Исцеление в жизни и смерти - Стивен Левин

Даже такие популярные в наши дни идеи, как «мы сами выбираем, жить нам или умереть», можно воспринимать на гораздо более глубоком уровне, чтобы не способствовать «половинчатой целостности», на которую так быстро начинает ориентироваться ум, променивая истину на девизы в духе тех, что красуются на бамперах автомобилей.

Этот трюизм, изначально благонамеренный, многих сбивает с толку, порождая своеобразное осуждение: как будто те, кто умер, могли намеренно покинуть нас, «выбрав смерть»; он вызывает ощущение, что им не удалось сохранить в себе искру жизни. А вместе с этим возникает ложное чувство праведности: как будто те, кто излечился физически, просто «выбрали жизнь», однако всё гораздо сложнее. Я слишком часто наблюдал, как умирают люди, всем сердцем стремившиеся к жизни, что не может не противоречить подобным утверждениям, будто их смерть была уходом от жизни. Я наблюдал, как в процессе умирания сердце этих людей исцелялось, открываясь навстречу жизни, а умерев, они даровали исцеление всем, кто был им близок. Я наблюдал, как травмировали подобные утверждения людей, которые изо всех сил стремились излечиться от рака, СПИДа, болезней сердца, генетических отклонений, и чей организм не испытывал физического исцеления, я видел, как эти люди умирали, злясь на жизнь и на себя за то, что не обладали нужной «одарённостью».

Я наблюдал, как замечания в духе «ты ответствен за свою болезнь» или «ты выбираешь, жить тебе или умереть», препятствуют исцелению и приводят к тому, что поток, ведущий в сердце, иссякает из-за страха и самоосуждения. В восстановительных центрах я видел немало женщин, девяностолетних вдов, прикованных к инвалидным коляскам, чьи мужья умерли десять лет тому назад и которые каждый день молились о смерти и постепенно утрачивали веру в милосердие Бога, поскольку смерть не приходила; они были убеждены, что всё, что нужно, чтобы умереть, – это выбрать смерть.

Подобно тому, как каждый миг является перекрёстком, где мы выбираем – двигаться ли к новому уму либо вяло погружаться обратно в старый ум, также, очевидно, выбор в пользу жизни или смерти влияет на течение болезни, но не определяет её исхода. Выбор в пользу жизни означает развитие качеств открытости и исследовательского интереса. «Жить мне или умереть?» – это вопрос старого ума, забывшего о своей сущностной целостности как в теле, так и за его пределами.

Ум слишком легко цепляется за ответы. Это похоже на то, как если бы вы пытались понять истинную природу фруктов, участвуя в детской игре «поймай яблоко ртом». С широко открытым ртом и вспотевшим лицом, хватаясь за всё, что мелькает на поверхности, мы собираем многочисленные едва надкушенные фрукты с отметинами от зубов, которые, сваленные в кучу, гниют у нас за спиной. Мы стоим, разинув рот, в ожидании большего. Совсем другое дело – сесть с яблоком в руке, самостоятельно пощупать и рассмотреть его, почувствовать его запах, ощутить, как сладко хрустит этот фрукт на зубах вопрошающего, – самостоятельно его распробовать – в непосредственном восприятии пережить яблоко. Нужно понять, что тонна случайным образом собранных фруктов не позволит нам так хорошо понять природу фруктов, как одно-единственное яблоко, которое мы съедим целиком. Все яблоки содержатся в одном яблоке. Эта метафора отражает различие между исследованием, изучением сущности вещи, и анализом, изучением причин вещей (из-за которого в старом уме почти сразу возникает чувство собственной «несчастности»).

