Лунная радуга. По черному следу - Сергей Павлов

— Ограждайте. Разве я против? Но лично себя я не позволю считать нелюдью. Независимо от того, нравится вам такая моя позиция или не нравится. Для человечества и для планеты в целом я абсолютно безопасен. Не будь у меня такой уверенности, я никогда не решился бы вернуться на Землю. То же самое можно сказать и о каждом из нашей четверки. И в этом смысле я готов поручиться за каждого хоть головой… Впрочем, довольно. Я тебя честно предупреждал: дискуссия заведет нас в тупик. Нет, нет, довольно! К тому же ты интервьюируешь меня, в сущности, не имея на это права.

— То есть как?.. — Фрэнк слегка растерялся.

— А вот так. Сначала нужно предъявить мне свидетельства моей биологической неадекватности, а уж потом затевать разговор.

— Они у нас есть.

— Палочка, которую вам удалось выманить у мальчишки?

— Хотя бы. Она побывала у тебя в руках, и отсюда ее совершенно необъяснимые свойства.

— Опасные для человечества?

— Вероятность этого исключать мы не вправе…

Нортон демонстративно перевел взгляд на телевизионный стереоландшафт. Почти у самого стола неслышно суетились передние ряды колонии пингвинов. «Первый раунд закончился с преимуществом Нортона», — мысленно прикинул Фрэнк.

— Я вижу, — сказал он, — ты не равнодушен к зрелищам на экране. Но не вижу, как это можно было бы совместить с дикой вспышкой твоего экраноненавистничества во Внеземелье…

— О чем речь? — спросил Нортон, не повернув головы.

— Хочешь сказать, что об этом ты не имеешь понятия… Ладно. А о «черных следах» ты имеешь понятие?

— «Черные следы»? — Нортон искоса взглянул на Фрэнка. — Это что за диковина?

— Это такая диковина, которая… В общем, да, ты можешь отвертеться от любых улик. В том числе от поющей деревяшки. Но есть по крайней мере одно свидетельство твоей биологической неадекватности, от которого тебе не уйти, сам знаешь. Я имею в виду «черный след».

Обратив лицо к собеседнику, Нортон сурово спросил:

— Где ты видел «черные следы»?

— Я их не видел.

— Тогда о чем разговор?

— Все о том же.

— Тема нашего разговора исчерпана. — Нортон поднялся.

Фрэнк, продолжая сидеть, кивнул на заснеженный берег с пингвиньей компанией:

— Экран менять приходилось?

— Нет, — прошипел Нортон. — Не приходилось.

— А если пощупаешь этот берег руками, придется?..

В глазах Нортона — где-то в самых зрачках — застыло холодное пламя.

— Я доставлю тебе удовольствие, — тихо сказал он, — пощупаю этот берег руками. Но после…

Нортон вышел из-за стола и, погрузившись в толпу пингвинов по грудь, подступил к телевизионной стене вплотную. Халат, соскользнув у него с одного плеча, остался висеть на другом, и сквозь прозрачно-трепетный слой розового с голубым ореолом свечения, порожденного потревоженным стереоэффектом, Фрэнк мог разглядеть левую половину мускулистого загорелого тела и пестрые плавки. Было слышно, как Нортон демонстративно похлопал по стене ладонью. «До чего же часто подводит людей излишняя самоуверенность…» — подумал Фрэнк.

Оставляя за собой тающий шлейф розово-голубых ореолов, Нортон выплыл из зоны действия стереоэффекта. Натянул на плечи сползший халат, резко спросил:

— Ну и что?

Фрэнк молча смотрел на заснеженный берег, на белые купола антарктических гор.

— Я спрашиваю: что?

— Ничего, — вяло отозвался Фрэнк. — По-видимому, ошибка…

— Если вы приходите ко мне с ошибками, то я не слишком высокого мнения о работе вашей организации.

— Я тоже. Правда, по другому поводу…

— Желаю тебе приятного времяпрепровождения. — Нортон вернулся за стол. — Говорят, Большое родео в этом году будет на редкость помпезным, не пропусти чего-нибудь интересного.

— Постараюсь… Будь добр, запроси станцию техобслуживания. Прошел ли там подзарядку мой элекар?

— Запрашивай сам. — Нортон переключил клавиши.

С потолка бесшумно опустилась изогнутая штанга и повернулась конусным наконечником в сторону Фрэнка. По штанге соскользнула сверху коробка видеотектора. Фрэнк набрал индекс, и на экранчике появилась смуглая женщина с оранжевыми волосами и сильно накрашенными оранжевой помадой губами.

Блеснув белками глаз, женщина неожиданно произнесла густым баритоном:

— Справочный пункт. Слушаю вас.

— Добрый день, — сказал Фрэнк. — Я оставил вам на подзарядку свой элекар.

— Пожалуйста, назовите номер машины, серию.

Фрэнк назвал.

— Даю диспетчера сектора подзарядки.

На экране возникла потная физиономия Лангера.

— Элекар модели «Юпитер»? — осведомился «диспетчер».

— Да.

— Великолепная у вас машина! — рявкнул Лангер. — Предлагаю обмен на «Кентавра». Соглашайтесь!

— Нет, — сказал Фрэнк и подумал: «Ну артист!..»

— Жаль!.. Что ж, забирайте, готов ваш «Юпитер».

— Прошу прислать машину по адресу: Дубовая роща, первая линия, вилла «Эдвенчер»… Впрочем, этот маршрут есть в блоке памяти элекара. Нажмите пятый клавиш, и все дела.

— Пятый? Сделаем. Встречайте машину.

— Благодарю вас.

Откинувшись в кресле, Фрэнк наблюдал, как штанга втягивается в потолочный люк, и живо представлял себе, как действует в эту минуту Лангер. Вот он отправляет «Юпитер» на виллу. Вот связывается по видеотектору с операторским постом местного телетранслятора, и на экранчике появляется физиономия Кьюсака со следами неудачного визита к Йонге. Лангер коротко бросает напарнику: «Раздевай!..» Кьюсак едва уловимо кивает, подает команду диспетчеру телетранслятора, и теперь в любое мгновение…

С телевизионной стеной что-то произошло. Фрэнк вскочил. Нортон тоже вскочил, халат слетел с плеч. Стереоизображение словно бы съежилось, утратило глубину, экран превратился в стеклянную плоскость, и на белом от снега антарктическом берегу точно в том месте, где Нортон хлопал ладонью, контрастно выступили угольно-черные отпечатки левой пятерни…

— Любопытно, — сказал Фрэнк, встретившись глазами с Нортоном. — Знаешь, я ведь впервые вижу «черные следы» в натуре.

Нортон молча выпрыгнул из-за стола. Оттолкнув Фрэнка, схватил кресло и, размахнувшись, с силой всадил его в экран. Посыпалось стеклянное крошево.

— На «Лунной радуге» ты разбивал экраны деликатнее, — заметил Фрэнк.

— Вон! — яростно прошептал Нортон. — Пока я не разбил твою голову… — Он сделал руками что-то вроде отталкивающего жеста: — И чтоб никогда!.. Ни ногой!..

Фрэнк обомлел: под мышками у Нортона непонятно блеснуло. В ноздрях тоже чудился металлический блеск. И во рту словно зеркальные зубы!.. Искаженное гневом и блеском лицо… Фрэнк невольно попятился. Потрясенный, он только теперь со всей полнотой осознал, кого расшевелил и что затронул…