Холокост. Новая история - Лоуренс Рис

Некоторые поляки, которые работали в лагере, ни в чем себе, что называется, не отказывали. По словам Вальтера Бурмейстера, личного шофера Ланге, иногда они выбирали из привезенных какую-нибудь женщину. «Думаю, они предлагали вступить с ними в половые отношения. В подвале была отдельная комната, куда эту женщину отводили на ночь или даже на несколько дней. Она была в полном распоряжении поляков. Впоследствии ее все равно, конечно, умерщвляли вместе с остальными»16. Есть и свидетельство, что в Хелмно был как минимум один случай изнасилования еврейки перед смертью самими эсэсовцами17.

Напомним, что Хелмно изначально создавался для умерщвления признанных бесполезными евреев из лодзинского гетто. И тем не менее в первой партии, отправленной из Лодзи в Хелмно 2 января 1942 года, были не евреи, а те, кого нацисты называли цыганами. Их доставили в Лодзь в ноябре 1941-го из Австрии. Жили рома в исключительно тяжелых условиях. Это было гетто в гетто — почти 5000 человек находились на особой территории, огороженной колючей проволокой. Более 600 заболели тифом, после чего нацисты решили в срочном порядке уничтожить этот цыганский лагерь. К 8 января в Хелмно переправили почти 4500 рома из Лодзи. Все они были убиты и захоронены в общих могилах в лесу18.

Первые евреи из Лодзи прибыли в Хелмно 16 января 1942 года. В гетто их отбирали сотрудники юденрата под присмотром его главы Мордехая Хаима Румковского. 20 декабря Румковский констатировал, что специальная комиссия, состоящая из его помощников, определила список кандидатов на отправку19, при этом акцент они сделали на депортацию «нежелательных элементов», живущих в гетто. В то время еще никто не мог быть уверен, что попавшие в список обречены на смерть. Большинство лодзинских евреев по-прежнему считали, что самое худшее в их судьбе — депортация, ведь лучше знакомый ужас в гетто, чем незнакомый, который ждет их снаружи…

Мобильные газовые камеры в Хелмно быструю смерть не гарантировали. На то, чтобы находившиеся внутри задохнулись, требовалось время, и жители деревни иногда слышали крики, доносящиеся из машины. Затем она уезжала… В лесу двери открывали, и группа евреев, часто назначенных на эту работу немцами под угрозой расстрела, вытаскивала сбившиеся в кучу тела. Потом их волокли к ямам — общим могилам. Один из немцев, руководивший «лесной командой» (Waldcommando), был определен на постой в семью Зофьи Шалек. Она на всю жизнь запомнила, как жутко пахла его обувь — разлагающейся плотью20.

Статистика об умерщвленных в Хелмно разнится: от 150 000 до 300 000 человек. Это кошмарное преступление. Страшно много загубленных человеческих жизней, хотя и лишь малая часть от 3 000 000 евреев, живших в Польше… Так или иначе, местные инициативы типа Хелмно нацистов уже устраивать не могли, они ведь собирались покончить с евреями не только в Польше, но и в Европе в целом. Нужны были намного более масштабные скоординированные действия, организованные на государственном уровне. 20 января 1942 года, через четыре дня после того, как в Хелмно прибыли первые евреи из лодзинского гетто, в Берлине, на берегу озера Ванзее, состоялась встреча, которая, по мнению многих, и была посвящена этой теме.

Нетрудно понять, почему в массовом сознании Ванзейская конференция считается ключевым этапом развития Холокоста. Действительно, на ней были определены пути и средства «окончательного решения еврейского вопроса» — программы геноцида еврейского населения Европы. И тем не менее развитие Холокоста как процесса сложно и порой парадоксально. Конечно, было бы гораздо проще определить один момент, в который все и решилось: если не заявление, сделанное Гитлером осенью 1941 года, то встреча представителей правительства и руководителей НСДАП на озере на окраине Берлина в январе 1942-го, но это стало бы ошибкой. Ванзейская конференция — важный, но все-таки лишь подготовительный этап на этом долгом пути.