Итак, можно видеть, что наш выбор влияет на характер болезни, но не всегда – на её наличие. Мы можем прямо сейчас решить, что будем переживать жизнь во всей полноте. Нам не нужно дожидаться, как, кажется, делают многие, смертельного диагноза, чтобы дать себе разрешение жить. Мы можем прямо сейчас, в моменте «именно так», исследовать старый ум и отказаться от полуправды, которая загромождает тропы, ведущие к целостности. Мы можем прямо сейчас решить, что будем с милосердием изучать свои повседневные страдания, обретая собственное понимание того, как стресс влияет на чувство дискофморта, как сопротивление усиливает боль. Мы можем прямо сейчас решить исследовать боль и принимать уроки, которые она несёт в себе. Мы можем прямо сейчас решить, что отныне будем ощущать себя живыми, исследуя свой страх, чтобы этот ужас растворился как можно быстрее. Мы можем сейчас принять решение, что будем жить, ценя возможность обретения исцеления в смерти.

Недавно на одном семинаре присутствовала женщина, страдавшая от рака на поздней стадии; она обвиняла во всём себя, поскольку была убеждена, что сама создаёт свою реальность. «Если я создаю свою реальность, я создала и этот рак. Но я не могу исцелиться от него. Я не та личность, которой себя считала. Неудивительно, что я больна». Кажется, её поверхностное понимание болезни и самоосуждение не позволяли ей исцелиться. Когда я задал ей вопрос о том, является ли она единственным творцом своей реальности, она опешила от смущения и беспомощности, а затем её лицо постепенно озарилось улыбкой, и она сказала: «Нет, думаю, на самом деле нет. Но уверена, что влияю на свою реальность больше других». Каким-то странным образом ложно истолкованные теории о том, что мы создаём свою реальность, лишали её веры и доверия себе, а не наполняли уверенностью – что, вероятно, изначально было их целью. В «незнающем» доверии, открываясь себе всё глубже и глубже, она поднялась над своим прежним пониманием и глубоко погрузилась в исследование вопросов о том, что такое «я», что значит «создавать» и что такое «реальность». Через некоторое время она сказала мне: «Знаете, возможно, идея о том, что я создаю свою реальность, является не столько заблуждением, сколько загадкой о том, что же такое „я“. Чем глубже я погружаюсь, тем больше это „я“ начинает напоминать целую вселенную, которая творится из самой себя. Вероятно, я воспринимала это утверждение, исходя из слишком субъективной точки зрения». Теперь, больше не пытаясь защититься от болезни мыслью «я создаю свою реальность», она погрузилась в изучение вопроса о том, кто является создателем и кто умирает. Она стала более открыта будущему, что бы её там ни ожидало.

Несколько лет назад один врач рассказал нам историю о своей пациентке, которая «из кожи вон лезла, чтобы избавиться от рака, чего у неё никак не получалось». Хотя она применяла самые современные методы самым идеальным образом, рак прогрессировал настолько, что, по всей видимости, она находилась на грани смерти. Решив отправиться в свой «последний отпуск», она поехала к западному побережью Тихого океана, чтобы некоторое время провести на пляжах Южной Калифорнии. Во время своей поездки она встретилась с известным целителем, который за два сеанса исцеления наложением рук полностью избавил её от боли и от рака. Через две недели она покончила с собой. Вылечившись от рака, она сказала своему другу, что если исцелиться настолько легко, то она, должно быть, совершенно бездарный человек. «Я действительно заслуживаю того, чтобы умереть». Все эти идеи, которая она усвоила, – идеи о том, что она ответственна за свою болезнь и когда-то прежде не «выбрала жизнь», привели её в глубокое отчаяние и лишили веры в силы своей личности.

Лучшие целители, которых я знаю, обычно говорят, что не делают ничего сами, «что всё в руках Господа». Они возвращают личности, которую исцеляют, чувство собственной силы. Они не вдохновляют человека становиться «жертвой исцеления» – ведь вряд ли они стали бы побуждать его становиться «жертвой болезни». Они побуждают человека осознать, что он от рождения обладает правом на исцеление, что исцеление происходит, когда мы разрываем круг собственной зацикленности и позволяем исчезнуть разделённости между умом и сердцем.