Жестокая гвардия неба - Дмитрий Градинар

– Только военных для полного счастья не хватало! Они и без ураганов угроза планете. У них же есть «Харп», таинственная станция влияния на погоду, по крайней мере, так говорят телевизионщики, зачем нам еще и космические ужасы?

– Про «Харп» можно забыть. Три попытки добраться до станции окончились ничем. Когда с помощью жителей Аляски все же удалось туда проникнуть на собачьих упряжках, там уже все занесло снегом. Абсолютно случайно обнаружили спасшихся, которые успели укрыться в бомбоубежище. С их помощью воссоздали картину гибели объекта.

– Тоже молнии?

– Вначале были молнии. Они уничтожили излучатели и часть персонала. Потом подтянулось несколько смерчей, накачавшихся водой в океане. Залили все ливнем. Вслед за этим пришел арктический холод. Все заледенело. Потом снова водяные смерчи – ливни – холод. И так несколько раз. Людей просто замуровало в зданиях. Те, в бомбоубежище, тоже готовились к смерти, у них заканчивался кислород. Все эти системы очистки воздуха под бетонными колпаками оказались беззащитны, их закупорило льдом. Небо учится воевать.

– Даже не знаю, что сказать. Так много всякого. Левитация, бассейн, человек-зеркало, кофе с лекарствами, слайды. Наверное, нас крепко прижало, если приходится надеяться на вот такую утопию. Кто-то получит сигнал. Как – неизвестно. Кто-то должен удерживать танкер среди взбесившегося океана. Тоже неизвестно как. Кое-кто говорит на разных языках, будто ему на голову упали все цветочные горшки мира. Я нужен, чтобы помочь посадке спускаемого аппарата, притом что ни черта в космической технике не смыслю. Глупо и нелепо.

– Нам больше не во что верить, Тибор. Скоро, совсем скоро, формирование Областей Аномалии, или как их там еще называют, будет завершено, и на Земле начнется настоящий ад. Ряд городов и целых областей уже отрезаны от остальной цивилизации. Что там творится – одному Богу известно. Регент нужен здесь. Если начнется хаос и всеобщая паника, а она уже начинается, нужны будут все, кто имеет какой-нибудь вес в глобальной мировой политике. Слишком многое замыкается на нем, и слишком многие. Но над возвращением Регента думать будем после. Вначале другое. Если не доставить астронавта в Центр управления, то многие вещи окажутся вообще бессмысленными. Поэтому мы выбрали вариант с приводнением «Дракона» у побережья Америки. Зеркало, то есть тот, кого называют Зеркалом, обеспечит сигнал, когда разрешение на использование американского оружия будет получено. Координаты передадут на МКС.

– Постой! А если они все спасаются на «Драконе», кто же примет сигнал? И кто запустит космическое оружие?

– Не все вернутся на Землю. Кто-то должен остаться. Но это уже во власти высших сил, так что не думай об этом. Так всегда происходит. Ради того, чтобы кто-то выжил и пошел дальше, нужно чем-то или кем-то жертвовать. Здесь жертва будет добровольная. Сиддх считает, что ей станет русский командир.

– Американские генералы не сильно обрадуются, когда узнают, что им нужно передать оружие в руки русского.

– Правильно кажется. Поэтому Сиддх считает, что на станции останется и кто-то из американских астронавтов. Их двое в экипаже. Один пилотирует «Дракон», отправляется к генералам, второй ждет на МКС вместе с русским.

– Понятно. А русский, значит, остается на станции, потому что у них тоже наверняка имеется космическое оружие, и они вряд ли смогут доверить его американцу. Вот черт, нас топят, как котят, а мы все еще играем в эти игры пауков в одной банке.

– Не только поэтому. Русский останется, потому что он русский.

– В каком смысле?

– Я несколько лет провела в России, но все равно не смогу тебе этого объяснить. Давай о другом. Думай, как ты станешь обеспечивать прикрытие «Дракона». Наверняка вся небесная рать накинется на него, как только начнется спуск с орбиты.

– Как-нибудь постараюсь. Радует, что Сиддх не сказал о проваленной операции, значит, шансы есть. Ой! Слушай!

– Что еще?

– А как будет добираться астронавт, если кругом такая свистопляска? Я вряд ли смогу помочь. Вернее, мог бы, если бы имелась связь, тогда он бы передвигался ночами, а днем…

– Астронавту поможет кое-кто другой. Сиддх сказал, что о нем позаботится Гонщик.

– Это еще кто такой? Что вы водите меня, как пуделя на поводке? Тайна на тайне! Кто такой, черт побери, этот гонщик?

– Потом расскажу. Пей кофе, Тибор.

Тибор так и не узнал, кто такой Гонщик. Знакомство с ним свел астронавт Джон Стинклер. И это было действительно важно. Крикнув в микрофон при отстыковке от МКС залихватское «Рок-н-ролл!», он на протяжении всего спуска не мог понять, что за чудеса происходят вокруг. Командир сдержал слово, он до последнего был готов отменить возвращение с орбиты, пока не убедился, что в зоне посадки небо действительно свободно от туч. Едва «Дракон» вошел в атмосферу, к предполагаемому месту приводнения хищно метнулись грозовые облака. Внизу мелькали росчерки молний. Они были повсюду. Камаев решил, что это конец и что он совершил самую большую ошибку в жизни, поверив каким-то невнятным сообщениям. Но вдруг все изменилось.

Вначале это была просто точка среди облаков. Потом точка превратилась в узкую щель, сквозь которую можно было увидеть поверхность океана. Зона посадки очищалась от атмосферных помех. Молнии продолжали сверкать, но уже становилось понятно, что им не дотянуться до корпуса челнока. И это казалось чудом.

В это же время, в далеком Скальном городе, Тибор, войдя в свой транс, пытался противостоять воздушным коконам, навлекая на себя гнев небесных сил. Его трепало со всех сторон, пока он сдерживал натиск стихии. Челнок приближался. Но его уже поджидали на высоте около тридцати километров десять или больше коконов, под завязку наполненных энергией. Они были готовы испепелить чужака. Ведь небо – не для людей! Но Тибор уже вцепился, здесь – руками в края носилок, на которых его спешно везли в реанимационный зал под властные окрики Фэй, и там – призрачными руками-молниями в пространство, атакуя обманутых небесных соратников.

Это была самая настоящая дуэль. Один кокон, словно фехтовальщик, отбивался от остальных. Битва была незримой. Никто не мог оценить подвига, который совершал человек, ставший избранным. Никто, кроме кардиолога, с тревогой вглядывающегося в экран и принимающего данные от датчиков состояния пациента. Давление то росло, то падало, кровь меняла состав, словно в пробирке алхимика, сердце рвалось мчащейся во весь опор лошадью, а после затихало. Из лопнувших сосудов шла кровь. Пальцы свела судорога. Тело мелко дрожало. Потом из правой руки вырвался сноп искр, превратившийся в поток ясного синего света, которым Тибор сжег половину медицинской аппаратуры. Персонал реанимационного отдела попытался сбежать, и, если бы не присутствие Фэй, у них это обязательно получилось бы. И тогда все могло случиться иначе.