Особый штаб "Россия" - Иван Ковтун

Что касается С. Н. Ряснянского, то в конце Второй мировой войны он не имел должных военных знаний, должной квалификации и опыта, в чем ему очень не хотелось признаваться. Хотя раньше, когда Ряснянский был действительно доблестным русским офицером, у него хватало смелости и совести признавать ошибки. Как отмечает историк Н. С. Кирмель, «в начале декабря 1917 г. С. Н. Ряснянский возглавил разведывательный отдел штаба донского походного атамана генерал-майора A. M. Назарова. После своей неудачной поездки в Киев в конце мая 1918 г. полковник честно признал свои недостатки: «Если бы я знал самого себя лучше и знал, что я никчемный конспиратор, то я бы не согласился ехать в эту, казавшуюся мне столь заманчивой, командировку…". В июле 1918 г. Сергей Николаевич был отстранен от должности начальника разведывательного отделения, а в октябре назначен вновь. В Крыму, в армии генерала П. Н. Врангеля, он командовал полком, а затем бригадой»[585].

Военнослужащие 1-й РНА в Лихтенштейне. Май 1945 г.

Остановимся еще на одной примечательной личности — Евгении Эдуардовиче Месснере. Продолжительное время он находился в дружеских отношениях с Борисом Алексеевичем, но впоследствии, не получив удовлетворения своим личным амбициям в Суворовском союзе[586], перешел в лагерь клеветников Смысловского. И что самое противное — делал он это не открыто, а за спиной генерала.

Когда-то Евгений Эдуардович был таким же доблестным русским офицером, как и Ряснянский. Одно время он был даже исполняющим обязанности начальника штаба в знаменитой Корниловской ударной дивизии (правда, около месяца), благо подготовка позволяла ему занимать эту должность. Гражданскую войну Месснер завершил в звании Генерального штаба полковника. В эмиграции Евгений Эдуардович активно публиковался в периодических изданиях русского Зарубежья, написал ряд исследований, посвященных различным военным вопросам, начиная от службы и работы штабов и заканчивая тактическим применением полевой артиллерии в ходе Первой мировой войны. Однако в основном за Месснером закрепилась репутация публициста и писателя, чья темпераментная натура этому вполне соответствовала[587].

В годы Второй мировой войны Евгений Эдуардович занимался пропагандистской и преподавательской деятельностью (на Высших военно-научных курсах в Белграде, где в 1942 г. защитил диссертацию «Маневренная война»; правда, есть сомнения, что защита этой работы проходила объективно). Месснер являлся одним из идеологов РОКа, принял активное участие в его формировании и числился в запасной роте. Состоял на службе в военно-пропагандистском отделении вермахта «Юго-Восток», редактировал печатные издания — «Ведомости Русской Охранной Группы», «Русское дело» (с 1943 по 1944 гг.). С октября 1944 г. в Вене редактировал корпусную газету «Борьба»[588].

Одним словом, в течение всей войны Евгений Эдуардович занимался в основном пропагандой, публицистической и научной деятельностью (хотя о последней можно вести речь в самой меньшей степени). Боевого разведывательного опыта, как, впрочем, даже и командного, у Евгения Эдуардовича не было. И это особенно важно подчеркнуть, чтобы понять, кем был Месснер до прихода в 1-ю РНА.

Работая в газете «Борьба», Евгений Эдуардович имел чин унтер-офицера — фельдфебеля[589], об этом прямо пишет его коллега по редакции Г. Симон-Томин[590]. Только в марте 1945 г., когда Месснер прибыл в 1-ю РНА, ему присвоили звание Генерального штаба майора, а затем — звание Генерального штаба подполковника[591].

Некоторые исследователи утверждают, что в 1-й РНА Евгений Эдуардович стоял во главе отдела пропаганды. Но эта информация является ошибочной. Смысловский взял к себе Месснера на должность начальника оперативного отдела (I А)[592]. Пропагандой уже заниматься было поздно, войну Рейх проиграл. Месснера брали в 1-ю РНА потому, что он был причислен к офицерам Генштаба русской службы, имел когда-то опыт штабной и оперативной работы, публиковал по данной теме научные статьи. Евгений Эдуардович не противился этому назначению. Напротив, охотно согласился. Желание распрощаться с пропагандой было у него настолько сильным, что он бросил газету «Борьба» и уехал в 1-ю РНА, пообещав пристроить сотрудников издания в армии Бориса Алексеевича (и, надо сказать, добился этого: некоторые сотрудники газеты получили офицерские звания, но опять же, благодаря Смысловскому). Г. Симон-Томин отмечал в дневнике: «Приключения в Вене в связи с выездом… Если бы знал Месснер, на какие мучения он нас бросил здесь!»[593].