Академия Весны - Ксюша Левина

Теран все еще согласна на сделку.

– Рейв…

– Тсс… – Он качает головой, крепче обнимает и зарывается носом в ее волосы. – Сейчас разберемся.

Шайло и Листан возвращаются только десять минут спустя и подозрительно друг на друга косятся.

– Ну… вы тут разбирайтесь, мне пора, – ухмыляется Прето.

– Я с тобой, – быстро говорит Шеннен, и оба уходят.

– Как он это сделал? – шепчет Брайт Рейву, глядя на Шайло Блана.

– У них свои секреты и… отношения. Я думаю, что кто‐то кому‐то был должен.

– Итак, мистер Блан. Мы пытались разобраться в…

– Стойте. – Он с важным видом пересекает аудиторию и садится за первую парту, сложив руки перед собой, как прилежный ученик. – С чего вы взяли, что я что‐то знаю? Это секретная информация.

– Мы понимаем. Просто предположили, что вы можете знать, с кем нам пообщаться, – уверенно говорит декан, и Рейв рад, что они ему доверились. Он сам бы уже рвал и метал, размазывая ссыкливого мальчишку по полу.

– Нет, вы не понимаете. Эта информация может мне стоить головы. Доктор Масон не просто так вышел в окно, поверьте. Он просто не дал Ордену шанса сделать это с ним самим.

– Иными словами, никто нам не поможет?

Шайло молчит и посматривает на дверь, за которой скрылся Листан.

– Я просто стажер.

– Мы знаем. Но помним, что вы всегда были достаточно талантливы в том, что касалось добывания информации. Вы не могли пропустить это мимо ушей.

– Но Шеннен знает, – вдруг заявляет Брайт слабым испуганным голосом. – Она почти мне проговорилась.

– Ну только ты не начинай, – закатывает глаза Шайло. – Поверить не могу, что помогаю такой, как ты.

– Полегче… – рычит Рейв.

– Не стоит, – просит Брайт. – Помоги, и я уйду. Все закончится. Все будут счастливы. Если ты знаешь правду, конечно. – Она ухмыляется и делает верный шаг. Лицо Шайло сначала каменеет, потом он самодовольно ухмыляется.

– Знаю!

– Почему тогда ты не излечился? – спрашивает Якоб.

– А его спроси. – Шайло кивает на Рейва. – Понравилось быть излеченным?

– Да. – Рейв пожимает плечами.

Шайло закатывает глаза.

– Давно ли ты стал таким праведником?

Рейв стискивает зубы.

– Я знаю не все, – быстро произносит Шайло. – Но и этого достаточно, чтобы со мной сделали что‐то нехорошее. Я не стану просто рисковать. Мне нужно что‐то взамен.

– Что? – Декан спокоен и уравновешен, в отличие от остальных.

– Первое место в статье, – начинает Шайло. – Как самому успешному выпускнику. – Он нервничает, глаза бегают.

Блан явно испуган, не готов к тому, что может всего лишиться.

– Легко.

– Никаких упоминаний обо мне. И о моей сестре. Скажете, что она что‐то знает… – тяжелый взгляд на Брайт, – хоть кому‐то, и ей конец! А она на самом деле не настолько осведомлена.

– Само собой.

– И… я не знаю тонкостей или каких‐то рецептов. Я просто подслушал один разговор.

– Мы на это и рассчитывали.

– Вам бы лучше с Блауэром поговорить!

– Он отказал, – вздыхает Якоб.

От этой информации Шайло только больше сжимается.

– Вот! Даже член Ордена Пяти не стал вам помогать, меня вообще сживут…

– Твой плюс в том, что ты никому не нужен, – отмахивается Якоб, – а ему есть что терять.

– И мне есть! Я вообще с ним не работал, просто подслушал.

– Шайло! Хватит юлить, говори и иди уже! Чем дольше тянешь, тем более это подозрительно, – закатывает глаза Блауэр, а Шайло морщится.

– Я не понимаю, почему вам пришло в голову допрашивать именно меня. – Он поднимает руки. – Скажу быстро. Никакой болезни нет. То, что мы все пьем, и есть яд. Боли при пропуске очередной дозы – это ломка. Яд или токсин делает нас сильнее и… – Он снова морщится. Правда ему совершенно неприятна. – И делает глаза зелеными, так родители скрывают, что наша кровь не совсем чиста. А если и чиста – кто же откажется от сильного ребенка. Лекарство, которое ты выпил, просто очистило твою кровь, это был обычный сильный детокс, но если потерпеть боли пару недель, все пройдет само. Я могу идти?

Все присутствующие медленно кивают, а Шайло пулей вылетает из аудитории.

– О-бал-деть. – Блауэр качает головой. – А гордиться‐то нам нечем…

Глава сорок седьмая

Революция

РЕВОЛЮЦИЯ

Политический, общественный переворот, произведенный насильственным методом.

Декан молчит какое‐то время. Смотрит на схемы, которые чертил Блэк Масон, и хмурится. Рейв улыбается, он испытывает облегчение от этой информации и то и дело ловит свое отражение в зеркале, гадая, откуда у него желтые глаза. Какая это раса и кто из родни пошалил на стороне.

– Я не понимаю, черт возьми! – взрывается Блауэр. – Не верю! Отец в Академии? – Он злобно смотрит на декана, тот кивает. – Я быстро.

Якоб выбегает, и мигом становится легче дышать без его негативного настроения.

– Откуда в Академии отец Блауэра?

– Из-за статьи, он же ученый, эта конференция под его попечительством, – поясняет декан.

Брайт кивает и сжимает руку Рейва, он в ответ улыбается.

– Ты как? – спрашивает она.

– О, прекрасно! Я осознал, что все хорошо. Просто я стал таким, каким должен быть.

– Тебе не жаль?..

– Нет. – Он качает головой. – Это идеальный финал.

Якоб возвращается быстро, за ним хмурый отец, который тут же запечатывает дверь от прослушки и неожиданных гостей.

– Кто, черт возьми, все вам рассказал? – почти кричит он.

– Мой отец это оставил в письмах ко мне. Я все уже сожгла, – не задумываясь лжет Брайт.

– Не мог…

– Мог. И сделал это.

– Он не знал!

– Знал. Он скрывал это от вас, чтобы вы не лишились должности.

– Блэк… идиот! Он сам себя погубил, – шипит Блауэр, ему явно жаль доктора Масона.

– Вы… подружились? – тихо спрашивает Брайт.

– Он был отличным человеком. Я надеялся, что все для него закончится благополучно, я… мне жаль. – Он падает на стул за преподавательским столом и утыкается лбом в сцепленные пальцы. – Что вы хотите знать?

– Все! Что со мной? Я тоже отравлен?

– Да, сын, ты тоже. И Рейв, и Листан, все сильные истинные маги из исключительно чистокровных семей отравлены, – устало говорит Блауэр, откидываясь на спинку кресла.

– Но зачем? – Якоб хмурится и смотрит на отца так, будто тот неожиданно заговорил на неизвестном языке.

Они молчат какое‐то время, все, окружающие эту пару, сидят затаив дыхание и терпеливо ждут, когда все закончится, потому что один Блауэр был невыносим, а двое – это и вовсе перебор.

– Ты не отстанешь?

– Нет.

– Как вы вообще… я не должен говорить об этом.

– Если не расскажешь, – Якоб так зол, что говорит сквозь зубы, – мы все равно скажем, что узнали от тебя.

– Шантажируешь меня?

– Травишь меня?

И