На пороге ночи - Серж Брюссоло

– Пустое дело, – снова принялся вразумлять их мужчина. – Антония и не подумает вас признать. Она посмотрит на вас так, словно впервые видит. Трудно это представить, но увы…

Декстер не удостоил его ответом. Андрейс еще раз вздохнул и остановился перед большим черным автомобилем с тонированными стеклами. Достав из кармана крохотную коробочку, он нажал на нее пальцем, и двери машины открылись. Робин нашел эту операцию весьма любопытной, напоминающей магические действия жрецов. Они уселись в автомобиль. Декстер занял место рядом с водителем, очевидно, чтобы наблюдать за ним во время поездки. Машина плавно въехала на бетонную эстакаду и встроилась в поток городского транспорта. Андрейс все время молчал. Робин не спускал глаз с его морщинистого затылка, поросшего седыми кустиками волос. Старость наложила неизгладимый отпечаток на плоть принца-консорта. Робину вспомнилась иссохшая, иссеченная глубокими трещинами резина старых шин, наваленных кучей за зданием фермы у Джудит Пакхей, его… матери. Что и говорить, Андрейс был стар, изношен. Смешавшись с толпой мира, который Антония называла «внешним», он потерял свою значительность, от былой импозантности ничего не осталось. В то время когда Робин поджидал его у входа, мимо проследовали не менее трех десятков стариков куда более представительных, чем он. За пределами замка фигура Андрейса становилась мелкой, невыразительной. Королевский нимб, сверкавший вокруг его головы, внезапно погас в потоке солнечных лучей «внешнего мира». Не могло ли случиться того же и с Антонией?

Выехав из предместья, автомобиль некоторое время катил по пригороду с редкими деревенскими домиками, а потом потянулись теряющиеся за горизонтом поля.

Плотность транспортного потока то возрастала, то уменьшалась, по мере того как они удалялись от наиболее оживленных участков дороги, так что водителю приходилось постоянно менять скорость. Когда поля сменились лесистой местностью, принц-консорт снова обрел дар речи.

– Жизнь Антонии сосредоточилась на новом младенце, – проговорил он. – Все повторяется. Она обустраивает детскую, разрисовывает стены изображениями животных, поет ему песенки, которые раньше пела вам, в вашу бытность маленькими принцами… Я был против последнего похищения. С годами все усложняется. Рано или поздно мы оставим какой-нибудь след. Полиции нетрудно будет вывести ряд повторяющихся деталей: изолированное поместье, мексиканские дети в роли слуг. На базе этого сыщики составят «профиль преступления», введут данные в компьютер… В самом начале почти не было риска, но теперь другое дело, мы слишком часто придерживались одного сценария. Последний замок покинули в панике, все побросав на месте. Ночью у меня возникло предчувствие, что вот-вот нагрянет полиция, я затолкал Антонию в машину, и мы уехали.

Андрейс немного помолчал, стараясь приободриться, но, по-видимому, у него не получалось.

– Все тяжелее находить большие изолированные постройки… отвечающие вкусам Антонии. Пристрастие к таким зданиям делает нас уязвимыми, снабжает полицейских ценными сведениями, благодаря которым легко выйти на похитителей: достаточно как следует допросить агентов по недвижимости. Мы идем по лезвию ножа, кольцо все время сужается. Не удивлюсь, если в ближайшие недели к нам заявятся полицейские. На этот раз работа была проделана грязно, не исключено, что мы наследили. При современном уровне криминалистической науки разве можно быть в чем-то уверенным? По зернышку, найденному в следе от шины, они легко установят, из какого региона прибыла машина. Вот чего я боюсь.

– Ты пробуешь нам втолковать, – проворчал Декстер, – что следовать за тобой все равно что класть голову в пасть льву?

– Именно так, – подтвердил Андрейс. – У меня предчувствие, что на этот раз выпутаться не удастся. Антония перегнула палку: ресурс нашего везения полностью выработан. Сопровождая меня в замок, вы сами отдаетесь в руки полиции. Лучше попытайте удачи в чем-то другом, у вас еще все впереди! На вашем месте я не стал бы раздумывать. Переберитесь в Мексику: с такими деньгами вы заживете как короли. Возьмите содержимое этого чемоданчика и уходите, только, ради всего святого, не беспокойте Антонию. Умоляю вас. Пусть досмотрит свой сказочный сон, я знаю, что долго он не продлится. Она сейчас счастлива… Как только у нее появляется очередной ребенок, Антония возрождается к жизни, превращается в двадцатилетнюю, она снова полна сил и энтузиазма, словно ее душа сохраняется неизменной в течение многих лет. Но вы не сможете этого понять, потому что слишком молоды! Я вижу морщинки на ее лице, седые волосы, которых становится все больше, но внутри она остается юной, будто годы над ней не властны. Со мной все не так. Я не умею подчинять себе время, душу мою ничто не защищает от разрушения. Из нас двоих старею только я, потому что несу всю страшную тяжесть этого союза, взятую мной добровольно.

– Что за чушь? – зевнул Декстер. – Кончай петь нам душещипательные романсы, тебе не удастся нас разжалобить.

– Огрызаться легче всего, – вздохнул Андрейс. – В вашем возрасте многого не понимаешь. Но хочу сделать признание: последнего похищения я старался не допустить, помешать ему, использовав все средства. Оно приводило меня в ужас. Я представлял Антонию в тюрьме, а затем – в приюте для умалишенных. Уверен, ей не перенести таких испытаний. Сколько раз я принимался ее уговаривать, но она не желала ничего слышать. Знаете, когда она в этом состоянии… в ожидании младенца, нет силы, которая смогла бы ее удержать. И тогда она становится опасной… для себя самой, для меня: никакая логика больше в расчет не принимается…

Пальцы Андрейса, сжимавшие руль, побелели. Не отдавая себе отчета, он все время увеличивал скорость. Серая лента дороги неслась им навстречу, деревья мелькали, сливаясь в сплошную линию. Робину стало страшно.

– Я знаю, вы мне не поверите, – продолжал Андрейс, – но накануне похищения я приготовил яд для себя и Антонии, надеясь навсегда избавиться от тревоги и непереносимого напряжения. Но прежде всего я стремился спасти Антонию от тюрьмы. Мне хотелось ей сказать: давай умрем сейчас, пока не случилось непоправимое. Но у меня не хватило решимости пойти до конца. Как бы вы сказали сейчас, я «сдрейфил». Вылив яд, я тщательно сполоснул стаканы. Зная, что совершаю ошибку, я ничего не мог с собой поделать. Я испугался, что, заставив ее выпить отраву, не осмелюсь совершить то же самое… останусь на перроне и буду наблюдать, как она исчезает. Струсил. А на следующий день мы отправились вместе похищать ребенка… того, кто заменил тебя, Робин. Его зовут Нельсон.

– Плевать нам на этого ублюдка! – выругался Декстер. – Он – узурпатор. У трона Южной Умбрии есть только один наследник – я!

Андрейс бросил быстрый взгляд на соседа.

– Не прошу жалости к себе, – произнес он неожиданно твердо. – Но я хочу уберечь Антонию от потрясений. Не причиняйте ей зла, не прерывайте ее последний сладкий сон. Я убежден, что через несколько недель полиция выйдет на наш след. На этот раз мы допустили небрежность, операция была плохо подготовлена и еще хуже выполнена. Нас обязательно схватят, нет никаких сомнений.

– Ты все это говоришь, чтобы нас напугать! – отрезал Декстер. – Надеешься, что мы дрогнем и тоже не сможем «пойти до конца». Не трать понапрасну сил. Уж я-то возьму все, что мне причитается.