Спаситель мира - Андрей Анисимов

Путник тоже увидел ее, взмахнул стеком, и конь понесся вперед отчаянным галопом. Возле Веры всадник резко затормозил, подняв жеребца на дыбы, схватил девушку, усадил ее себе на колени и обнял. Поводья жеребца больше не стесняли, и гнедой, опустив голову, принялся щипать траву. Так продолжалось несколько минут. Молодые люди ласкали друг друга, о чем-то тихо говорили, затем наездник опустил Веру на землю, спешился сам, и они, обнявшись, пошли по саду.

Под старой яблоней молодой человек потянул Веру на траву и опустился рядом. Охранять постоялицу больше нужды не было, и Юри поспешил домой. Он понял, что Вера дождалась любимого, и не хотел мешать молодым. До вечера Юри девушку не видел. На закате молодой человек и Вера появились. Они шли, обнявшись, и друг Веры вел коня под уздцы.

— Юри, это и есть мой муж, Тимур! — закричала Вера, завидев Куна, и бросилась ему на шею. — Я так счастлива, но он опять должен уехать. Тимур вырвался ко мне лишь на один денек.

Они вместе поужинали. Кун выставил на стол все свои праздничные припасы.

Мед, копчености и рыба были великолепны. Мужчины выпили по кружке пива, и Тимур, поблагодарив Куна за Веру, достал кошелек, желая расплатиться с Юри.

— Я за дочку денег не беру.

Тимур понял, что обидел пожилого человека, и убрал кошелек. Подумав немного, он вынул из нагрудного карманчика серебряные часы с толстой крученой цепочкой и с поклоном протянул хозяину хутора.

— Спасибо вам. Это брегет отца. Пусть он останется вам на память и показывает хорошее время. Я надеюсь, что скоро закончу дела и заберу Веру, — сказал Тимур.

— За часы спасибо, а вот это будет самый черный день в моей жизни, — признался эстонец.

— Тогда мы вместе у тебя поселимся, только уж не ропщи, — улыбнулся Тимур, и они с Юри обнялись.

— Я буду рад, сынок. Мне некому оставить мое хозяйство. Если вы будете жить здесь, мне будет легче умиреть, — ответил Юри и смахнул слезу. Плакал сдержанный хозяин хутора второй раз в жизни. JB первый это случилось, когда тиф унес его семью.

На рассвете Тимур ускакал. А через два месяца Вера открылась Юри, что ждет ребенка.

— Неужели я и внука дождусь?! — обрадовался Кун. Затем истопил баню и выпил на радостях семь кружек пива.

* * *

В райотдел Синицын приехал под ручку с Леной. Шмелева настояла проводить жениха, и Слава с удовольствием согласился. Они прощались возле дверей, когда из окна высунулся Лебедев и заорал на всю улицу: «Горько!» Через минуту молодых окружили сослуживцы и затащили обоих в здание. Славе жали руку, беспрестанно поздравляли, и трудно было понять, радуются коллеги его внеочередной звездочке или счастью молодых. В кабинете Грушина Славу, к его большому удивлению, действительно ждал накрытый стол.

— Попробуй теперь не выпить, — встретил подчиненного подполковник. — Лебедев, волоки сюда заветный стакан!

Капитан на минуту вышел и вернулся с подносом, на котором стоял полный стакан водки, на дне которого поблескивала капитанская звездочка. Слава растерянно поглядел на Шмелеву словно в поисках защиты. Выпить стакан водки для него было равносильно тому, что проглотить ядовитую змею.

— Пей, раз положено, улыбнулась невеста. — Ты же сам выбрал профессию, а коль выбрал, исполняй ритуалы, капитан.

— Делать нечего, придется пить, — печально посочувствовал Лебедев, хотя глаза у него смеялись.

Синицын дрожащими руками принял стакан, зажмурился и вылил в себя всю водку, да так, что и звездочка оказалось у него во рту. С трудом выудив изо рта этот капитанский символ, он оглядел всех бессмысленным взглядом и сел.

— Ну, жив, что ли? — поинтересовался Конюхов, трогая Славу за запястье. — Пульс нормальный, значит, жив.

— Вроде жив, недоверчиво подтвердил виновник торжества, чем вызвал гомерический хохот собравшихся коллег.

— Гадость это. И зачем вы ее пьете? — пожаловался он, понемногу приходя в себя.

— Сейчас, капитан, поймешь, — заверил его Грушин и потребовал наполнить стаканы всем.

Лене тоже налили полный стакан водки, но опустошать его не требовали.

— Глотни, сколько сможешь. Здесь найдется кому допить, — успокоил девушку Лебедев. — За своего будущего мужа пьешь.

Через полчаса все, что можно было выпить, выпили и чем можно было закусить — закусили. После чего все разошлись по рабочим местам, словно этот день вовсе не отличался от других будней райотдела.

Слава проводил Лену до метро и нетрезвой походкой вернулся назад. Садясь в патрульную машину, ребята из райотдела подозрительно покосились на повеселевшего прохожего, но признав в нем сослуживца, прыснули.

— Ну и как ты, капитан, себя чувствуешь? — полюбопытствовал Конюхов, завидев Синицына.

— Мутно, но, кажется, весело, — ответил тот и добавил:

—Только веселье дурацкое, дубиной вот как я себя чувствую.

— Работать сможешь или домой? Тебе сегодня положено, — предложил капитан.

— Нет, работать, — упрямо заявил Слава.

— Ну, работать так работать. Можешь поехать в тюремную больницу и допросить директора гимназии. Абакин перевязан, рана у него на руке, язык не затронут, говорить может. Или допроси Соболева, почему он поднял пистолет на «Отца», — перечислял Лебедев.

— Нет, господа товарищи, я поеду в «Издательский дом» искать Гурьевича.

Вот что я буду делать, — заплетающимся языком возразил Синицын.

— Тогда, капитан, бери машину, а то, грешным делом, завалишься где… А Трунин тебя не оставит. Хоть на ногах, хоть на четвереньках, но на место вернет.

— Что вы меня с этой водкой достаете? — огрызнулся Слава и направился в туалет. Там он подставил свой чуб под струю холодной воды и простоял так до тех пор, пока муть не ушла из его сознания. После чего вернулся в комнату, взял кейс и уже вполне твердой походкой молча покинул службу.

Капитан и Конюхов, проводили коллегу восхищенным взглядом.

— Однако мужик, — покачал головой Лебедев.

— Молодец капитан, — поддержал Гена. — Выпить полный стакан водки первый раз в жизни и так держаться надо уметь…

До особняка «Издательского дома» Слава добрался без приключений. Иногда его подташнивало, но и это скоро прекратилось.

Сегодня на вахте никого не было. Синицын поднялся на второй этаж и постучал в бухгалтерию.

— Входите, у меня не заперто. Денег здесь нет, только бумаги, — звонко отозвались за дверью.

Синицын открыл дверь и вошел. Бухгалтер Лида Смирнова сидела с отчетами.

Дело Рачевской шло с молотка, и бухгалтерию в связи с этим надо было приводить в полный порядок.

— Я бы хотел найти адрес и имя-отчество Гурьевича, — попросил Синицын, извинившись, что отрывает женщину от ее работы.