Моритур - Алиса Медовникова

— Сломанная челюсть не мешает бросить Зов. Сломанные ребра не мешают переместиться в лазарет. — отмахнулся Гадриэль. — Выкормыша Дарка быстро подлатают. К вечеру рожа будет как новая. А утром снова будет нас бесить. Но урок запомнит на всю оставшуюся жизнь. Пусть и короткую.

Вар возразил другу, что Мэш хоть и говнюк первостепенный, но для Селены лучшие лекарства добыл, чтобы ее видения легче проходили, так что нужно проявить сострадание. Но его не слишком складная речь в защиту Мэша, была прервана истошным женским криком.

Кустодиамы незамедлительно переместились на место происшествия. В отличие от остальных зевак, спешащих на работу, они точно знали, что произошло и куда бежать. Следом за ними переместился и Мэшер, кое-как регенерировавший часть травм, как и Гадриэль, которому восстановление далось куда лучше.

Девушка, первой обнаружившая то, что никому из людей не следовало видеть, все продолжала кричать. Вар бросился успокаивать свидетельницу, переживающую шок. Мэш, не имеющий права подойти к месту трагедии, так как ему не ступить на святую землю, наблюдал за всем со стороны. Он бросил Зов и вызвал на подмогу Карро, так как здесь нужны были силы всех кустодиамов. Гадриэль же приблизился к месту преступления и подобрал тот самый телефон, который навел на ложный след. Как и в ведении Селены, на дисплее светилось время 6:15, хотя стрелка его наручных часов приближалась к девяти утра.

Малум оказался прав, это была «утка», пустившая всех по ложному следу и когда Вар с Гадриэлем покинули пост, наблюдающие за ними убийцы притащили жертв к памятнику. Пока они попивали чай, да били друг другу морды, здесь для них готовили «сюрприз». Сюрприз насколько омерзительный, что даже Гадриэлю стало не по себе. Ведь антураж никак не вязался с жестокой действительностью.

Присыпанная первым снежком монастырская поляна была усеяна лепестками белых роз, а окружающие памятник фонарные столбы украшали красные шарики в форме сердечек. Издалека можно было принять все за праздничный декор, но присмотревшись ты замечал капли крови как на белых лепестках, так и на воздушных шарах. Хотя не они были в эпицентре событий. Все внимание зрителей было приковано к памятнику, у основания которого сидели два парня и девушка.

Они были босы и полураздеты. У облаченных только в брюки парней за спинами были прицеплены бутафорские крылья. Белые у парня справа и черные у того, что слева. Голову светлого венчал белый нимб, а темного — черные рожки. У брюнета со сломанной челюстью алел на левой щеке свежий шрам, а у его оппонента с выбитыми зубами в правой руке лежал окровавленный меч. На груди у обоих были рваные раны. А выкрашенные в белый и черный цвет сердца лежали в руках брюнетки с алыми губами, одетой в костюм Лары Крофт.

С правой стороны памятника была прислонена еще одна пара. Белые крылья и белый нимб украшали тело еще одного полуобнаженного парня. Его сердце покоилось в руках облаченной в белоснежное платье девушки. Голову погибшей украшал венок из белых роз, а безымянный палец правой руки колечко. В груди седовласой тоже отсутствовало сердце. Оно хранилось в руке сидящего рядом парня.

Глаза всех пятерых жертв были выколоты и создавалось ужасающие впечатление, что все они плачут кровью. А изуродованные глаза Лары Крофт еще и крестами из черной ленты заклеили.

Завершала и без того гротескную картину алеющая на памятнике надпись «Amor caecus» — «Любовь слепа», сделанная кровью.

Вызванный Гадриэлем отдел зачистки немедленно возвел вокруг места преступления ограждающий купол и занялся стиранием памяти свидетелей. Бойцы Гадриэля делали виртуальную карту места преступления, а сам беллатор обменивался информацией с подоспевшими малумами. Пока бонумы выполняли свою работу, малумы выяснили личности пострадавших. Они оказались именно теми, кем их и представили в посмертном спектакле — малумом, двумя девушками и двумя бонумами. Оказалось, все они проживали в коттедже «Любовь слепа», о котором кустодиам слышал впервые. Карро кратко рассказал Гадриэлю о том, что из себя представляет пристанище для тех, чья любовь не поощряется, а после откланялся.

Дослушав Карро, беллатор вернулся на площадь и заметил, что укрывающий купол начал мерцать. Купол был капризной штукой и для его поддержания необходимо было как минимум шесть бонумов на радиус до пяти метров, а здесь трудились всего тридцать. Техотдел давно обещал Гадриэлю создать нормальное устройство, помогающее надолго удерживать защитный барьер, но дальше разработок дело не заходило. Пока на такое был способен только мощный артефакт, который был давно утерян, а может пылился где-нибудь в недрах восточного крыла Заставы, ожидая своего часа.

Артефакта у Гадриэля все не было, а удерживающие купол бонумы обессилили настолько, что местами просвечивала реальная картина событий. С каждой минутой защитный купол все больше походил на дуршлаг. Понимая, что времени осталось немного, Гадриэль спешно изучал место преступления и тела жертв, стараясь найти хоть какие-то улики.

Его внимание было приковано к жертве, изображающей Лизу, когда он услышал позади себя голос:

— Сердечко свое забери. А то прихватит ещё кто, да приворот на тебя сделает. — крикнул Мэшер беллатору. — Да и мое прихвати, давненько его не видел.

Гадриэль переключил своё внимание на сердца. Они были необычными, материал он сходу не опознал, потому решил взять их с собой. Вдруг они выведут на создателя, а уж того он сможет расколоть и хоть что-то выяснить о заказчике. Беллатор достал пакет для улик и осторожно вытащил оба сердца из рук девушки, чтобы было роковой ошибкой.

Раздался оглушительный взрыв.

Слишком поздно бонум осознал, что попался на подлую уловку, знакомую по прошлой жизни. В голове отлетающего от памятника Гадриэля успела проскользнуть мысль, что вот это альянги ему показать забыл. А было бы очень кстати получить предупреждение, что в сердцах прятались магические гранаты, начинённые заговоренной шрапнелью. Еще и сверхзабористые. Мощь их в разы превосходила обычную, а осколки разлетались на куда больше расстояние. С подобным оружием Гадриэль еще не сталкивался.

Ударная волна от мощного взрыва разошлась по площади, выбивая стекла у припаркованных рядом автомобилей. Она поразила барабанные перепонки всех присутствующих, лишив слуха тех, кто был ближе всего к Гадриэлю. Беллатора отбросило назад почти на пять метров, а правую руку, в которой он держал сердца, опалило и оторвало. Приземляясь, бонум неудачно упал на правую ногу и к обширным внутренним повреждениям добавился еще и открытый перелом.

Большая часть осколков гранаты осталась в теле Гадриэля, но поразило и отдел зачистки. Им досталось от вторичных осколков. Кусочки гранита, отколовшиеся от памятника, изуродовали лица бонумов и ослепили парочку