Мученик - Рори Клементс

Шекспир и Болтфут поняли ее намек. Болтфут извлек трутницу и начал зажигать свечи. Шекспир решительно пошел вглубь дома. Он был убежден, что Херрик атакует Дрейка на торжественном ужине. А что теперь? Если гугенот по имени Анри Паскаль, который появился в Баклэнд-Эбби, действительно существует, то почему он не появился на торжестве, чтобы представиться Дрейку?

Когда Шекспир вошел в личный кабинет Дрейка на втором этаже, на него обрушился удар. От этого удара, нанесенного из темноты по затылку, Шекспир неуклюже рухнул на пол, ударившись головой о подножие кровати. Он почувствовал, что теряет сознание, но из последних сил размахивал все еще зажатым в руке мечом. Словно в тумане, он услышал звук, похожий на хрип или крик. Шекспир откатился в сторону и ощутил, как тяжелое лезвие воткнулось в доски, где секундами ранее лежал он.

Шекспир попытался уползти от своего противника к противоположной стороне большой дубовой кровати. Во мраке он увидел мерцающий огонек свечи и услышал, как кто-то ахнул. В комнату вошла Элизабет. В тусклом неровном свете мелькнуло лицо: Херрик! Это был определенно Херрик. С ужасом он увидел, как Херрик обхватил своей сильной рукой Элизабет за шею и увлек ее в угол комнаты. Свеча выпала у нее из рук, и комната снова погрузилась в темноту.

Шекспир вскочил на ноги. Голова болела так, словно кто-то устроил в ней пороховой взрыв. Он ощутил, как струйки крови потекли за воротник, но продолжал крепко сжимать рукоять меча.

В дверях снова замерцал свет. Дрейк.

— Что происходит? — А затем он увидел, что к горлу его супруги приставлен кинжал. Кончик лезвия поранил ей кожу, и кровь капала на ее бархатное платье. — Миледи?

В одно мгновение Шекспир очутился рядом с Дрейком.

— Прочь, — тихо произнес Херрик. Он был в пяти футах от Дрейка. — Прочь, или она умрет. Ты, Дрейк, останься. А ты, — обратился он к Шекспиру, — уходи, или увидишь такой поток крови из горла этой женщины, что хватит затопить все ваши галеоны.

Дрейк кивнул Шекспиру.

— Уходите, немедленно, господин Шекспир.

Шекспир был непреклонен.

— Я никуда не уйду. Мне дан приказ защищать вас.

Одним молниеносным движением Херрик швырнул Элизабет через комнату. В то же мгновение он, словно бык на арене, бросился на Дрейка с кинжалом наизготовку. Нанося удар, он прошипел:

— Смерть еретикам!

Дрейк не отступил. Кинжал Херрика рассек плоть и отскочил от кости, но удар пришелся в левое предплечье Шекспира, лезвие не задело Дрейка. Мечом, зажатым в правой руке, Шекспир нанес Херрику сокрушительный удар по затылку и свалил его к ногам Дрейка, а затем поставил ногу Херрику на шею. Он поднял залитый собственной кровью меч и приставил его к спине убийцы.

— Нет, господин Шекспир, — сказал Дрейк, — оставьте это удовольствие палачу.

Корабли флотилии Дрейка отчалили с отливом. Елизаветинскую «Бонавентуру», на борту которой находился Дрейк, сопровождали три королевских галеона — «Золотой Лев», «Дредноут», «Радуга» — и еще двадцать кораблей. Суда были укомплектованы тремя тысячами матросов и солдат, основательно вооруженных и жаждущих боя, а также тоннами пушек и ядер. Прежде чем поднять якорь, Дрейк с неохотой поблагодарил Шекспира за его «усердие», затем написал послание Уолсингему и передал Шекспиру, чтобы тот вручил его господину секретарю: «Ветер торопит нас в путь. Наш корабль — под парусами. Быть может, Господь в Своем гневе дарует нам жизнь, чтобы у врагов не было повода говорить, что Господь не на стороне Ее величества, как дома, так и за его пределами».

