Холокост. Новая история - Лоуренс Рис

12 декабря, после выступления в рейхстаге и объявления войны Соединенным Штатам, Гитлер собрал в рейхсканцелярии совещание. Присутствовали на нем около 50 ближайших соратников фюрера. Основные положения выступления вождя нации Геббельс записал в дневник. «Что касается еврейского вопроса, фюрер намерен очистить воздух. Он уже предупреждал евреев, что, если они развяжут новую мировую войну, им самим грозит полное уничтожение. Это были не пустые слова. Мировая война идет, и уничтожение евреев должно стать ее неизбежным следствием. Сентиментальность тут неуместна. Мы здесь не для того, чтобы жалеть евреев, а для того, чтобы сочувствовать своему, немецкому народу. Немецкий народ уже принес жертву — 160 000 павших в восточной кампании, а значит, те, кто стал инициатором этого кровавого конфликта, должны заплатить своей жизнью»6. Едва ли можно говорить более откровенно: поскольку теперь идет мировая война — в конфликт вовлечена и Америка, — уничтожение евреев стало неизбежным. Это ключевой момент. Слова Гитлера были совершенно недвусмысленными.

Среди тех, кто слушал фюрера в рейхсканцелярии, был и Ганс Франк, генерал-губернатор оккупированной Польши. Через четыре дня, 16 декабря, он уже давал указания своим подчиненным: «В том, что касается евреев, буду с вами предельно откровенен. С ними должно быть покончено навсегда, так или иначе. Фюрер уже говорил: если объединенное еврейство опять преуспеет в развязывании мировой войны, то кровавые жертвы понесут не только народы, непосредственно втянутые в нее. Евреям Европы также придет конец… Как человек, верный идеям национал-социализма, я должен сказать: если после войны в Европе останется еврейский сброд, а мы ради ее сохранения пожертвуем свою лучшую кровь, эту войну можно будет считать лишь частичным успехом. Следовательно, в отношении евреев я буду действовать, руководствуясь тем, что они должны исчезнуть»7.

Франк обзначил не только идеологические мотивы того, почему евреи должны исчезнуть; он назвал и практические основания. «Евреи, — сказал верный соратник Гитлера, — также чрезвычайно вредны для нас потому, что их надо кормить». Опять тезис, что существование евреев угрожает жизни арийцев — само существование как факт, — сыграл свою роль в объяснении, почему они должны умереть. Если кто-то не понял, что евреи благодаря мировому заговору развязали войну (на такую мысль у некоторых действительно могло не хватить воображения), остается неоспоримый аргумент: они ведь едят, а эта еда пригодилась бы немцам! Ситуация, как часто говорит Гитлер, «или — или». Или евреи будут голодать, или немцы.

7 декабря 1941 года, в день нападения японцев на Перл-Харбор и за девять дней до того, как Франк наставлял своих подручных в Кракове, в Польше начала работать первая фабрика смерти, где умерщвляли евреев. Мы уже говорили об этом лагере — Хелмно в Вартегау. Таким образом, глава Вартегау Артур Грейзер гораздо раньше начал реализовывать план уничтожения евреев, чем его сосед. Франк еще только рассуждал о том, что надо окончательно покончить с евреями, а Грейзер уже приступил к этому. Тем не менее не будем забывать, что создание лагеря смерти в Хелмно вызвала, как, очевидно, полагал сам Грейзер, практическая необходимость, ведь лодзинское гетто было катастрофически переполнено, не в последнюю очередь потому, что Гиммлер в сентябре приказал направить туда еще десятки тысяч евреев из старого рейха, а также тысячи синти и рома. Газовые камеры в Хелмно стали для нацистов способом решения проблемы перенаселенности гетто, спровоцированной ими самими.

