За чертой милосердия. Цена человеку - Дмитрий Яковлевич Гусаров

и тут километры приходилось считать многими десятками.

Бузулуцков даже пожалел, что допустил ребят к карте.

Отряд не возвращался, вокруг было тихо, и Бузулуцков снова сократил число бойцов в наряде: на линии обороны оставил в секрете пулеметы и нескольких наблюдателей.

Около полудня, когда Чуткин сменился с очередного дежурства, Живяков как бы между прочим сказал:

— Время теряем, а ребята опять без жратвы остались… Ты, Чуткин, не хотел бы сходить порыбачить?

— А чё? — охотно согласился Вася. — Только где тут рыбачить?

— Если на ламбе попробовать, а?

С юго-запада к подножию высоты примыкало округлое озерцо, опушенное низкими плотными зарослями ивняка и ольшаника. Было оно такое маленькое, спокойное и тихое, что серьезного рыбацкого интереса не вызывало. Тем более, что и находилась ламбушка за линией обороны. Лежа в секрете, Вася и сам не раз присматривался к ней, солнечные блики так и тянули туда взгляд, но коль уж и была в озерце рыба, то наверняка крохотные черные окушки, похожие на головастиков. Вот если бы Живяков отпустил его на большое озеро, видневшееся верстах в полутора, за болотом, — тогда другое дело, там, поди, можно поймать на блесну настоящую рыбу, так что и ног жалеть не придется…

— А ты хоть окушков подлови, — мягко настаивал Живяков. — И окушки пойдут в дело. Я договорюсь с командиром взвода. В наряде я подменю тебя. Вещмешок не забудь! На открытые места не лезь, по-за кустами старайся…

Вася молча собрался и пошел.

Озерцо-то оказалось не таким уж и маленьким — метров двести в поперечнике, а главное — светлым и рыбным. Чуткин понял это сразу, как только, выбрав место поукромней и поудобней, взглянул на воду. По поверхности гуляли на солнце стайки мелкой плотвы, а раз есть плотва, то должна быть и щука. Или хотя бы — крупный окунь: ведь питаться хищникам есть чем.

Сдерживая знакомое и приятное чувство нетерпения, Вася привязал к удилищу свою шелковую ссохшуюся лесу, поймал несколько мух покрупнее, сделал заброс, но зацепить на большой крючок крохотную плотицу оказалось делом нелегким. Рыбешки охотно «тюлюпали» насадку, но никак не попадались. Даже зло брало, так хотелось поскорее закинуть удочку на живца и одновременно начать блеснение. Комбриговский подарок так еще ни разу и не опробован в деле.

Время шло, а ничего не получалось Мошкара, казалось, слетелась со всего побережья, висела над ним темной тучей, впивалась в лицо с таким бесстрашным остервенением, что хотелось самому кинуться в воду.

Наконец повезло. Вася бережно снял серебристую, неподвижно повисшую на крючке плотичку, насадил ее под плавничок, сделал чуть глубже спуск, закинул подальше, облегченно вытер с лица пот, повернулся к вещмешку, чтобы достать комбриговскую блесну, и застыл в оцепенении.

В узком просвете между кустами, в каких-нибудь тридцати — сорока метрах от себя, он четко увидел серо-голубую спину поднимающегося по косогору человека. Он удалялся какими-то странными бесшумными рывками, пригнувшись и поглядывая то вправо, то влево, словно кто-то гнался за ним; потом в проеме зарослей — чуть дальше и выше по косогору — появилась еще одна такая же сгорбившаяся фигура… Вася все уже понял, ведь мысль о возможной опасности нс оставляла его ни на минуту, он уже догадался, что на высоту наступает целая цепь егерей и видит он лишь нескольких крайних, но верить все равно не хотелось.

Машинально Вася залег, притянул винтовку, тихо перевел затвор, а сам все еще думал — неужели же это правда?.. Почему же молчат наши посты? Неужели они заметили финнов и неслышно отошли? Он мог бы еще спастись. Стоило поглубже нырнуть в кусты и переждать — ведь цепь шла наискосок и уже оставила его позади себя.

Если бы он был уверен, что взвод успел отойти, то, наверное, так бы и поступил. Но стоило на мгновение представить себе безмятежно сидящих вокруг комвзвода товарищей и разморенных жарой постовых, когда от истощения и усталости хоть подпорки меж веками ставь, — как решение пришло само собой.

Наскоро прицелившись в ближайшего егеря, Вася нажал спуск. Гулкое эхо выстрела укатилось куда-то за гору.

Он успел сделать еще два выстрела, и лишь после этого по верхушкам кустов шарахнули с разных сторон автоматные очереди. Но ни одна пуля не задела его.

Он понимал, что никаких шансов на спасение у него нет, и все же задом сполз с кромки берега в воду, в надежде перебраться за кустами в другое место, пробежал несколько шагов, но длинная очередь с другой стороны озера полоснула по спине, он упал, так и не успев услышать, как через несколько секунд загрохотали на высоте партизанские пулеметы.

Он лежал на прибрежной отмели, и долго, до самого вечера, буро-красное пятно расплывалось по мелководью, привлекая стаи пугливых мальков.

Взвод Бузулуцкова бился до последнего человека…

4

Почти тридцать лет никто не знал о судьбе отряда Попова.

Высланное для связи с ним отделение разведчиков под командованием Андрея Полевика наткнулось на финнов, было вынуждено разделиться на две группы, и в дальнейшем каждая из групп выходила в свой тыл самостоятельно. Сам Полевик вместе с сандружинницей Аней Мининой добрался до указанного ему квадрата, никого там не обнаружил, пробовал догнать бригаду, но везде натыкался на противника, и после трехнедельных мытарств и блужданий они вышли в свой тыл, обогнув с севера Елмозеро. Четверо других разведчиков под руководством Федора Лиликова также в конце концов пробрались на свою территорию.

Ни та, ни другая группа не принесла никаких сведений об отряде «Мстители».

Ждали два месяца. Все еще жила надежда, что или сам отряд, или какая-то группа из отряда Попова пробьются к своим и принесут известия, что же произошло там, западнее далекого Сидрозера…

10 октября 1942 года было принято решение считать отряд «Мстители» без вести пропавшим. Не погибшим, а именно «без вести пропавшим…»

Для суровых военных лет в этом решении не было ничего странного. Отряд действительно пропал без вести. Никто не знал, где он: погиб ли в бою, или был оттеснен противником в глухие безжизненные леса Пенинги, где нет ни селений, ни дорог, и партизаны один за другим погибли от голода. Можно было предполагать всякое…

Странно другое. Когда через два года территория Карелии была освобождена от оккупантов, не было сделано даже попытки раскрыть тайну.

Приводились в порядок документы, составлялись отчеты и подробные описания, выяснялись дела и судьбы не только групп, по и отдельных людей, участвовавших в партизанской и подпольной борьбе, а судьба отряда Попова по какой-то нелепой случайности так и осталась без внимания,