Приручение. 10 биологических видов, изменивших мир - Элис Робертс

Верховая езда не только способствовала разведению лошадей, но и позволяла более эффективно пасти других животных. Пеший пастух с хорошей собакой в помощниках мог в одиночку пасти 200 овец. А верхом с той же самой собакой можно управлять стадом из 500 голов – причем на значительно большей территории. Расширение владений, несомненно, приводило к конфликтам между пастухами. Тогда важное значение приобрела практика заключения союзов и подношения подарков. Увеличение числа медных и золотых украшений в археологической летописи указывает на то, что люди стремились к получению статуса и демонстрации своего богатства, которых у них раньше просто не было. Однако за это пришлось заплатить определенную цену: именно в тот период появляются каменные булавы, некоторые из них – в форме лошадиных голов. По всей видимости, верховая езда и ведение войны были тесно связаны друг с другом, даже в те древние времена. Хотя настоящая конница появилась только в железном веке, приблизительно 3000 лет назад, набеги на лошадях – для кражи скота у других племен – и связанная с ними междоусобная борьба, вероятно, начались, как только человек впервые оседлал лошадь.

К концу 4-го тысячелетия до н.э. степные пастухи снова перешли к кочевому образу жизни. За улучшением климата в первые века нового тысячелетия последовало резкое его ухудшение. Теперь для получения достаточного количества корма огромным стадам нужны были более обширные пастбища. По всей вероятности, этот фактор способствовал появлению нового образа жизни, новой культуры. Пастухи больше не могли оставаться полуоседлыми, как ботайцы, они должны были следовать за стадами и табунами. Решение было найдено: повозки. Эти дома на колесах впервые появились в степи около 5000 лет назад. Датировка эта очень точная. Как же археологам удалось прийти к такому заключению, если учесть, что данное средство передвижения почти не оставляет следов на земле? Колеи обычно не сохраняются в течение тысячелетий (а там, где удается их найти, отличить след колеса от следа полозьев почти невозможно).

Разгадка зарыта в могилах древнего степного народа. Они возводили курганы и под этими могильными холмами погребали наиболее почитаемых членов племени – в основном мужчин – вместе с повозками. Эти невероятные погребения, представляющие собой ямы, куда помещались тела усопших и разобранные на части повозки, находят на всей территории причерноморских и прикаспийских степей, датируются они 3000–2200 годами до н.э. Данный погребальный обряд дал название самой культуре – ямная, – хотя ее представители никогда об этом не догадывались.

Само колесо, вероятно, было изобретено не в степи. Предположительно идея повозок на колесах пришла туда либо с запада, из Европы, либо с юга, из Месопотамии. Самое раннее изображение транспортного средства на колесах было найдено в Польше и датируется примерно 3500 годом до н.э., а глиняная модель повозки из Турции – 3400 годом до н.э. Используя запряженные быками крытые повозки в качестве дома, пастухи могли свободно перемещаться по просторам степи, следуя за своими бесчисленными стадами и табунами. И конечно, они по-прежнему ездили верхом. Археологи предположили, что, в соответствии со сменой сезонов, весну и лето древние пастухи проводили в открытой степи, а зимовали в речных долинах. Важным было наличие в долинах лесов – источников дерева на дрова и починку повозок. Несмотря на то что культура наездников, использовавших повозки и сооружавших курганы, охватила все причерноморские и прикаспийские степи, в различных регионах разводили разных животных и употребляли в пищу разные растения. На востоке, за Доном, в основном пасли овец и коз, крупного рогатого скота и лошадей было не так много, что позволяло людям быть очень мобильными. Помимо ягнятины и козлятины, они питались собранными в степи клубнями и семенами мари, растения, родственного киноа. В западной степи, напротив, племена вели более оседлый образ жизни; они пасли коров и свиней и выращивали некоторые злаки.

Но, как и более ранние кочевники-наездники в 5-м тысячелетии до н.э., ямники не остались в степи. Приблизительно к 3000 году до н.э. они начали движение на запад, через Нижнедунайскую низменность к Альфёльду[45]. Степные скотоводы распространялись и на восток, где они встретились с древними китайскими земледельцами. Прирученные человеком животные и растения с запада были завезены и на восток. Возможно, так же в Китае узнали о способах обработки меди. После заката ямной культуры последующие обитатели степи также расселялись на запад и на восток. В течение пяти тысяч лет повторялась знакомая схема, а последняя волна миграции в XIII веке вошла в историю и известна как монгольское нашествие.

Доисторические миграции степных кочевников оказывали очень разное влияние на существовавшие на востоке и на западе человеческие общества. Так, в Китае кочевники смешивались с местным оседлым населением, а вот на западе они захватывали земли других кочевников-скотоводов и вызывали эффект домино, заставляя эти племена перемещаться дальше на запад.

Распространение ямной культуры в Европе имело широкие последствия, и отголоски ее влияния чувствуются до сих пор. Генетики и специалисты по сравнительной анатомии используют сходства и различия между современными и, при возможности, между древними организмами для построения филогенетического древа – родословной, отражающей эволюционные изменения. Лингвисты проводят подобную операцию для языков, посредством сравнительной грамматики и лексикологии. Многие древние и современные языки, от английского до урду, от санскрита до древнегреческого, составляют единую группу и принадлежат к индоевропейской языковой семье. Лингвистам удалось проследить эволюцию звуков далеко в прошлое и получить набор звуков, наиболее близкий к индоевропейскому праязыку, состоящий из приблизительно полутора тысяч отдельных звуков. Проверить, действительно ли речь идет о следах древнего языков, непросто, но более поздние археологические находки открыли ученым неизвестные прежде слова хеттского и микенского языков, которые совпадают с предположениями лингвистов, таким образом делая их языковую реконструкцию частично обоснованной.

Фрагменты протоиндоевропейского языка включают слова, обозначающие выдру, волка и благородного оленя, а также пчелу и мед, скот, овцу, свинью, собаку и лошадь. Иными словами, эти языковые корни определенно появились после начала эпохи неолита, поскольку у носителей древнего языка имелись названия для домашних животных. Однако остается неясным, относилось ли слово «лошадь» к домашней лошади. Ответить на этот вопрос позволяют дополнительные факты. В реконструированном протоиндоевропейском языке также есть названия для колеса, оси и повозки. По всей видимости, ямники – степные кочевники, ездившие верхом и передвигавшиеся на повозках, – действительно говорили на языке, который стал основой для всех индоевропейских языков, на которых мы с вами сегодня говорим, как в Европе, так и в Западной и Южной Азии. Как замечательно представлять, что в тех словах, которые мы используем сегодня, до сих пор звучит отголосок древних степных культур.

Попытки раскрыть историю происхождения домашней лошади оказались – как вам теперь нетрудно догадаться – весьма непростой задачей. Как и в случае с волком и первыми собаками, турами и первым домашним рогатым скотом, трудно установить различия между костными останками диких и домашних лошадей. Ведь пястные и плюсневые кости, найденные в Ботае, почти не отличались от костей диких животных. И действительно, в общем скелеты всех видов, входящих в род Equus, очень похожи друг на друга. Если поставить рядом скелеты зебры и осла, будет трудно определить, какой кому принадлежит. Но и в этом случае на помощь ученым пришла генетика. Прежде чем делать догадки относительно происхождения домашней лошади, нужно убедиться, что мы четко понимаем различия между существующими сегодня видами рода Equus. Не так давно наукой было доказано, что разница между некоторыми из них значительно меньше, чем мы всегда думали.