Итак, в Вартегау поняли, что у них уже есть машина смерти — в прямом смысле обоих этих слов. Евреев стали умерщвлять в мобильных газовых камерах, но еще 7 декабря 1939-го, ровно за два года до того, как первый такой грузовой автомобиль приехал в Хелмно, в Гнезно — городе на западе Польши, в психиатрической клинике «Дзеканька» зондеркоманда Ланге умерщвляла душевнобольных поляков8. Теперь по указанию Гиммлера и Грейзера подручные Ланге приступили к уничтожению польских евреев. Подчас их забирали прямо на улицах, а в конце октября 1941 года грузовик приехал к дому престарелых близ Калиша, в 100 километрах западнее Лодзи9. В следующем месяце в мобильных газовых камерах задохнулись несколько сотен евреев из расположенного неподалеку трудового лагеря в Козминеке10.

С точки зрения непосредственных исполнителей, увеличение масштабов использования душегубок — надо было выполнять поставленную Грейзером задачу — требовало решения ряда проблем. Первая была очевидна — производительность. В распоряжении Ланге имелся только один грузовик, правда большой. Это была все та же машина с надписью на борту «Кофейная компания кайзера», которая почти два года курсировала по Польше, набитая неизлечимо больными и инвалидами. Для «работы» в Хелмно гауптштурмфюреру обещали еще несколько автомобилей11. Они должны были прибыть в лагерь в начале 1942 года. В этих машинах, в отличие от первой, где использовалась окись углерода в емкостях, было сделано устройство, направляющее в камеру выхлопные газы от работающего двигателя — «усовершенствование» способа умерщвления в духе стационарных газовых камер.

Тем не менее активизация процесса только при увеличении числа мобильных газовых камер не решала более фундаментальную проблему, которая неизбежно должна была возникнуть, если нацисты надеялись таким способом уничтожить «бесполезных» лодзинских евреев. Первая машина Ланге ездила по Польше, забирая свои жертвы, что называется, с места, но при умерщвлении лодзинских евреев гетто этот вариант не годился. Если грузовик будет каждый день приезжать в гетто, забирать сколько-то человек, сохранить все в тайне, скорее всего, не удастся. И потом, куда девать трупы? В общем, базой «автомобилистов» Ланге стал Хелмно. Жертвуя на этом этапе основным преимуществом душегубок на колесах — мобильностью, нацисты сделали ставку на другое, более важное, — секретность.

Через шесть недель объект был готов к работе. Первыми жертвами стало еврейское население близлежащих деревень. 7 декабря 1941 года в Хелмно доставили около 700 евреев12. Людям сказали, что их отправляют в Германию в трудовой лагерь, но сначала нужно пройти санитарную обработку — она осуществляется на объекте, расположенном в 4 километрах13. В следующие несколько дней евреев группами загоняли в грузовик и по дороге умерщвляли. Тела закапывали в Жуховском лесу.

После войны Курт Мебиус — эсэсовец, служивший в Хелмно, рассказывал, как работала эта фабрика смерти: «Евреи раздевались под моим надзором. По половому признаку их не разделяли. Перед этим и мужчины, и женщины должны были сдать все ценные вещи; их собирали в корзины польские рабочие. В коридоре имелась дверь, ведущая в подвал. В подвале были указатели “В душевую”… Евреи по лестнице спускались в подвал, там был еще один коридор, который сначала шел прямо, потом, через несколько метров, поворачивал под прямым углом. Здесь они сворачивали направо и поднимались по тоннелю, который вел к машине — к самой ее двери. Обычно евреи шли спокойно и быстро, заходили в автомобиль, ни в чем не сомневаясь. Они верили тому, о чем им сказали [о санитарной обработке]»14.

Мебиус признавал, что иногда евреи не так уж спокойно и быстро заходили в грузовик. Тогда их подгоняли кнутами специально нанятые для этого поляки. Зофья Шалек, жительница деревушки Хелмно, по которой лагерь получил название (ей тогда было 11 лет), помнит крики людей, которых загоняли в машину. «Они так ужасно кричали… Это просто невозможно было вынести. Однажды привезли детей. Моя мама слышала, как эти дети рыдали, как они просили: “Мамочка, спаси меня!”»15