Здесь покоится наш верховный повелитель - Виктория Холт

Итак, он гулял, рыбачил и развлекался, как прежде. Он забыл, что ему уже пятьдесят лет, его здоровье никогда не доставляло ему огорчений, и он уверовал, что так будет всегда.

Поиграв изрядно в теннис и возвращаясь по берегу реки, он снял парик и жакет, чтобы остыть.

Он быстро остыл и приободрился, но вечером, уже в постели, у него начался бред, и поспешившие к нему дежурные офицеры нашли, что у него сильный жар.

Шафтсбери, Бекингем и весь парламент были в ужасе. Если Карл умрет теперь, гражданской войны не избежать. Джеймс ни за что не отступится от своих прав, а у Монмута хотя и были сторонники, но многие согласились бы лучше умереть, чем позволить незаконнорожденному сыну занять престол.

Друзья Джеймса послали к нему в Брюссель гонца со словами, что король при смерти и ему следует немедленно возвращаться. Джеймс тотчас покинул Брюссель, оставив там Марию-Беатрису и взяв с собой лишь нескольких самых преданных друзей – лорда Питерборо, Джона Черчилля, полковника Легге и брадобрея.

Он оделся в простую темную одежду и надел черный парик, чтобы никто не узнал его по прибытии в Англию. Это было необходимо сделать, так как если, как он считал, его брат умрет, то жизни его грозит опасность, попади он в руки своих врагов. Джеймс считал, что его ждет большое испытание и ему следует, как сказал Джон Черчилль, находиться поблизости, когда умрет его брат, чтобы быть провозглашенным королем прежде, чем Монмуту помогут занять престол. Джеймс был очень огорчен. Он был мягким человеком и любил всех своих родных. Казалось чудовищным, что Стюарт должен покинуть свою страну в то время, когда его брат является королем. Снова и снова Карл говорил ему: «Оставь свой папизм, Джеймс, и все будет хорошо». Но, думал Джеймс, мое душевное спокойствие для меня гораздо важнее того, что случится со мной здесь, на земле.

Он молился и раздумывал о будущем, переправляясь с континента через пролив на французской шлюпке, и когда он прибыл в Дувр, никто не знал, что герцог Йоркский вернулся домой.

По прибытии в Лондон он провел ночь в доме сэра Аллена Эпсли у Сент-Джеймсского сквера, сэр Аллен сразу же привел к нему его шурина, Гайда, и Сиднея Годолфина.

– Вам необходимо, ваша милость, – сказали они ему, – как можно быстрее ехать в Виндзор, где лежит король. Мы слышали, что ему уже немного лучше. Но, ради Бога, скачите туда, и скачите быстрее. Монмут и его сторонники пока еще ничего не знают о недомогании Его Величества.

И Джеймс направился в Виндзор.

Карла брил цирюльник, как вдруг ворвался Иаков. Он бросился к брату и упал перед ним на колени.

– Джеймс! – воскликнул Карл. – Что ты здесь делаешь?

– Вы пришли в себя, брат? До меня дошло, что вы при смерти!..

– Нет, это была всего лишь простуда и небольшая лихорадка. Ветер с реки прохватил меня после тенниса. И, пожалуйста, поднимись с колен. Дай взглянуть на тебя. Ах, Джеймс, неужели ты подумал, что я уже покойник, а ты король?

– Брат, я счастлив, что это не так.

– Верю. Ты не умеешь обманывать. А в наше время не мудрено научиться желать этого. Мне страшно подумать, что могло бы случиться, если бы я поступил настолько неосмотрительно, умерев теперь. Я оставил бы дела государства в прискорбном состоянии. Только представь себе, брат: англичане преследуют иезуитов, а они спасли мне жизнь и даже более того, мир в государстве – если можно назвать миром нынешнее правление Тита – при помощи иезуитского порошка хинина. Клянусь, это лекарство меня вылечило.

