Экстр - Дэвид Зинделл

“Я могу выбирать любой источник из тех, которые смогу обнаружить?” “Что это значит?”.”Лучший способ спрятать источник – это поместить его в океан”. “Мудрая мысль, пилот”.

“Ну что вы”.

“Очень мудрая. Но хватит ли у вас мудрости найти то, что вы ищите? Скоро мы это увидим”.

Данло мысленно двинулся вперед, словно жаждущий через пустыню. Он перевалил через спекшуюся от солнца, каменистую виртуальную дюну, надеясь найти по ту сторону чистый, холодный водоем, но то, что он увидел, напоминало скорее океан с мутной, соленой, непригодной для питья водой.

“Итак, пилот?” Человек способен усвоить только определенное количество информации. Разве может кто-нибудь выпить море? Нет – и дорогу в нем тоже найти не сможет без помощи компаса или ярких звезд. Даже мастер-цефик окажется слепым и беспомощным, если бросить его в хаотическое информационное пространство. Но ни одно человеческое общество не собирало триллионы битов информации только для того, чтобы слить их в огромный общий массив. Информацию, чтобы она могла приносить пользу, всегда отбирают, ранжируют, делают понятной, кодируют, обрабатывают, систематизируют. А люди со своим человеческим мозгом, почти одинаково устроенным у всех – от эталонов Бодхи Люс до полубогов из Туманности Ири, – систематизируют информацию всего несколькими основными способами. Мастер-библиотекарь Элия Джезаитис сказал однажды Данло, что каждая информационная система имеет собственную логику, а мыслить логически Данло – как пилот Ордена – уж как-нибудь умел. Логика служит ключом к любым информационным секретам – логика и различные кибернетические чувства, которые развили в Данло его наставники, когда он много лет назад диким юнцом явился в Невернес.

“Вы колеблетесь, пилот. Это ошеломляет, не так ли?” Какой-то момент Данло действительно колебался. Перед ним струились бесконечные информационные потоки, закодированные разными способами. Часть информации была организована так, чтобы восприниматься физическими чувствами.

Данло с закрытыми глазами видел первую таннахиллскую аркологию и другие исторические картины; видел живописный портрет Лилианы Нараи и молекулярные фото смертоносных вирусов Трачанга. Он слышал молитву собравшихся в храме Архитекторов и сотни голосов, звучащих нестройно, как крики узников, томящихся в темной пещере. Каждый голос пытался рассказать о чем-то своем, от конструирования информационных вирусов до Трансцендентальной Программы.

Он чувствовал запахи – запахи роз, чеснока и горелого пластика. Все это были иллюзорные, виртуальные ощущения, и Данло давно уже научился воспринимать такого рода информацию. Усвоил он и то, что слишком глубокое погружение в симуляцию – это очень медленный и неэффективный способ получения знаний. Для быстрого продвижения по информационным массивам нужно уметь расшифровывать информацию, закодированную в символах. Величайшим достижением Ордена, возможно, была разработка универсального синтаксиса, представляющего любые сведения в виде трехмерных символов, которые грамматики называют идеопластами.

Но нараины, очевидно, не знали этого метода. В Поле Нового Алюмита слова низались в предложения, и целые гирлянды предложений располагались в линейном порядке, как в устной речи. При этом каждое слово было представлено не собственным красивым идеопластом, а символами, изображающими его отдельные звуки. Подобный способ передачи слов и мыслей был простым, но примитивным, варварским. По сравнению с высоким искусством расшифровки идеопластов это было все равно что тащиться по замерзшему морю на снегоступах вместо того, чтобы мчаться на буере со скоростью сто миль в час. Но простота многое искупала: даже ребенок или кибернетический дебил мог читать информацию, записанную таким образом.

“Пилот?” Данло, словно талло, сидящая в горном гнезде, наслаждался остротой своего зрения. Под ним, как ледовый ландшафт, простиралось коллективное знание нараинов и ста поколений Вселенской Кибернетической Церкви. В этом и заключается красота всякой системы: если воспринимать логически организованную информацию правильно, ее потоки застывают и превращаются в снежинки, замерзшие водопады, кристаллические горы.

В Данло кибернетическое восприятие было развито сильно и глубоко. Он обладал хорошим чувством ши, мастер-чувством, позволяющим видеть связь между информацией и знанием, между знанием и мудростью. Ши помогло ему пробовать кристаллы информации на язык и по их сладкому или горькому вкусу определять, какими путями ему двигаться в этом Поле.

Полезны были также чувства иконики, синтаксиса и гештальта, когда информация вдруг сама собой заполняет мозг, как радужный мыльный пузырь. А еще, разумеется, фрактальность и фуга. В Поле непременно должны иметься окна – прозрачные участки информации, открывающиеся в другие участки, окно за окном, один кристальный переплет за другим, слой за слоем. Цефик и даже тот, кто прошел обучение у цефиков, способен проходить через эти окна со скоростью пилота в мультиплексе.

“Возможно, вы еще не готовы к контакту с Трансцендентальными Единствами”.

Тогда Данло пришел в движение. Он, можно сказать, летел над замерзшими реками информации, то и дело снижаясь, как снежная сова, преследующая увертливого птенца китикеша. Буквы нараинского алфавита – всего тридцать одна, – соединенные в пары и в десятки, мелькали перед его внутренним взором, как миллионы ярких ракушек вдоль линии прилива. Снижаясь и читая, он пронесся над полем биологической истории. Ему страстно хотелось издать торжествующий крик и схватить когтями какой-нибудь факт, какой-нибудь ключ, способный привести его к средству против чумного вируса. Но ничего такого ему не попадалось. Он прошел сквозь много окон и обыскал самые невероятные области наподобие эвристики или биографических материалов, но желанное знание все так же ускользало от него. Возможно, такого средства вовсе не существовало, возможно, Изас Лель сказал правду и нараины ничего не знали о нем.

Нельзя говорить, что такой-то информации не существует, пока не откроешь все окна и не прочешешь все массивы с тщательностью китикеша, ищущего в снегу червей, – но Данло с каждый ссылкой на этиологию чумного вируса все больше убеждался, что нараинов эта страшная болезнь поставила в тупик точно так же, как биологов Ордена.

Возможно, какой-нибудь подпольный вирусолог и записал где-нибудь, как влияет совокупность таких-то лекарств на вирус, внедрившийся в геном человека. Возможно, это знание и завалялось в каком-нибудь потайном кармане, на какой-нибудь дальней делянке большого Поля. Если так, то Данло мог посвятить поиску годы и все равно ничего не найти. Даже мастер-библиотекарь вряд ли сумел бы раскопать нечто подобное.

После долгого полета над ледяными горами информации Данло осознал это и прекратил поиск. Прекратил и сел отдохнуть на ветке дерева решений, высоко над сверкающими полями и покрытыми льдом ручьями.

“А, вот вы где, пилот”.

Голос, звучащий в голове у Данло, был всего лишь компьютерной симуляцией, не имеющей отношения к работе сердца и легких Изаса Леля, но легкое придыхание создавало иллюзию, что Изас Лель запыхался, следуя за Данло в его диком полете.