Экстр - Дэвид Зинделл

– Да, дети, – сказал Изас Лель. – Порой приходится делать трудный выбор.

И вдруг, с внезапностью переохлажденной капли воды, которая кристаллизуется в снежинку, Данло понял. Не то чтобы он прочел что-то на гладком и пустом лице Изаса Леля, нет – ответ ему подсказало неведомое внутреннее чувство, сходное с погружением в ледяное море.

Он боится войны, подумал Данло. С того самого времени, как нараины бежали на Новый Алюмит, Старая Церковь грозит им войной.

Данло представил себе, каково все время жить под угрозой войны, и его темно-синие глаза наполнились светом и состраданием.

– Правители Цивилизованных Миров посылают своих детей в Невернес уже тысячу лет, – сказал он. – За это время войны не было ни разу.

– Почему вы заговорили о войне? – странно посмотрев на Данло, спросил Изас Лель.

– Но ведь война между нараинами и Старой Церковью… возможна?

– Почему вы так думаете?

Все трансценденталы старались не смотреть на Данло и упрятать свои эмоции поглубже, как червячник прячет огневит.

– Такое случается. – Данло не хотел говорить о своем чувстве правды и потому обратился к истории. – Когда внутри религии начинается ересь и раскол, война всегда возможна, ведь так?

– Вероятно, – сказал Изас Лель. – Но почему вы так вдруг решили привлечь наше внимание к подобной возможности?

Данло молчал, устремив на Изаса Леля темно-синие, полные света глаза.

– Откуда вы все это знаете? – спросил наконец трансцендентал. – Откуда вы знаете то, что знаете?

– Этот пилот действительно много знает, – сказал Кистур Ашторет. – Думаю, что Данло ви Соли Рингесс прежде всего хорошо разбирается в людях.

Вслед за этим наступило молчание. Трансценденталы, сидя в своих роботах, всматривались в какой-то иной мир, видимый только им. Данло чувствовал, что они говорят о нем – возможно, даже обсуждают какое-то важное решение. Когда его сердце ударило сто двенадцать раз, Изас Лель склонил перед Данло голову и сказал:

– Это правда. Мы живем под угрозой войны уже двести лет, но пять лет назад Старая Церковь вернула нашего посла и отозвала своего. Теперь всякий обмен информацией между нами прекратился.

То, о чем рассказывал Изас Лель, было достаточно обычным делом и повторялось несчетное число раз со времен возникновения первой религии на Старой Земле. Группа верующих вырастает из тесных пеленок матери-церкви, начинает сомневаться в ее доктринах и ее авторитете. За этим следуют раскол, исход, основание новой церкви, новая вера, новые ритуалы – совершенно новое религиозное течение, которое, однако, считается возвратом к истинному духу церкви. При условии пророческого дара и необходимой энергии еретическое движение обрастает приверженцами и увеличивается со скоростью лавины, несущейся по склону горы. Оно обретает уверенность, отбрасывает прочь старые доктрины и табу, создает новую теологию, и небесная радость бурлит в его жилах, подобно священному напитку богов. Еретики делают первые шаги по пути, с которого нельзя повернуть назад, и их ересь усугубляется.

Старая церковь на первых порах относится к еретикам терпимо, даже если они именуют себя трансценденталами. Какникак, все они – ее сыны и дочери, и милосердие обязывает ее вернуть их на путь истинный. Но ни один еретик, вкусивший сладкого вина бесконечности, не может более удовлетворяться пустой чашей в руках. Никто не желает возвращаться в лоно старой церкви, и она, как женщина, чьей любовью пренебрегли, впадает в гнев и ненависть. Отношения между ней и еретиками портятся или прекращаются – навсегда. И если этот разрыв совпадает с усилением власти наиболее ортодоксальной церковной фракции, угроза войн становится вполне реальной.

– Ивиомилы призывают к фацифаху, священной войне, – сказал Изас Лель. – Они намерены силой вернуть нас к Восьми Обязанностям – или к Эде.

Впоследствии Данло понял, что выражение “вернуть к Эде” служит эвфемизмом для узаконенного церковью человекоубийства.

– С этими ивиомилами трудно договориться, да?

– Невозможно. Они не признают доводов разума.

Данло сидел неподвижно, держась за бамбуковую флейту в кармане. Почувствовав в трансценденталах надежду на то, что он может им помочь, он сказал,

– Но есть и другие Архитекторы, кроме ивиомилов, – с ними переговоры возможны, да?

– Вера без разума слепа, – ответил Изас Лель. – Старейшины Церкви знают об этом уже три тысячи лет.

Не три, а добрых тридцать тысяч, подумал Данло. Вера и разум, разум и вера – это две руки, правая и левая, делающие любую религию тем, что она есть.

– Значит, старейшины открыты доводам разума? – спросил он.

– Некоторые из них, – сказала Изас Лель. – Верховный Архитектор, Харра Иви эн ли Эде, исключительно разумная женщина.

– Но у вас больше нет посольства на Таннахилле, и поэтому переговоры с ней невозможны, да?

– Совершенно верно.

Данло смотрел в глубину бледных зыбких глаз Изаса Леля, и ему казалось, что между ними начинает складываться понимание.

– Если бы я отправился на Таннахилл, – сказал он, – меня скорее всего представил бы Харре Иви эн ли Эде?

– По всей вероятности.

– Я мог бы завоевать ее доверие. Я мог бы… договориться с ней, правда?

Изас Лель был близок к улыбке, но настороженность в глазах еще сохранялась.

– У Харры много врагов, и добиться открытых переговоров с ней не так просто.

– Понятно.

– Ее ум похож на ваш корабль, пилот: он ясен, тверд и организован почти безупречно, но проникнуть в него трудно.

Данло улыбнулся при мысли о своем корабле, оставленном на верхушке города, высоко над ними. Если нараины попытаются открыть его или сканировать его содержимое, это им почти наверняка не удастся. Запертый легкий корабль может вскрыть разве что взрыв водородной бомбы (или сверхновой).

– В чужой ум всегда можно проникнуть, если знать правильные слова, – сказал Данло, и ему вспомнились слова фраваши, его учителя: “Человеческий разум создан из слов – а что из слов создано, словами и разрушается”.

– Да, вы, возможно; сумеете найти новые слова, чтобы открыть доступ к Харре Иви эн ли Эде. Вы умеете открывать людей им самим – думаю, мы все это заметили.

Данло обвел взглядом полукруг трансценденталов. Все они, мужчины, женщины и существа неопределенного пола, улыбались ему.

– Кистур Ашторет прав, – сказал Изас Лель, – вы хорошо разбираетесь в людях. Вы знаете совершенно невозможные для вас вещи – есть надежда, что знаете и то, как помочь нам избежать этой войны.

Сердце Данло забилось легко и быстро, как у ястреба. Он был очень доволен оборотом, который принял их разговор, да и собой, по правде говоря, тоже. Но довольству и гордости не стоило предаваться. Чем выше взлет эмоций, тем тяжелее падение.