Недоступный - Лина Мур

– Итак, рассказывай. Почему у тебя такой вид, и что на самом деле произошло с тобой, – говорю, делая глоток кофе.

– Я работаю. На Кента. Он решил меня наказать, и…в общем, я так думаю. Мы составили с ним контракт, вот и всё. – Пожимает плечами Эдди, обхватывая стакан длинными, пораненными и обмотанными пластырем пальцами.

– Что за контракт?

– Перед тем как он уехал, мы расписали все варианты моей отработки, в том случае, если Кент так и не увидит положительные моменты в моём агентстве. Он не увидел, как ты можешь понять. Вот так… теперь я работаю. Начал в тот же день, когда Кент вернулся, – тихо рассказывает Эдди.

– Он лишил меня всего. Квартира, которую я снимал, больше не моя. Деньги принадлежат Кенту, а я получаю гроши за каждый отработанный день и пытаюсь как-то выжить у чёрта на куличках, в одной грязной комнате. Но ничего… я… ты не подумай, я не жалуюсь. Ты спросила, я ответил.

Шокировано прикрываю глаза и качаю головой.

– Но… хм, подожди, как твои деньги могут принадлежать Кенту, если я точно видела все твои счета, там была сумма около семидесяти тысяч долларов. Он же не мог забрать их у тебя, потому что счёт принадлежит тебе и…

– Я отдал их по условиям контракта. Начал с нуля, даже хуже, чем когда-то начинал он сам. Это месть, Дженна. Месть за то, что мой брат законченный мудак.

– Как? Я не верю… прости, но Кент, он же… да, пусть его оскорбило отношение моего отца, но он явно наслаждался временем. Он… не мог, просто не мог так поступить с тобой. И ты не ешь, да? Ты голодаешь?

Эдди сильнее сжимает стакан и опускает голову.

– Я тоже до последнего не хотел верить в то, что мой брат никогда мне братом не станет. Я же… понимаешь, это агентство не просто первое, что взбрело мне в голову. Я думал… честно, я надеялся, что помогу ему, и мы вместе будем работать над этим. Агентство должно было нас сблизить, и ты… когда я узнал больше о тебе, то обрадовался тому, что Кент решился поехать с тобой. Клянусь, что я предполагал иное развитие событий, Дженна. Мне жаль, и я должен извиниться перед тобой за то, что заставил пройти через всё это дерьмо из-за Кента. Я не знаю, что он сделал там, но вернулся он злым, и, знаешь, в такой холодной ярости, от которой мурашки идут по коже. Кент не кричал, не осуждал меня. Поставил этим своими голосом перед фактом и больше слов не нужно было. Я всё понял. Ему ничто не поможет. У этого человека нет будущего, и он хочет забрать его и у меня. Он забрал всё… всё… брата моего забрал тоже… – Эдди сжимает губы, пытаясь бороться со слезами, и видеть это безумно больно. Не могу поверить в то, что Кент, действительно, не врал мне тогда, а я искала подвох, оправдывала его, когда он такое творит с родным человеком. Невыносимо мучительно страшно понимать, что я выдумала для себя мужчину, поверила в него, а он на самом деле оказался ничем.

– Эдди, милый, – шепчу, дотрагиваясь до его запястья.

– Прости меня, Дженна. Прости, мне так хочется, чтобы ты была счастлива. Ты хорошая женщина. Возможно, ты… он мог бы полюбить тебя, я так мечтал об этом. Мы все вместе. У нас будет другая семья… у него, наконец-то, будет семья. Я старался, Дженна. Я так старался помочь ему… я же люблю его, пусть он и козёл. Да плевать на эти двери, падающие на меня, я всё равно люблю его. А смотреть на то, как он разрушает себя, жутко. Все против меня, понимаешь? Кент настроил родителей против меня, они ничем мне не помогут, я пашу… всего пару недель, но, кажется, сдохну раньше… он этого и хочет. Он видит меня мёртвым… он… я не хочу умирать, Дженна. Кент не слышит меня… кажется, что он сам уже мёртвый внутри. В последнее время… после того как вернулся, даже родители от него в шоке. Кент стал невменяемым со мной… он… ему нравится обижать людей, Дженна. Нравится причинять боль всем, потому что так ему комфортнее жить с какой-то своей болью. Я… не знаю, что мне делать. Я не знаю.