Он спросил о Марии-Беатрисе и о жизни в Брюсселе.

– Печально, что тебе пришлось стать скитальцем, Джеймс, – сказал он. – Может показаться, что наша семья обречена быть изгнанниками. Но, Джеймс, если ты будешь продолжать действовать так, как действовал до сих пор, и займешь престол, то удержишься на нем не более четырех лет – таково мое мнение.

– Я удержу его, – ответил Джеймс, – если он будет моим.

– Тебе следует покинуть страну, пока не открылось, что ты вернулся.

– Брат, разве это справедливо, позволю себе спросить, что я должен быть в изгнании? Монмут остается здесь. Вы же знаете, что, если бы не Монмут, не было бы всей это неприятности. Эта ваша болезнь помогла мне понять, как опасно для меня находиться так далеко, когда Монмут остается так близко.

Карл криво улыбнулся. Джеймс прав. Нехорошо Монмуту быть в Англии в период разгула антипапского террора. Монмуту следует отправиться в Голландию, где он так отличился в войне против голландцев; а католику Джеймсу лучше всего поехать в протестантскую Шотландию. Может быть, оба этих человека – оба нежно любимые, но оба, к сожалению, глупые – поймут что-нибудь важное для них обоих, оказавшись во враждебном для себя окружении.

Шафтсбери со своими оголтелыми вигами был полон решимости добиться падения герцога Йоркского. Они не хотели, чтобы Иаков оставался за границей дольше, и, будучи уверены в том, что король по-прежнему любит своего старшего сына, тайно привезли его из Голландии.

Иаков охотно на это пошел. Теперь он был уверен, что наденет королевский венец. Правда, его отправили в Голландию, но это было сделано лишь для того, чтобы у короля был предлог избавиться от герцога Йоркского. Ему простили глупые и преступные выходки, совершенные в юности. Он умел умиротворять короля, и Карл никогда долго на него не сердился.

Отмечалась годовщина коронации королевы Елизаветы, и виги использовали это событие как возможность устроить демонстрацию, которая, как они считали, вынудит короля узаконить Монмута и назначить его своим наследником. Было нетрудно взвинтить жителей Лондона и довести до ярости, Тит Отс уже показал им подлость папистов и продолжал утверждать, что зреют новые заговоры. Поэтому люди легко разъярились и вскоре маршировали по улицам с чучелами Папы и дьявола в руках, намереваясь сжечь их.

Эти демонстрации продолжались несколько дней кряду, затем их сменило буйное веселье. Карл наблюдал за всем этим из окна Уайтхоллского дворца, он услышал, как зазвонили колокола, и увидел сына, победоносно едущего на лошади впереди процессии и держащегося так, будто его голову уже украшает корона.

Он остановился перед Уайтхоллским дворцом и послал сказать Карлу, что его любимый сын жаждет аудиенции.

Карл велел передать ему следующее: «Предлагаю вернуться туда, откуда он прибыл. У меня нет желания его видеть. Я лишаю его всех постов, поскольку он нарушил мои повеления, вернувшись в Англию, тогда как ему было приказано оставаться за границей. Скажите ему, что необходимо, чтобы ради собственной безопасности он немедленно покинул страну».

Огорченный Иаков удалился.

Карл слышал, как приветствовали его толпы людей, когда он проезжал. Он печально покачал головой.

– Джемми, Джемми, – прошептал он, – куда ты идешь? Ты выбрал путь, который ведет на эшафот.

Потом он вспомнил давно прошедшие дни в Гааге, когда он беззаботно сделал Люси Уотер своей любовницей. В результате той связи появился этот отпрыск с необычайно развитым честолюбием, которое может оставить кровавый след по всей этой прекрасной стране и ввергнуть ее в пучину такой же ужасной и жестокой гражданской войны, как та, что стоила головы отцу Карла. И все это из-за недолгой страсти к легкомысленной женщине!..