Времени не оставалось. Последние донесения, полученные Уолсингемом, говорили о том, что испанский адмирал, Санта Круз, планирует поднять паруса своей армады этой весной или в начале лета. Дрейк должен был уничтожить врага в его же порту или в море и захватить испанский флот, перевозящий ценности из Индии.

Шекспир стоял на берегу с Элизабет Дрейк, Болтфутом и тысячами горожан, которые кричали и подбрасывали в воздух шляпы, видя, как неумолимый бриз развевает бравые флаги на мачтах кораблей. Леди Дрейк коснулась его руки.

— Наверняка мой супруг не поблагодарил вас должным образом, господин Шекспир, прошу вас принять мою искреннюю благодарность. Прошлым вечером вы спасли нас.

Он много размышлял о том, что произошло. Несмотря на смертельную усталость, он так и не сомкнул глаз: так сильно билось его сердце, и невыносимо болела раненая рука. Он мог бы убить Херрика, когда тот лежал на полу под его ногой. Как и каждый ребенок, он убивал раненых птиц и стрелял из лука по белкам ради их рыжего меха. Но человека ему убивать не приходилось, и Шекспир временами думал, а хватит ли ему духу на это. Теперь же он знал.

Раненая левая рука покоилась на перевязи у груди. Рана болела, но порез оказался чистым, и не было причины беспокоиться о возможных последствиях. Врач обработал рану травяной настойкой, чтобы предотвратить гангрену, и посоветовал пить бренди, дабы восполнить потерю крови. Поездка обратно в Лондон доставит определенные неудобства, но она вполне осуществима.

Херрика связали, погрузили на телегу, чтобы предъявить его суду. Он будет размышлять о своей судьбе в плимутской тюрьме до суда, который случится через два-три дня, после чего незамедлительно последует казнь. Шекспир понимал, что лучше, если и суд и казнь пройдут в Плимуте: господину секретарю не понравится, если еще один папист-мученик прошествует по улицам города, ибо со смерти Марии Стюарт прошло совсем немного времени. Как бы то ни было, плимутские мясники выпустят кишки и четвертуют Херрика не хуже лондонского палача.

Несколько часов Шекспир пытался заставить Херрика заговорить. Но добился от него немногого, и это не было признанием или отрицанием вины. Когда Шекспир упомянул об убийстве леди Бланш Говард, Херрик зло рассмеялся.

— Уж не думаете ли вы, господин Шекспир, что это был я? Ищите среди своих… ищите среди своих.

Шекспир не отступал, но Херрик ответил:

— Моя вина очевидна. Зачем тратить то немногое время, что мне осталось, на разговоры с вами? — Затем он повернулся спиной к Шекспиру и перетащил свои оковы так, чтобы принять положение поудобней. На мгновение Шекспиру пришла в голову мысль, а не применить ли к нему пытки; господин секретарь, без сомнения, одобрил бы это. Но у него, как и у большинства англичан, пытки вызывали отвращение.

После отплытия флотилии Дрейка, Шекспир и Болтфут отправились верхом в Лондон. По пути они остановились в «Белой Собаке», чтобы вернуть долг хозяйке, которая помогла Шекспиру, когда у того украли кошель. Деньги ему вручил Дрейк со словами: «Это ссуда, а не подарок, господин Шекспир, чтобы вы смогли добраться домой». Болтфут тихо засмеялся.

Дни становились длиннее. Миновало лишь сорок восемь часов, и туман уступил место весеннему солнцу и безоблачным ночам. Весь путь мысли Шекспира занимала Кэтрин, которая с каждой милей становилась все ближе. Он вспоминал ту ночь, что они провели вместе, и молил Бога, чтобы эта ночь также много значила для нее, как и для него. Он, конечно же, попросит ее руки. Но его не отпускало чувство страха. Уолсингем не придет в восторг оттого, что один из его старших офицеров собирается жениться на католичке; возможно, он даже уволит Шекспира. Что ж, так тому и быть. Главным для него была любовь к Кэтрин.