Вижу этот затравленный взгляд, и моё сердце сжимается от ужаса из-за поведения Кента. Я сама не могу понять, как правильно реагировать на слова Эдди. Никогда бы не подумала, что мужчина, приносящий мне завтрак в постель, может быть настолько жестоким с близкими и родными людьми. Хотя мой отец очень похоже поступил. Что с этими двумя мужчинами не так?

– Послушай, Эдди. Так больше продолжаться не может. Ты собираешь свои вещи и переезжаешь ко мне. Мне плевать на все контракты, понятно? Ты должен выплатить какую-то неустойку? – решительно интересуюсь я.

– Я не знаю… я в этом очень плох, Дженна. Прости, но я не могу сдаться. Он хочет этого. Хочет, чтобы на коленях перед ним ползал, но я не буду больше унижаться. Кент мне не брат, он урод, который тащится от причинения боли другим. Он…

Эдди дёргается, когда его наручные часы вибрируют.

– Мне нужно идти. Он, действительно, меня убьёт, если я не доставлю заказ. Это единственное на что я сейчас годен. Прости, Дженна. Мне так жаль, что Кент не смог дать нам с тобой то, о чём мы мечтали. – Парень быстро стирает слёзы пораненными пальцами и кое-как поднимается, постоянно кривясь от боли.

– Подожди… Эдди, ты не можешь ехать в таком виде. Ты голоден. Ты явно чувствуешь себя отвратительно. А если разобьёшься? Если…

– Дженна, запомни, ты достойна самого лучшего, и это не мой брат. Ты мне очень нравишься… но не позволяй никому заставлять себя думать, что у тебя есть потолок. Нет, над твоей головой небо, а оно большое.

Я не могу отпустить его в таком состоянии. Не могу, и всё.

– Минуту дай мне. Всего минуту, – прошу я и дохожу до кассы. Мой заказ уже готов, я возвращаюсь к столику, но за ним никого нет.

– Эдди! – вскрикивая, вылетаю на улицу и вижу лишь удаляющуюся спину парня.

– Эдди! Стой! – Стараясь бежать на своих каблуках, которые уже тоже возненавидела, долетаю до него и останавливаю.

– Вот. Это сэндвичи. Поешь, и… прошу тебя, приди ко мне, когда выполнишь заказ. Приди, и мы найдём выход, хорошо? Обещай мне.

– Спасибо, Дженна, я не могу…

– Возьми еду, Эдди! Плевать, что мы даже не близко знакомы, но ты стал мне таким же родным, как и моя семья. Забудь о том, что ты потерял брата, у тебя есть я. И я всегда готова тебе помочь. Хотя бы еду возьми, Эдди, – жалобно скулю, протягивая ему пакет. И по глазам вижу, как он голоден. Он сглатывает слюну и кивает. Слава богу.

Эдди уходит, а я смотрю ему вслед, и в глазах собираются слёзы бессилия и жалости к нему. Мальчику двадцать два года, он младше Ачэка на три года, и я воспринимаю его, как своего брата. Никогда младшие не нуждались в моей помощи и нежности, потому что нас было много, а Эдди один. Совсем один со своей болью и ранами, и не на коже, а в сердце.

Как так можно? Что случилось с Кентом? Откуда в нём столько злости на родного брата? Мне страшно понимать, что теперь жизнь Эдди в серьёзной опасности, он рождён явно не для строительства и переноски тяжёлой мебели. Пусть говорят, что человек учится всему, но зачем физически и морально насиловать парня из-за собственной гордыни и желания унизить его. Он унижен. Всё. Эдди сдался, потерял уверенность в себе и угас. Я не понимаю, какого чёрта творит Кент. И я собираюсь это узнать в самое ближайшее время.