Дорога к новой жизни - Марик Лернер

— И что в этом плохого? — осторожно спросил Алексей.

— Ниче, — охотно согласился орк, — если не считать, что развитие отсутствует. Как проживали двести лет назад, так и дальше проживать навострились. И шестьсот годов назад такусенько жили. Может, и хорошо, но вот пришли люди и моментально всех в стойло загнали. Не сумели среагировать вовремя на новую угрозу. Здесь в стародавние года был… — опять ввернул орк непонятное словцо. Алексей дернулся переспросить, но Бронко, видимо, сам понял, что не дошло, и пояснил: — Место, где звери ходят спокойно, и охотиться можно только аристократам.

«Заповедник, что ли?» — подумал Алексей.

— Вот все и было в совершенно естественных условиях. Вся котловина — сплошное место культурного отдыха, где землю портить — ни-ни. — «Культурного» он явно произнес издевательским тоном. — Нет, я ничего плохого сказать не хочу, — поспешно поправился орк, косясь на Алексея. Такое впечатление, что непочтительные отзывы о предках вполне могли кончиться для него увесистой плюхой. — Но времена изменились… Егеря постоянно про систему говорят: лес — это замкнутая система. Причем очень сбалансированная. Тута целая цепочка. Все друг с дружкой связаны. Симбионты, — с нехорошей усмешкой пояснил он. — Выбей одного, и сразу десяток на край гибели придет. Здесь очень много, — он помялся, подыскивая слова, — таких, в другом месте не бывает. Вот тама, выше, есть мелкие озерца, куда затекает водичка из гейзеров. Тама проживают какие-то особые виды сложных органических соединений, — это он произнес совершенно спокойно, не запинаясь и резко выпадая из образа дикого горца, — используемые как очень качественные лекарства после соответствующей обработки. Никогошеньки не пускают даже посмотреть. Много интересного есть тама. Черви особенно, самых разных видов. Прямо в рану засовывают, они там копошатся и нездоровые части поедают. Отвратительнейшее зрелище, — с чувством сказал орк, — зато никаких воспалений и заражений. Пиявки еще, высасывающие яды из тела и восстанавливающие правильный состав крови. Помогают, но при этом сами у больного как паразиты какие-то необходимые вещества берут. Потом откармливаться надо специальной диетой. Но лучше уж так, чем сдохнуть.

И все бы замечательно, но лет двести назад большая землетряска была, речку выше по течению перегородило камнями с гор, и получилась запруда. Не в первый раз. Ежели ударит сильно, все перекорежит, вода потоком вниз пойдет, и начнут дохнуть симбионты толпами. Звери не могут без нормальной воды и растительности, егеря без зверей, рыси без егерей, и еще куча всякого. Запас должен быть. Думать надо про будущее. Совсем закрытая система от малейшего толчка извне завалиться может. Она на такое не рассчитана.

Он радостно оскалился, глядя на Алексея.

— Уже почти добрался до орков и Шахтеров… Вот когда все передохли, наши предки, те, что прапрапра, а не люди, с изумлением посмотрели по сторонам. Жить-то хоцца, а как? Те, кто здесь постоянно жил, они все больше обслугой были. Домашние. Ну, — подумав, уточнил он, — акромя егерей. Те всегда в лесу обретались. Только их мало было, и они наружу не высовывались. Перво-наперво на старых запасах жили, а потом умные задумались, а что дальше?

Орк задумчиво почесал затылок и продолжил:

— Тута много миллионолетий назад две континентальные плиты столкнулись. Поэтому и горы, поэтому и разломы с озерами бездонными, и землетряски, потому что до сей поры трутся между собой те плиты. Так что есть юг с дремучими лесами, а есть север с каменистыми землями, но горы молодые, и много разного найти можно. — Он в очередной раз почесался и продолжил: — Наше племя добычей занимается с тех далеких времен. Железо, свинец, серебро… соль еще добываем и цинка чуток. До нефти бурить не додумались, — с сожалением сказал он, — собирали просто, что наружу выходило, есть пара таких мест. Кто ж знал, что можно так развернуться? М-да… Так что есть места, где прямо на поверхности можно киркой помахать, а есть такие, как серебряные шахты. Там подпорки требуются, дерево разное для креплений. Вот и торгуем полегоньку. Не бывает закрытых полностью систем. Ежели бы они, — он скривился, — егеря, только за счет леса жили, вместо железных наконечников для стрел имели бы костяные. Жить захочешь — никуда не денешься и про обмен вспомнишь. За древесиной и разным добром сюда всю жизнь лезли. Мы ведь не только руду добываем, еще и металл плавим. Шахтеров в котловине все знают! — с гордостью сказал он.

