Исповедь демона - Сьюзен Райт

— Лежи спокойно, — звучал голос Рэма, — и не ищи мою руку. У тебя есть все, что нужно. Я не хочу перекормить тебя окончательно.

Я не понимала, что он говорит. Бессмыслица. Набор звуков. Верю ли я ему? Мне казалось, верю. Но потом я вспомнила, что на протяжении всей истории человеческой цивилизации он только и делал, что лгал. Откуда существу, погрязшему в обмане, знать, что такое правда?

Задыхаясь, я наблюдала, как по небу разливается розовое сияние. Все, что мне оставалось. Мышцы сводило жестокими судорогами, голова металась по траве, и руки отчаянно сжимались в кулаки.

Где-то вдали прозвучало:

— Ты слишком напряжена, расслабься.

— Меня сейчас... разорвет, — выдавила я.

— Это только кажется. Обещаю, ничего с тобой не случится. Но чем сильнее ты сопротивляешься, тем больнее. Не надо, не препятствуй этому.

Я закусила губу, корчась в агонии. О каком расслаблении может идти речь, если мое тело вот-вот лопнет на тысячи кусочков?! Черт, дайте только выжить, и я открою курсы родовспоможения для демонов. К такому нельзя приступать без подготовки!

— Кричи, не бойся. Тут никого, — шептал Рэм, находясь теперь ближе ко мне, но не достаточно близко, чтобы до него дотянуться.

От нестерпимой боли я едва могла дышать. Что-то дернулось во мне, порываясь освободиться, и я закричала. Казалось, рушатся связи с ядром и я сейчас его лишусь.

— Вот так, вот так... Дай ему выйти.

— Он убивает меня!

— Клянусь, ты останешься жива, я не позволю тебе умереть, понятно? Я с тобой.

Человек не способен представить, что такое деление. Да и термин едва ли отражает суть процесса. Мой дух разрывало надвое. Я словно теряла сокровенное, самое ценное в себе, теряла безвозвратно.

Все звуки перекрыл ошеломляющий гул. Меня как будто резали живьем, и каждый атом во мне расщеплялся. Внешний мир, мир внутренний... Их не осталось. Только нашинкованные кусочки, бывшие прежде Элэй, плавали в невесомости.

Постепенно приходило осознание, что в этой странной вселенной существуют уже двое. Мы толкались и ворочались, тщетно пытаясь устроиться в слишком тесном пространстве под кожным покровом. Кто из этих двоих я? Обе? Ни одна?

Та, другая подняла руку, и я ощутила пустоту и бессилие в собственной конечности.

Боль выворачивала грудную клетку, раскалывала череп. Мне чудилось, я слышу треск плоти, когда двойник покидал мое тело.

Со стоном я перекатилась на бок. Рядом со мной лежала обнаженная девушка, исполненная жемчужного сияния. Короткие волосы то светлели, то снова темнели. Лицо было отражением мое собственного, искаженного мукой. Запавшие глаза, раскрытый, как у задыхающейся рыбы, рот.

Я испытала облегчение, только когда оказалась в объятиях Рэма. Его прикосновения изгоняли страх. Но снова напряглась, едва он выставил вперед руку, предостерегая демона, заставляя ее держаться в стороне. Он защищал меня.

— Уходи!

— Рэм, прошу, — взмолилась я, — ты ее пугаешь.

— Элэй, демоны сытыми не рождаются. Они кидаются на все, что движется.

Новорожденная сидела, поджав ноги и опасливо косясь на нас.

— Не хочу нападать. Но я голодная.

Ее вибрации вызывали прилив воодушевления и радости... Словно перышко неслось в игривом потоке морского бриза... Ее звали Блисс1(BlisS (англ.) — блаженство.). Я произнесла имя вслух.

Все еще настороженный, Рэм отозвался:

— Точнее не придумать. Было бы иначе, прикоснись ты ко мне во время ее рождения. Я так волновался, высматривая других демонов, что только навредил бы.

— Мне уже лучше, — выдохнула я, откидываясь на его плечо. — Но пришлось туго.

— Нам надо идти. Мы здесь у всех на виду.

Понимая, что отдохнуть не удастся, я попыталась встать, но ноги подкосились, как у новорожденного жеребенка. Куда подевалась вся моя вновь приобретенная сила? Ну разумеется, ушла в Блисс. Она-то выглядела куда веселее и энергичнее.

— Я голодная! — повторила девица требовательным тоном.

— Лучше проваливай! — приказал Рэм.

— Не будь таким жестоким, она никому не хочет причинять вред!

Мне вспомнились слова Глори, да и чувствовала я себя по отношению к Блисс как-то странно. Материнский инстинкт?

— Это демон. Не стоит рисковать.

Обняв за плечи, Рэм удерживал меня от попыток приблизиться к отродью.

Что же с нею теперь будет? Меня преследовали образы новорожденных черепашек, отчаянно семенящих к спасительной воде.

«Прощупав» окрестности, я ощутила в отдалении демона. Невозможно было определить, кто именно это был, но, вероятно, его привлекло рождение Блисс. Или знак Рэма, пока тот оставался без защиты.

— Ты чувствуешь?

— Двое в «спальном» районе, один дальше по Хьюстон.

Способности Рэма сканировать пространство, разумеется, превосходили мои собственные.

— Блисс не уйти от них.

— Я больше тревожусь о том, как их миновать тебе, пока ты не впала в ступор.

Сознание мое и правда меркло. Но я держалась из последних сил. Нельзя же позволить Рэму бросить бедняжку на произвол судьбы!

— Она пойдет с нами.

— Правда? — Блисс просияла еще больше. Улыбка... ну в точности как моя!

— Да, — кивнула я, игнорируя протесты Рэма. — Иначе и быть не может.

— Я голодная.— Новорожденная обиженно оттопырила нижнюю губу.

— Элэй, опомнись, сейчас она улыбается, а потом вцепится в тебя как клещ. Они все такие, пока нестабильны. Ты ей доверяешь, потому что у вас одно лицо и она твое порождение. Но о демоне по таким вещам не судят. — Рэм поддерживал меня, пока, шатаясь и теряя равновесие, я подбирала свою одежду.

— Вернемся в «Логово», а кого и как судить, разберемся позже.

Он не стал спорить, просто помог мне одеться, не забывая следить за Блисс.

— Можешь взять. — Я указала на тряпки Пика.

Блисс брезгливо поддела их ногой:

— Грязные.

— Потерпи, переоденешься у меня.

Понимая, что выбора нет, она тщательно перетряхнула вещь за вещью в надежде избавиться от зловония. Но, пожалуй, тут спасла бы только топка. Новорожденная морщилась и жаловалась на дурной запах, и, чтобы поторопить ее, я предложила поменяться, но Рэм даже слышать об этом не хотел.

Наконец последняя пуговица на рубашке была застегнута. Чтобы джинсы не сваливались, Блисс пришлось значительно увеличить себе бедра. Теперь это была я с двадцатью фунтами лишнего веса.

А вот шнурки стали для нее настоящим откровением, она радовалась, как дитя, пока завязывала их. Потом подскочила к нам: