Большая книга летних приключений - Эдуард Веркин

Тоска промолчала.

– Век живи, век учись. Это не я сказал. Вот у меня, например, тоже бывает аллергия. Когда я долго с тобой общаюсь, у меня начинает все зудеть и ноги отнимаются.

– Знаешь, а ты мог бы быть мне более благодарным. Я все-таки тебе жизнь спасла, – Тоска явно собралась на меня надуться.

– Ну я же просто пошутил, прости меня, – мне совсем не хотелось ссориться. – У меня бывает еще другая аллергия, когда я долго тебя не вижу, то начинаю задыхаться, как будто воздуха не хватает.

И я начал, как рыба, открывать рот, схватился за горло и повалился на землю.

– Ладно, ладно, на этот раз, так и быть, я тебя прощаю, – весело сказала Тоска.

Мир был восстановлен. Как всегда.

– Так как же этот герой попал в капкан? – спросил я.

– Неизвестно. Известно только, что в капкан он угодил ногой.

– Это неудивительно. Сложно угодить в капкан рукой или головой. Хотя и такие случаи бывали. Что-нибудь еще интересного?

Тоска кивнула.

– Мне удалось побывать в сторожке и все рассмотреть. Исходя из того, что я успела разглядеть, картина вырисовывается следующая. Митрофаныч, скорее всего, хотел сварить себе на утро каши и вдруг что-то услышал. Стал торопиться, и у него все валилось из рук. На полу было рассыпано пшено, и разбитая посуда валялась, а примус, между прочим, еще горел. Старик выскочил на улицу, дернул защищать яблоньки и по неосторожности угодил в собственный капкан. Возможно, кто-то помог ему угодить в капкан. Потом он как-то с капканом на ноге доковылял до избушки. Всюду валялись окровавленные тряпки, кровавые пятна были на полу и на лежанке. И вообще там был такой свинарник...

Тоска поморщилась.

– А ружье ты видела? – спросил я. – У сторожа обязательно должно было быть ружье.

– Нет, ружье я не нашла. А вот патроны мне сразу на глаза попались. Они лежали в коробке прямо на столе. Возможно, он даже успел зарядить ружье.

– Значит, само ружье пропало. Старый охотник ни за что свое ружье не бросил бы, – подытожил я. – А участковый приезжал?

– Смеешься? Больше ему делать нечего, как за столько километров ехать по пустяковому делу. Старая калоша попала в капкан. Смешно. Ему еще повезло, что «Скорая» рядом проезжала, в соседнюю деревню на пожар ездили.

– Бабушка, наверное, нас совсем потеряла. Надо бежать, а то она всполошится, решит, что мы тоже в какой-нибудь капкан попали.

Времени было уже восемь часов, а баба Надя всегда вставала около шести.

– Что будем врать? – спросил я. – Правда, на мой взгляд, будет выглядеть уж совсем нелепо.

– Давай скажем, что были на рыбалке, – предложила вдруг Тоска.

– А где наши удочки? И самое главное, где улов? Рыба – большая и маленькая?

– Скажем, что ходили вместе с Ванькой Китовым. Удочки у него оставили, а рыбу его кошке отдали.

– А твоя бабушка поверит?

– Думаю, что поверит. Она очень любит Ваньку и все время жалеет. Сироткой растет, говорит, родители все время в разъезде, деньги зарабатывают, а он, бедняга...

– Ну, ладушки, – сказал я. – Домой так домой.

Когда мы добрались до дому, ноги мои вступили в последнюю стадию отваливания. Честно говоря, мне уже было все равно, поверит нам бабушка или нет. Я мечтал лишь об одном – поскорее избавиться от ботинок и залечь в свой любимый спальный мешок. Проспать бы часов десять-двенадцать. А лучше пятнадцать. Сон будет в самый раз для правильной работы мозга.

Открывая калитку, мы уже ожидали услышать строгий голос бабушки, но нас встретила тишина. Бабы Нади во дворе видно не было. Мы дернули входную дверь, она оказалась заперта. Причем заперта она была изнутри, а не снаружи. Странно все это. Вчера мы тайком выбирались через сарай, чтобы не оставлять входную дверь открытой. Неужели бабушка до сих пор не выходила на улицу?

Тем же маршрутом через сарай мы попали в дом.

– Что могло случиться? – Тоска начинала заметно нервничать. – Почему тихо? Почему дверь закрыта?

В комнату зайти она побоялась и осталась в сенях. Я отправился на разведку.

Снял ботинки, бросил под скамейку мокрые носки, тихонько приоткрыл дверь и на цыпочках вошел в комнату. Бабушка лежала на кровати совершенно неподвижно. Мне тоже стало страшно.

Я закрыл глаза, потом открыл и пригляделся. Поднимается одеяло или нет? Дышит бабушка или не дышит? Поискал зеркало. Надо было определить, есть ли дыхание или нет. Зеркало было только большое, на полстены. Вряд ли его удастся без помех поднести к губам.

Тоска, выглядывая из-за двери, стала шепотом спрашивать меня, все ли в порядке. И тут я заметил, что бабушка пошевелила рукой. Я облегченно вздохнул и кивнул в сторону Тоски:

– Порядок, твоя бабушка просто спит.

– А чего ты так долго на нее смотрел?

Мы подошли к бабушкиной кровати поближе. И я только сейчас обнаружил, что на самом деле не все в порядке.

Бабушка спала, дыхание у нее было ровным и спокойным. Но вот лицо... Я пригляделся получше. Лицо оказалось чем-то перемазанным.

Тоска тоже заинтересовалась пятнами на лице бабы Нади. Она даже наклонилась, чтобы получше их рассмотреть. В комнате по-прежнему было сумрачно, несмотря на то, что на улице уже окончательно рассвело.

Возможно, оттого, что мы слишком близко над ней нависли, бабушка начала просыпаться. Мы чуть отодвинулись, но не отошли.

Бабушка открыла глаза, посмотрела в потолок, потом начала медленно подниматься, что-то бормоча себе под нос. Когда она почти спустила ноги на пол, то увидела нас и вздрогнула от неожиданности.

– Что вы здесь делаете? Что-то случилось? – нервно спросила баба Надя.

– Бабушка, почему ты до сих пор спишь? – поинтересовалась Тоска.

– А сколько времени?

– Девятый час уже!

– Ой, как это я? – бабушка поднялась с кровати.

Она кряхтела, охала и вздыхала, как будто совсем не замечая нас. Потом, будто вспомнив о нашем существовании, спросила:

– А почему вы на меня так смотрите?

– Бабушка, а что это такое у тебя на лице? – Тоска шагнула навстречу и сама увидела, что было у бабушки на лице. – Да это же кровь! – вскрикнула она и чуть не разревелась.

Я нарочито громко зевнул.

Бабушка с Тоской посмотрели на меня.

– Вам надо пойти умыться, может быть, вы во время сна как-то поранились, – предположил я. – Или из носа кровь пошла.

– Плохо я себя чувствую, – вздохнула бабушка. – И спала долго, и кровь вправду шла... Старость не радость, внучки...

И баба Надя поспешила к умывальнику. Она долго разглядывала себя в зеркале, потом долго отмывалась. С мылом. Даже, кажется, пемзой лицо потерла.