29 ноября 1941 года Рейнхард Гейдрих разослал приглашения на конференцию для обсуждения наиболее быстрых и экономичных путей решения, как избавить Европу от еврейского населения, на вилле «Марлир» в Берлине, расположенной по адресу Ам-Гросен-Ванзе, 56–58. Получили их 15 высших руководителей нескольких государственных институций: гестапо, службы безопасности СС, высокопоставленные члены НСДАП, представители разных ведомств — министерства юстиции и иностранных дел, департамента национальностей и переселений, а также учреждения, ответственного за распределение еврейской собственности. К приглашениям начальник Главного управления имперской безопасности приложил копию письма Геринга, председателя рейхстага, от 31 июля 1941 года, уполномочивающего его заняться окончательным решением еврейского вопроса, так что ни у кого из приглашенных не могло возникнуть сомнений о целях конференции или правах Гейдриха на ее проведение. Интересно, что среди представителей СС были и высокопоставленные, такие как глава гестапо группенфюрер Генрих Мюллер, начальник Главного управления СС по вопросам расы и поселения группенфюрер Отто Хофман, так и относительно невысокие чины — руководитель «еврейского отдела» тайной государственной полиции оберштурмбаннфюрер Адольф Эйхман, и командующий полицией безопасности и СД генерального комиссариата «Латвия», штурмбаннфюрер Рудольф Ланге. Последнего пригласили как практика — у Ланге, начальника отдела гестапо айнзатцгруппы А, уже был опыт организации и проведения масштабных акций. Присутствовали на конференции и Мартин Лютер из министерства иностранных дел, Роланд Фрейслер из министерства юстиции, заместитель руководителя генерал-губернаторства Йозеф Бюлер. Первоначально это совещание было назначено на 9 декабря 1941 года, но впоследствии перенесено на 20 января 1942-го.

Надо отметить, что все присутствующие на конференции были хорошо информированы о политике по отношению к евреям и понимали, как важен вклад каждого ведомства в осуществление этого плана. Сомнений в том, что «эвакуация на восток» — это эвфемизм для депортации в концлагеря, а «окончательное решение» означает уничтожение европейских евреев, не было ни у кого.

Итак, решения, принятые на Ванзейской конференции, должны были исполняться разными департаментами правительства рейха, поэтому их следовало оформить в письменном виде. Устных распоряжений теперь было недостаточно. Экземпляр стенограммы, сделанной Адольфом Эйхманом, сохранился, и, несмотря на описательные обороты (в нем, в частности, не упоминается о газовых камерах и крематориях, а говорится о каторжных работах, на которых, надо надеяться, большинство умрут), дает представление об образе мыслей тех, кто был причастен к организации «окончательного решения еврейского вопроса».

Гейдрих заявил, что теперь есть санкция фюрера — вместо принуждения евреев к эмиграции появилась возможность «эвакуировать» их на восточные территории 21. Для присутствующих в этом не было ничего неожиданного. Из старого рейха уже депортировали тысячи евреев. Впрочем, и масштабы «эвакуации», которые обозначил Гейдрих, можно назвать неожиданными. Он сказал, что потенциально объектами окончательного решения должны стать более 11 000 000 евреев Европы, в том числе из стран, неподконтрольных Германии, таких как Испания и Великобритания (Гейдрих назвал ее Англией). Он уточнил, как будут «ссылать» всех этих евреев — или тот максимум, который им окажется по силам, — на восток, для работы в больших трудовых отрядах. В процессе этой работы, говорил Гейдрих, многие евреи могут из этих отрядов выбыть — это естественные потери. Особое внимание он обратил на то, что сколько-то евреев может выжить в ходе естественного отбора — разумеется, их оставлять нельзя, поскольку они станут ядром для возрождения этой неполноценной расы. Да, с этими евреями тоже нужно будет разобраться… Таким образом, Гейдрих заявил не о новой стратегии, а о расширении уже существующей. Это было продолжением политики, которая началась с желания отправить евреев рейха куда-нибудь за океан, затем превратилась в план депортации на окраины новой Германской империи после войны, а теперь стала схемой работы до смерти на Востоке, не дожидаясь окончания военных действий. Гейдрих признал, что время крупномасштабной «эвакуации» зависит от того, как будут обстоять дела на фронте. Конкретного расписания реализации этой гигантской задачи предложено не было, и создать мощности, достаточные для массового уничтожения евреев, нацистам удастся только через шесть месяцев.