Тринадцать гостей. Смерть белее снега - Джозеф Джефферсон Фарджон

– Лгать вы явно не умеете, – заметил он.

– Не понимаю, о чем вы. Вам пора идти вниз, нет, я вас не гоню, просто они там уже соскучились и хотят, чтобы вы их развлекли. Может быть, на этот раз они будут смеяться.

– Притворяться вы тоже не умеете.

Ему явно не хотелось уходить.

– У меня нет ни малейшего желания идти вниз и веселить публику. И вы прекрасно понимаете почему.

– Предположим, понимаю. А теперь вы мне кое-что скажите. Почему вы решили, что мистер Хопкинс будет ко мне приставать?

– Какой ответ вы предпочитаете: вежливый или честный?

– Честный.

– Хорошо. Мне кажется, мистер Хопкинс пристает ко всем, но в первую очередь к таким очаровательным девушкам, как вы.

Вот так прямо и сказал. Глупо, конечно, но я при этом покраснела. Надо было что-то ответить, и я, как идиотка, сказала, что мистер Хопкинс ко мне не приставал, но наверняка начнет. И при этом покраснела, как свекла.

– Вот хам! – гаркнул он так грозно, что я даже испугалась.

– Только не затевайте ссору, – взмолилась я.

– Так и подмывает начистить ему физиономию.

– Но ведь вы этого не сделаете? Обещайте мне!

Он пообещал, и я стала его выпроваживать. Мне не хотелось, чтобы Дэвид уходил, и он наверняка это понял. Но что подумают о нас остальные? Сказав еще пару слов, он ушел.

Люди вечно думают невесть что. И почти всегда оказываются правы.

Вернувшись в столовую, Дэвид увидел, что Лидия мужественно, но безуспешно пытается разрядить обстановку. Мистер Молтби, который поначалу оказывал ей содействие, углубился в свои мысли и выпал из общения. Таким образом, застольная беседа была отдана на откуп Хопкинсу со Смитом, которые представляли реальную угрозу для любой компании. Каждый и сам по себе был достаточно невыносим окружающим, вместе же они накаляли атмосферу до весьма опасного градуса. Особенно усердствовал мистер Хопкинс. Стараясь скрыть нервозность, он пустил в ход всю свою язвительность, совершенно игнорируя то обстоятельство, что Смит заводится с пол-оборота и может быть весьма опасен.

– А можно не тыкать мне локтем в лицо? – раздраженно бросил он.

Лидия совершила ошибку, посадив рядом с ним Смита. Она хотела избавить их от необходимости лицезреть физиономии друг друга, но эти благие намерения привели к обратному результату.

– Не клюй носом, тогда и не буду тыкать, – огрызнулся Смит.

– А как же мне есть, приятель?

– Какой я тебе приятель? Я тоже ем, но не трясу башкой туда-сюда!

– Какая наглость! Головой, может, и не трясете, а вот локтями елозите по столу!

– Какими еще локтями?

– Да вашими, сэр! Вы своими локтями тычете в мое лицо, а я бы попросил вас держать их при себе!

– Да на что оно мне сдалось, лицо твое?

Лидия поспешила вмешаться:

– Может быть, вам стоит чуть отодвинуться, тогда не будете касаться друг о друга.

– И не подумаю, пусть сам двигается куда подальше, – процедил сквозь зубы Смит.

Но мистер Хопкинс не был готов идти на уступки.

– Почему это я должен куда-то двигаться? В жизни не встречал подобного нахала!

– Наш мир жесток и груб, – тихо произнес мистер Молтби.

– Спасибо за подсказку, – буркнул Хопкинс.

Когда Дэвид вернулся за стол, Лидия вздохнула с облегчением.

– Добро пожаловать в нашу дружескую компанию! – воскликнула она. – Я еще не отказалась от идеи весело встретить Рождество, но у нас ощущается некоторый недостаток миролюбия и доброй воли. Как там дела на верхней палубе?

– Лучше, чем на нижней, – улыбнулся ее брат. – Вижу, вы тут без меня скучали. Должен ли я прибегнуть к крайним мерам и вновь попытаться вас развеселить?

– Ситуация не столь безнадежна, как тебе кажется. А ты что-то долго отсутствовал.

– Да. Я поддерживал страждущих и одиноких.

– И как там наша одинокая мисс?

– Похоже, что выздоравливает. Даже сумела встать с кровати и подбросить дров в камин… ой, я же обещал ее не выдавать!

– А почему ты сам этого не сделал?

– Потому, дорогая сестричка, что я не присутствовал при этом процессе. Все случилось еще до моего появления с лососем. Кстати, сколько стоит одна банка? Насколько я понял, мы уничтожили две.

– Что-то около шиллинга и шести пенсов.

– Значит, две потянут на три шиллинга. Надо будет внести их в список.

– И добавь туда две банки ананасов, это еще один шиллинг. Наш счет растет, как сугроб за окном!

– Между ними прямая связь. Как удачно, что перед отъездом я снял со счета три тысячи фунтов.

Лидия повернулась к Смиту, который с интересом поднял голову.

– Очередная шутка из репертуара моего братца, – поспешила сообщить она. – У него и трех тысяч пенсов не найдется.

Дальнейший разговор имел прерывистый характер, хотя брат с сестрой делали все возможное, чтобы его поддержать. Когда с лососем было покончено и на столе появился ананас, мистер Хопкинс вдруг вскочил, резко отодвинув стул.

– Пойду отнесу десерт наверх, мне все равно делать нечего, – заявил он.

Лидия с Дэвидом многозначительно переглянулись.

– Вряд ли мистер Томсон захочет его есть, – возразила Лидия, приняв самый простодушный вид.

– Томсон? А как насчет мисс Нойес?

– Я сама ей отнесу.

И тут Хопкинс наконец взорвался, подтвердив опасения мистера Молтби.

– Вы за кого меня держите? – завопил он, побагровев. – Чего вы все на меня ополчились? Делай то, не делай этого! Почему я не могу отнести наверх поднос? Или я прокаженный?

– Да не волнуйтесь вы так, мистер Хопкинс, – попыталась утихомирить его Лидия.

– А кто здесь волнуется?

– Я просто хотела проведать мисс Нойес.

– А вот когда ваш братец вызвался отнести ей лосося, вы почему-то не изъявили такого желания! – продолжал возмущаться Хопкинс.

Возможно, он пожалел о своей несдержанности, но было поздно – его уже понесло.

– Это он пожелал ее проведать и почему-то торчал там целую вечность!

– Ваш выпад я оставляю на вашей совести, мистер Хопкинс, – произнес Дэвид.

– А мне плевать. Так осточертела ваша опека. Туда не ходи, сюда не ходи! Мы здесь все на равных. И нечего меня пришпоривать, я не лошадь.

– Скорее осел, – заметил Смит.

Мистер Хопкинс резко обернулся.