Мученик - Рори Клементс

Шекспир был ошеломлен.

— Стенли собирался вас убить?

— Вернее и быть не может.

— Это тревожный поворот событий, сэр Френсис, но я искал не его. Есть еще один человек, и он гораздо опаснее. Его прислали из Эскориала, и за вашу голову назначена награда. У него нет ни страха, ни жалости, он уже убил одного из моих лучших людей, Гарри Слайда. Именно он стрелял в вас в Дептфорде. Стенли, видимо, не мог этого сделать, ибо находился на корабле, а не на берегу.

— Значит, у нас есть два предателя. Или мне следует говорить «было»? Ведь теперь остался один, который не представляет большой опасности, поскольку завтра мы выйдем в море.

Шекспир вздохнул.

— А как насчет сегодняшнего вечера, сэр Френсис? Как насчет званого ужина? Вынужден предупредить вас, что этот Херрик будет там. Лучше бы вам на этом ужине не появляться.

— Что? Пропустить ужин в мою честь? Вы шутите, сэр! Испанцы будут смеяться надо мной, и я умру от стыда. Нет, сэр, приведите мне этого убийцу, и я с радостью разделаюсь с ним. Да, умоляю, расскажите мне, что случилось с вашей бровью? Вы так странно выглядите без нее.

Напряжение на Ситинг-лейн выросло до предела. С наступлением темноты Джейн закрыла окна ставнями, все в доме разговаривали тихо, боясь, что их подслушают. Они чувствовали себя так, словно находились в засаде.

Стычка с Ричардом Янгом до глубины души потрясла Джейн.

— У меня все валится из рук, Кэтрин, а нужно еще творог сделать, белье починить, чулки заштопать, варенье залить в банки и убрать на хранение…

— Джейн, успокойся.

— Если бы здесь был господин Шекспир! Я глаз не сомкну всю ночь от беспокойства. Что, если магистрат снова явится? И приведет Топклиффа?

Кэтрин обняла Джейн за плечи и усадила на скамью за стол.

— Они придут, Джейн, и поэтому ты должна остановить их. Нам надо подумать.

Джейн глубоко вздохнула. Это не помогло. Она беспокоилась даже не о себе, а о Кэтрин и детях.

— Вы с Грейс и Эндрю должны уйти.

— Сегодня ночью они вернутся с вооруженным подкреплением, и жалости от них ждать нечего. Знай, Джейн, они настолько пропитались кровью, что, не задумываясь, убьют нас всех. Господин Вуд, возможно, уже мертв. Но даже это их не остановит. Они безжалостны. Их жажду мщения не утолит даже его смерть. Они заберут его детей и отправят их в Брайдуэлл на каторжные работы в назидание остальным.

— А как вы выйдете из дома? Уверена, что за домом следят. Тайного хода нет. Если попытаетесь выйти, вас тут же поймают, и все будет кончено.

— Но мы не можем сидеть и ждать. Говоришь, тайного укрытия нет?

— Они легко вас найдут, куда бы вы не спрятались.

Две женщины сидели в маленькой кухне. Джейн делала свечи, воск с фитилями лежали перед ними на столе. Повисла беспомощная тишина. Наверху, не подозревая о поджидавшей их судьбе, спали дети.

— Думаю, я могла бы поговорить с господином секретарем.

— И что он сделает? Он же покровительствует Топклиффу. Он же выдаст нас.

Они не знали, что делать. Кэтрин стало дурно от ужаса. Эти дни должны были стать самыми счастливыми в ее жизни, медовый месяц с мужчиной, которого она любила, но его не было рядом, и неизвестно, когда он вернется и вернется ли вообще. В сообщении, которое получила от него Джейн, говорилось, что он вынужден немедленно отправиться на запад и на путешествие уйдет несколько дней. Внутри этой записки была другая, поспешно написанная на небольшом клочке бумаги, адресованном Кэтрин. В записке говорилось: «Хотел бы я быть поэтом. Все, что я могу сказать, так это то, что ты — моя любовь. Держись, я скоро вернусь». Эти слова приводили ее в волнение, а грудь наполнялась теплом. Она свернула записку и спрятала ее в лиф платья.

Вдруг Джейн резко подняла голову, словно ее посетила неожиданная мысль.

— Придумала!

В ратуше зажгли тысячи свечей: скоро начнут прибывать гости. Шекспир мерил шагами главную залу. Он тщательно обследовал здание в поисках входов, лестниц и окон, через которые можно было выстрелить из огнестрельного оружия или арбалета. Они с Болтфутом опросили и обыскали всех лакеев, поваров, церемониймейстеров, музыкантов и предупредили их на случай, если те заметят что-то подозрительное.

Дрейк, которого охранял Диего, должен был появиться последним. А Болтфут прибыл раньше, пробравшись вдоль доков по холодным, продуваемым всеми ветрами улицам и волоча свою тяжелую левую ногу. Он встал у огромной входной двери, через которую будут проходить разодетые гости. Шекспир еще раз расспросил Болтфута о той стычке с Херриком, после его выстрела в Дрейка через чердачное окно дома лавочника из Дептфорта. Джон лихорадочно искал как можно больше сведений об этом наемном убийце и его внешности.

— Болтфут, самое главное, чтобы ты смог его опознать.

— Не знаю, господин Шекспир, я не смог близко к нему подобраться.

— Но хоть что-то ты помнишь. Призови на помощь свой инстинкт, Болтфут. Другой возможности не будет. Внимательно вглядывайся в лица. Нам известно, что Херрик высок и гладко выбрит. Обрати особое внимание на любого похожего мужчину. Он может приклеить фальшивую бороду или прикинуться сутулым, чтобы скрыть рост. Если у тебя возникнут хоть малейшие сомнения, действуй. Останови и обыщи. Херрик придет. Это его последняя надежда.

У дворецкого из Баклэнд-Эбби Шекспир попросил на время униформу, чтобы, когда прибудут гости, он мог оставаться в толпе, не привлекая внимания.

Небольшую приемную залу с высоким потолком, гладко оштукатуренными стенами и огромными окнами с цветными стеклами гости быстро заполнили до отказа. Весь вечер кларет и мальвазия лились рекой, и становилось все трудней и трудней определить, кто приходит, а кто уходит, у кого есть оружие, и не приближается ли кто к Дрейку. В такой толчее легко можно пронести хоть кинжал, хоть пистолет с колесцовым замком.

Гости начали прибывать в семь часов, когда прозвонили колокола расположенной неподалеку церкви. Шекспир глубоко вздохнул.

— Болтфут, нам известно, что он придет и что он ничего не боится. То обстоятельство, что он побывал в Баклэнд-Эбби, тому доказательство. Хорошо, если бы леди Дрейк могла постоять рядом с тобой у двери, ибо она узнает его скорее, чем кто-либо. Она угощала его вином у себя дома. Но боюсь, ее мысли и внимание будут отвлечены чем-то еще.

Болтфут казался безучастным. Он был убежден, что Дрейк бессмертен, что он подписал договор с дьяволом. Он видел, как Дрейк участвовал в перестрелке с лучшими воинами Испании, как в разных странах в него летели стрелы и пики местных аборигенов, как посреди океана он оставался несгибаемым и сильным, когда остальную команду косила болезнь. Что бы ни случилось, он всегда был непобедим, неприкасаем. Как может простой смертный, какой-то подосланный Филиппом Испанским наемник с пистолетом причинить ему вред? Болтфут полагал, что не может.