Шкатулка хитросплетений - Терри Брукс

Да, конечно, это были домыслы. Но Хоррис Кью находился в отчаянном положении, и его оппортунистически настроенный ум хватался за соломинку, потому что больше ухватиться было не за что.

Он полагал, что остальным следовало бы его выслушать. Холидею, Абернети, советнику Тьюсу — всем. Им следовало бы попробовать сделать то, что он предложит. Какой от этого может быть вред сейчас? Но с тем же успехом он может попросить сделать его королем. Глупо, конечно, надеяться, что кто-то захочет провести его план в жизнь.

Снова загромыхал гром: гулкие и долгие раскаты, сотрясшие землю, где он стоял. Из центра поляны Каллендбор ускакал к своей армии, а Холидей начал поворачиваться к Бурьяну и демонам. Марк встал во главе своего полчища и начал медленное наступление. Дракон приподнялся и принялся выпускать пар из ноздрей, накапливая в брюхе пламя. Хоррис оглянулся через плечо. Советник Тьюс был уже почти у самого берега. Абернети повернулся к волшебнику, на секунду забыв о Хоррисе.

Больши вечно обвинял его в нерешительности. Ему страшно неприятно было думать, что птица не ошибалась.

Хоррис Кью судорожно сглотнул, пытаясь смочить пересохшее горло. Сейчас или никогда, так ведь? Он снова взглянул на Холидея. Король Заземелья вытащил медальон своего сана из-под темной куртки и поднял его к свету.

«Ну же!»

Хоррис выдернул Шкатулку Хитросплетений у Абернети из-под мышки и тут же плечом столкнул изумленного писца в воду. А потом со всех своих длинных ног бросился к Бурьяну. Он думал, что, похоже, сошел с ума, что только что совершил самую серьезную ошибку в своей жизни. Его появление на поле боя вызвало громкие крики. Гневные возгласы летели в него со всех сторон. Краем глаза он успел заметить, как черная рогатая голова дракона поворачивается в его сторону, и уже представил себе, как будет охвачен пламенем. «Еще секунду! — думал он. — Одну только секунду!»

Бурьян наблюдал за Хоррисом не двигаясь. Он смотрел, как тот приближается, и, видимо, считал, что Хоррис снова возвращает ему Шкатулку Хитросплетений, до конца оставаясь глупой пешкой. Под плащом бури демоны передвигались, словно тени. Грозно поблескивало оружие. Хоррис Кью старался о нем не думать. Его долговязое тело тряслось от ужаса, неловкие ноги неуклюже вскидывались. Он обливался потом и задыхался от неимоверных усилий. Еще никогда не испытывал он подобного ужаса.

Хоррис услышал, как советник Тьюс выкрикивает его имя. Неровная струя огня пронеслась мимо его уха. Он в панике упал на одно колено и поставил Шкатулку Хитросплетений перед собой на землю. Посмотрел через луг на Бурьяна и по его страшным глазам понял, что тот наконец разобрался в происходящем. Черный плащ чудовища взметнулся: оно в ярости кинулось на Хорриса…

Хоррис Кью поспешно начал произносить слова спасительного заклинания:

— Рашун, облайт, сурена! Ларин, кестел…

* * *

Бен Холидей замер на месте. На мгновение забытый медальон все еще оставался у него в поднятой вверх руке. Он заметил Хорриса Кью всего секунду назад. Советник Тьюс вытаскивал Абернети из озера. Оба гневно кричали и размахивали руками. Страбон разворачивал свое гигантское тело и расправлял крылья, готовясь взлететь. Огонь вырывался сквозь его сжатые зубы.

И все они уже не успеют вмешаться, с отчаянием и безнадежностью подумал Бен.

Из Шкатулки Хитросплетений темным облаком вырвался туман, крышка исчезла, и вновь открылся путь в лабиринт. Злобный зеленый огонь вырвался наружу и смешался с багровым светом солнца и темнотой приближающейся бури. Загремел гром, начали падать первые редкие капли дождя. Луг вдруг затих, шум противостоящих армий сменился выжидательным молчанием.

