Зажги меня - Тахира Мафи

– Прости! – Я пробираюсь у него между колен.

– Двигайся вперед, – советует он. – Боже, сколько же ты весишь…

Он вдруг дергается сам и выскальзывает из-под меня и уже со своего нового места подталкивает меня вперед.

Я падаю на колени Уорнеру лицом вперед.

Мне слышно, как он тихонько охнул, и я тут же пытаюсь слезть с него. При этом я жутко краснею, и благодарю небо за то, что сейчас меня никто не видит.

Мне хочется щелкнуть Кенджи по носу.

После этого никто больше не произносит ни слова.

Мы приближаемся к неконтролируемой территории, и пейзаж начинает меняться. Простые дороги, наполовину мощеные, без дорожных знаков, уступают место старым дорогам нашего прежнего мира. Дома покрашены в такие оттенки, которые когда-то были достаточно яркими, по обеим сторонам дороги расположились тротуары, по которым дети могли в полной безопасности путешествовать из школы до дома. Сейчас эти дома разваливаются.

Впрочем, все тут заброшено и все распадается на части. Окна заколочены. Лужайки заросли и покрыты инеем. Зимний ветер несет с собой свежесть, и даже если вид данной местности кажется слишком мрачным, остается надежда, что вот пройдет зима и, кто знает, может быть, все здесь будет выглядеть по-другому.

Пока что этого не знает никто.

Уорнер останавливает танк.

Он выбирается наружу и подходит к нашей дверце, на всякий случай, может, тут кто-то есть из посторонних. Он принимает озабоченный вид, словно ему просто необходимо сейчас открыть именно эту дверцу. Чтобы проверить, что у него там внутри. Чтобы решить какую-то внезапно возникшую проблему.

Впрочем, это уже не имеет никакого значения.

Кенджи выпрыгивает первым, и Уорнер, похоже, понимает, что его уже в танке нет.

Я беру Уорнера за руку сама, потому что понимаю, что сам он этого сделать не может, поскольку не видит меня. Его пальцы тут же обхватывают мою ладонь. Он смотрит куда-то вниз.

– Все будет хорошо, – говорю я. – Да?

– Да, – отвечает он. – Уверен, что все так и будет, ты права.

Я колеблюсь, потом спрашиваю его:

– Ты скоро приедешь?

– Да, – шепчет он. – Я вернусь за вами ровно через два часа. Этого времени вам хватит?

– Вполне.

– Отлично. Тогда встретимся здесь же. На этом месте.

– Договорились.

Он молчит, потом говорит мне:

– О’кей.

Я сжимаю его руку.

Он улыбается, глядя вниз.

Я встаю, и он отходит в сторону, освобождая место для меня. Я касаюсь его, проходя мимо, но лишь мимолетом. Просто как напоминание о себе.

Он вздрагивает от неожиданности и отступает на шаг назад.

После этого снова забирается в танк и уезжает.

Уорнер опаздывает.

У нас с Кенджи прошло наполовину удачное занятие. В основном мы занимались тем, что спорили о том, где именно сейчас находимся и какие участки местности каждому видны. В следующий раз надо будет подыскать местность получше, где будет много предметов-ориентиров. Потому что провести занятие, где учитель и ученик оба невидимы, – это задание чрезвычайно сложное. Сделать это оказалось гораздо труднее, чем можно было представить.

Теперь мы оба устали, немного разочарованы, так как почти никуда и не продвинулись. Теперь мы стоим на том самом месте, где нас высадил Уорнер, и ожидаем его.

А он опаздывает.

Это крайне необычно по многим причинам. Первая – эта та, что Уорнер вообще никогда и никуда не опаздывает. И вторая – если ему и придется куда-то опоздать, это будет какое-то менее важное событие, чем наше сегодняшнее. Ситуация для нас создается крайне опасная, и расслабляться нельзя ни на секунду. Он не мог поступить с нами настолько легкомысленно. Я в этом абсолютно уверена.

Поэтому я нервно расхаживаю взад-вперед.

– Я уверен, что с ним все в порядке, – успокаивает меня Кенджи. – Скорее всего, его задерживают дела, куда он направлялся. Ну, кем или чем он там командовает, или как это называется.

– Правильно говорить «командует». «Командовает» – что это за слово?

– В нем есть буквы, этого достаточно. Значит, слово как слово, как и все остальные.

Я слишком сильно нервничаю, и его шуточки сейчас мне кажутся неуместными.

Кенджи вздыхает. Я слышу, как он топает ногами от холода.

– Сейчас он приедет.

– Я чувствую что-то не то, Кенджи.

– Я тоже не очень хорошо себя чувствую, – поддерживает он меня. – Я голоден как черт.

– Уорнер ни за что бы не опоздал просто так. На него это совсем не похоже.

– Откуда ты знаешь? – парирует Кенджи. – Ну, сколько времени ты с ним знакома? Пять месяцев? И ты уже считаешь, что хорошо его знаешь? Может быть, он состоит членом тайного джаз-клуба, где поет a cappella, одевается в блестящие жилеты и обожает сам танцевать канкан.

– Уорнер ни за что бы не надел блестящий жилет, – фыркаю я.

– Но насчет канкана ты не возражаешь.

– Кенджи, я тебя обожаю, да, это так, но сейчас я очень сильно волнуюсь, и мне так плохо, что чем больше ты болтаешь, тем больше мне хочется убить тебя на месте.

– Ну, только не таким сексуальным голосом, Джей.

Я начинаю просто раздраженно пыхтеть. Боже, я так разнервничалась!

– Сколько сейчас времени?

– Два сорок пять.

– Тут что-то не так. Мы должны идти искать его.

– Но мы даже представления не имеем, где он может находиться.

– Я знаю, где он.

– Что? Откуда?

– Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретились с Андерсоном? – спрашиваю я. – Ты помнишь, как попасть на улицу Платанов?

– Да… – медленно произносит Кенджи. – И что?

– Это примерно в двух кварталах отсюда.

– Ну да. Какого черта? С какой стати он должен быть там?

– Ты пойдешь туда со мной? – волнуюсь я. – Пожалуйста! Только пошли сразу!

– Ну, хорошо, – он говорит, и по его тону я понимаю, что мои слова его ничуть не убедили. – Но только потому, что мне сейчас и самому стало любопытно. И еще потому, что тут очень холодно, и я должен двигаться, чтобы не замерзнуть до смерти.

– Спасибо. Ты сейчас где?

Мы идем друг к другу, ориентируясь по голосам, пока не сталкиваемся в буквальном смысле. Кенджи подхватывает меня под руку. Мы обнимаемся, борясь с холодом.

Кенджи ведет меня на улицу Платанов.