Новая поведенческая экономика. Почему люди нарушают правила традиционной экономики и как на этом заработать - Ричард Талер

Я начал свое выступление с того, что напомнил, как стандартные области права и экономики исходят из предположения о том, что люди обладают правильной точкой зрения и совершает свой выбор рационально. Но что, если предположить, что они так не делают? Как изменятся юриспруденция и экономика? В нашей статье предлагался пример реформы, которая была проведена Чикагским отделением полиции. Обычно штрафные квитанции за парковку полицейские клали на лобовое стекло автомобиля, под дворник. Согласно новым правилам, штрафные квитанции за парковку печатались на оранжевой бумаге и прикреплялись к боковому окошку автомобиля на липкой ленте, что делало их заметными для водителей, которые проезжали мимо. Мы указывали на то, что такое изменение было разумно с точки зрения поведенческой перспективы, потому что в результате вырастала чувствительность других водителей к штрафу, снижая, тем самым уровень нарушений правил парковки при минимальных затратах полиции.[72]

Этот пример, на первый взгляд, может показаться довольно простым и не вызывающим каких-либо возражений, но вспомните, что в рамках традиционного правоведения и экономики принято считать, что люди правильно оценивают ситуацию, включая вероятность быть пойманным за совершение какого-либо преступления, и принимают решение о том, стоит ли идти на преступление – будь то неправильная парковка или ограбление банка, – на основе рассчитанной выгоды и убытков. Если всего лишь с помощью цвета и места прикрепления квитанции было бы возможно убедить их в более высокой вероятности быть пойманными, не меняя при этом на самом деле эту вероятность, то аналогичный подход мог сработать и в отношении более серьезных преступлений. Этот вывод был чистой ересью.

Судья Познер хранил молчание примерно пять минут, а потом все же не вытерпел. Почему, вдруг спросил он, вы игнорируете эволюцию? Разве биология эволюции не объясняет многие из тех примеров нерационального поведения, о которых вы пишете, – например, когда участник в игре «Ультиматум» отказывается от предложенной незначительной суммы или когда человек игнорирует невозвратные издержки? Разве эволюция не может объяснить эти и остальные «когнитивные заскоки» (хитрый уничижительный термин, который он все время использовал)? Он считал, что, если человек эволюционировал до такой степени, чтобы обращать внимание на невозвратные издержки, или отказался от несправедливых предложений в игре «Ультиматум», тогда это означало, что такое поведение для него хорошо, в некотором смысле, а значит, рационально. Все, вопрос исчерпан.

Я заверил Познера, что не являюсь креационистом и принимаю эволюцию как научный факт. При этом я добавил, что, без сомнения, многие из аспектов человеческого поведения, о которых мы говорим, имеют под собой эволюционные корни. Но, возразил я, принимать теорию эволюции за истину не означает, что ее необходимо учитывать в области экономического анализа. Мы знаем, что люди склонны избегать убытков; нам не нужно знать, есть ли этому эволюционное объяснение. Амос часто шутил, что когда-то существовали виды, которые не проявляли эффекта эндаумента, но потом они вымерли. Кроме того, истинная цель поведенческой экономики состоит в том, чтобы выявить модели поведения, которые вступают в конфликт со стандартной рациональной моделью. До тех пор, пока мы не изменим модель в соответствии с тем, что люди обращают внимание на невозвратные издержки, эта модель будет давать неверные прогнозы. В этот момент Познер совершенно вышел из себя. «Абсолютно ненаучный подход!» – воскликнул он в полном отчаянии. Я решил сохранять спокойствие, поэтому просто улыбнулся в ответ и сказал: «Ну что ж, продолжим». У меня еще оставалось много дискуссионного материала, я был решительно настроен на то, чтобы не вступать в перепалку на повышенных тонах, особенно с федеральным судьей!

Больше всего споров вызвала так называемая теорема Коуза. Теорема названа по имени автора, Роналда Коуза, который многие годы работал в Школе юриспруденции Университета Чикаго. Теорема в двух словах звучит так: при отсутствии транзакционных издержек, когда участники рынка могут свободно торговать друг с другом, размещение ресурсов будет наиболее эффективным.[73]

Логику этой теоремы довольно легко объяснить. Я последую примеру Коуза и объясню ее на простом математическом примере. Допустим, что Алекса и Джулия – соседки по комнате в общежитии. Джулия спокойная и трудолюбивая, в то время как Алекса активная и любит слушать громкую музыку, пока делает уроки, и это очень нервирует Джулию. Джулия жалуется коменданту общежития Халли, у которой есть полномочия решать такого рода конфликты. Халли может сделать одно из двух: она может дать право Алексе включать музыку так громко, как ей захочется, либо она может дать Джулии право на тишину и покой по определенным часам. Теорема Коуза в этом случае дает сильный и удивительный прогноз: решение, которое примет Халли, не будет иметь никакого влияния на то, как часто Алекса будет громко слушать музыку. Вместо этого все будет зависеть от того, любит ли Алекса громко слушать музыку больше, чем Джулия ненавидит это.

Вывод может показаться странным, но логика предельно проста. Допустим, Алекса сама хочет заплатить пять долларов за вечер, чтобы громко слушать музыку, а Джулия хочет заплатить три доллара за вечер за тишину и покой. Если Джулия получит право на тишину и покой, тогда, согласно теореме Коуза, Алекса заплатит Джулии некую сумму между тремя и пятью долларами за право громко слушать музыку и Джулия согласится на эту плату. Обе будут счастливы в большей степени, чем если бы Алекса не могла громко слушать музыку, но деньги остались при ней. В конце концов, именно поэтому они обе соглашаются на сделку. И, если Алекса получит право громко слушать музыку, Джулия не захочет платить только за то, чтобы она перестала, потому что ее оценка тишины и покоя гораздо меньше, чем оценка Алексы в отношении удовольствия от громкого прослушивания музыки. В любом случае Джулии придется поискать другое место для учебы, если ей нужна тишина.

Результаты этой теоремы важны с точки зрения правоведения, ведь судья часто принимает решение о том, кто обладает определенным правом, и теорема Коуза гласит, что, если транзакционные издержки низкие, тогда, каким бы ни было решение судьи, оно не повлияет на экономическую активность, которая будет иметь место; судья просто решает, кто должен заплатить. Статья, в которой делается этот вывод, называется «Проблема социальных издержек». Это одна из самых цитируемых статей по экономике.

Этот схематически описанный мной вывод самым прямым образом зависит от исходного предположения о том, что издержки, с которыми сталкиваются две стороны, стремящиеся к заключению взаимовыгодного экономического соглашения, настолько низки, что стремятся к нулю. Коуз открыто говорит об этом следующее: «Это, разумеется, предположение, очень далекое от реальности». Хотя во многих случаях исследователи, использующие теорему Коуза, игнорируют это предупреждение, мы хотели показать, что полученный результат ошибочен, даже если продемонстрировать, что издержки равны нулю. Чтобы это доказать, мы представили результаты эксперимента с сувенирными кружками, который я описывал в главе 16. Результаты этого эксперимента показаны на рисунке 17.