Из Шкатулки Хитросплетений вырвался рой теней, туманные формы, которые закручивались и извивались, словно выпущенные на свободу темные видения, мелькающие в странном свете. Они тучей поднялись вверх, а потом стремительно ринулись через луг, к демонам. Бурьян издал ужасающий вопль отчаяния. Его пальцы начали плести сеть защитной магии, окружившую его тело, чтобы уберечь от нападения. Но тени прошли сквозь эту сеть, схватили Бурьяна и поволокли. Бурьян бился и вырывался. Он шипел, как кот. Он боролся, призвав на помощь всю свою силу и все магическое оружие, которыми обладал. Но тени были неумолимы. Они отволокли изменника-эльфа через луг к Шкатулке, окутали его своими телами и утащили вниз, в тюрьму, из которой он вырвался, как он считал, навсегда. В ужасающую тьму волшебных туманов. Они исчезли внутри, тени и Бурьян, и крышка Шкатулки Хитросплетений закрылась навсегда.

Ветер с воем промчался по лугу. Поднявшийся в воздух Страбон пронесся над Шкатулкой и Хоррисом Кью, словно смертная тень, но полетел дальше и опустился на демонов Абаддона, выдохнув среди них свое пламя. Десятки рассыпались в прах. Остальные, лишившись обещанной Бурьяном защиты и его волшебства, не хотели боя. Под предводительством Железного Марка они повернули к скале, из которой вышли, обратно к дыре в воздухе, послужившей им входом в Заземелье, и снова спустились в свой подземный дом. В считанные секунды они исчезли все до единого, и пространство, которое они ненадолго заняли в мире света, снова освободилось.

Страбон повернул обратно к армии Зеленого Дола, шипя в знак триумфа и вызова.

Бен Холидей все еще стоял в центре луга. Порывы холодного ветра продували насквозь, в лицо хлестали тугие струи дождя. Он медленно выдохнул и спрятал медальон королей Заземелья обратно под куртку.

Ивица проснулась в сером предрассветном полумраке. Сырость Бездонной Пропасти просачивалась в ее обнаженное тело. Она лежала на земле, свернувшись калачиком. Рядом с ней лежал ребенок. Сначала она его не заметила. Она сморгнула сон, все еще туманивший ей ум, и попыталась вспомнить, где находится. А потом почувствовала, как пошевелился ребенок, и посмотрела на него. Ее дитя!

Она долго рассматривала его, и к глазам у нее подступили слезы.

Тут она вспомнила все: как вышла в Бездонную Пропасть из волшебных туманов, как превратилась в свое второе воплощение, как вырастила стручок, как заснула… Она прижала к себе ребенка, стараясь получше согреть его, хоть немного защитить своим материнским телом.

А потом встала, снова надела на себя свою одежду и завернула ребенка в плащ. Дитя крепко спало — оно еще не проголодалось, и в отличие от Ивицы его нисколько не пугала та местность, где они оказались. Ивица никогда не выбрала бы местом рождения своего ребенка Бездонную Пропасть и теперь не собиралась задерживаться тут дольше, чем это было строго необходимо. Туман клубился среди ветвей густо росших деревьев и змеился вдоль стволов чащобы. Тишина окутывала все вокруг. Ничто не шевелилось. Это был мертвый мир, и здесь было место только для ведьмы, которая его таким сделала.

Ивица тронулась в путь, идя по направлению к свету — на восток, где над Заземельем вставало солнце. Ей надо поскорее выйти отсюда, пока ее не обнаружили. Она все еще ощущала слабость после родов, но главным ее чувством был страх. Она боялась не столько за себя, сколько за свое дитя, эту меру ее жизни с Беном, вершину их союза. Она снова заглянула в складки плаща, проверяя, хорошо ли она разглядела ребенка при пробуждении, не изменилось ли в нем что-то. Снова пришли слезы. У нее перехватило дыхание. Ей хотелось отыскать Бена и быть с ним, убедиться в том, что с ним все в полном порядке, и показать ему ребенка.