Алексей хотел было что-то спросить, но орк не дал сказать ему ни слова и продолжил:

— Конечно, раньше столько, как люди используют, и не требовалось, но качество у нас ничуть не хуже. А работники мы всем нужные, даже сейчас, когда заводы появились. Туда тоже руда и сырье требуются. Поселки-то наши далеко разбросаны, но трогать нас ни-ни. Мы всем нужны, и никто не спустит, чтобы один владел и управлял. Мы любому продаем без обмана… Кроме крыс, конечно… Эти, — он махнул рукой, — они только силу понимают.

— Ну, раз такой интересный разговор, — с любопытством сказал Алексей, не дождавшись продолжения, — мне, если честно, егеря особо и не нужны. А вот с рысями хотелось бы пообщаться. Они оборотни, мы тоже. Только они какие-то другие. Интересно. Вдруг есть чем друг другу помочь. Вот только впечатление создается, что они прячутся. Даже если навстречу кто идет, моментально вспоминает про дело какое-нибудь и разворачивается назад.

— А не трогал бы ты их, паря, — серьезно сказал Бронко. — Симбионты — это не просто слова красивые. Тама что-то очень сложно завязано, простым разумным не понять, а посвящать нас не собираются. У каждого рыся есть напарник того же пола, и общаются они между собой мысленно. Что-то они получают друг от друга кроме общения. Когда один погибает, второму страшно плохо, и никогда вторично напарника не будет. Их только шаманы в нормальный вид привести и могут. Здесь шаманы — самые главные. Они все решают, но типы эти разговаривают с чужими исключительно через Мудрых. Сами они, — он опять замялся, подыскивая слова, — не от мира сего. Сумасшедшие. По-настоящему психи. С ними и говорить бесполезно. Это, — он оглянулся через плечо, — из тех вещей, о которых не только знать не положено, но даже и догадываться. Они еще и почему из леса уходить не любят, — понижая голос и снова оглядываясь, тихо сказал Бронко. — Устраивают иногда такие… танцы с песнопениями. Когда вопросы серьезные решают. Не ерундистика какая про урожай, а про новый вид растений и как его к собственным нуждам приспособить, или как жить дальше, если люди появились. Не часто бывает…

Сразу весь поселок в транс входит и на шамана замыкается. Говорят, все егеря в лесу тоже сразу могут, но это я уж не знаю, — с сомнением сказал он. — Ну, навродя, общий разум получается. Вот тебе хотелось бы, чтобы все… Все, — явно забывшись, воскликнул он, — каждую мысль твою знали? Что ты сделал, что хочешь… На какую бабу посмотрел с интересом и кусок лишний съел? А тут не скроешь. И все это к шаману сгружается. Как мозги всмятку не получаются, я не знаю. Никто не знает, но шаман точняк ненормален. Зато для всех необходим до зарезу. Он в себе все знания поселка носит и лучше знает, как правильно.

Так что нам их не понять, — нормальным голосом закончил Бронко. — Вроде разумные как разумные. И поговорить способны, и подраться, а иногда, как переклинит, ничего, кроме заученного с детства, не воспринимают. Это не просто обычай — это невозможность жить по-другому. Они даже с нами, Шахтерами, не торгуют, хотя очень даже есть чем. Просто ставят в известность. В этом году для пользы леса можно столько-то вырубить. Больше не проси — не получишь. Один разок за все годы было по-другому, когда люди пришли. Через себя переступили, но дерева и разных… — он осекся и сделал вид, что ничего не было сказано, — очень много получили. Запасы оружия делали. Хотелось бы мне знать, что там шаманы усмотрели в будущем такого интересненького, что они на союз пошли и своих из леса воевать пускают на стороне Федерации. Никогда такого не было… Ну, мы намек хорошо поняли, — растягивая рот в широкой усмешке и показывая клыки, сказал орк, — мы с людьми не ссоримся, хотя они нам цены и сбили. Ниче, вполне можно договориться при желании. Они-то прекрасно знают, что такое торговля.