Лесная дорога - Кристофер Голден

Обоим повезло с понимающими работодателями. Тедди прикрыл Майкла в новой рекламной кампании; все сложилось как нельзя лучше. У Джиллиан все прошло не так гладко. В свое время она грубо и даже оскорбительно повела себя с некоторыми партнерами их фирмы. Но потом, решившись переговорить с ними, она извинилась и объяснила, что была не в себе. Партнеры выразили желание получить от нее доказательства, что она справилась с собственными проблемами.

Ее политические устремления были не столь успешны. После выходки по отношению к Бобу Райану и репортеру из «Трибюн» у Джиллиан не осталось ни малейшего шанса пройти в муниципалитет. И что удивительно, ее это почти не задевало. Когда Майкл спросил ее об этом, Джилли лишь пожала плечами в недоумении оттого, что когда-то это было для нее так важно.

Джиллиан помирилась с Ханной. Отношения с сестрой теперь приобрели для нее гораздо большее значение. Когда она узнала о том, что опухоль в груди Ханны оказалась доброкачественной, она, не таясь, расплакалась, радуясь не только за Ханну, но и за себя. Невозможно было представить себе, что она потеряет сестру - единственное связующее звено с утраченными воспоминаниями.

Что до Тома Барнса, они с Майклом видели в новостях сообщение о человеке, которого допрашивала полиция в связи со смертью его матери. Власти склонялись к версии о том, что она уговорила забрать ее из больницы, но потом из-за неустойчивости психики и склонности к насилию она на него напала и Барнс убил мать в целях самозащиты. Шло расследование. Майкл с чувством стыда думал о том, что о Сьюзен останется такая память и что Тому пришлось пройти через все это.

Но до сих пор, хотя минуло уже полгода после той ужасной ночи, не было никаких упоминаний о Лесной дороге. Том исключил из этого дела чету Дански, и Майкл был ему благодарен.

И вот они начали новую жизнь с этого путешествия в Испанию, осматривая старый город в Севилье. Джиллиан говорила по-итальянски и понимала многое из того, что говорили им по-испански, но сама этим языком не владела. Майкл не понимал ни слова из сказанного по-испански, но достаточно хорошо помнил институтский испанский, чтобы отвечать на переведенные Джиллиан фразы. Они были идеальной командой.

Пройдя по очередному переулку - составной части лабиринта из узких улочек - и снова оказавшись на одной из больших улиц, они оглядели витрины магазинов и подсознательно решили замедлить темп. «Довольно осматривать достопримечательности», - подумал Майкл. Теперь они будут просто слоняться по городу. Они знали друг друга так хорошо, что могли чувствовать внутренний ритм спутника.

Джиллиан вдруг игриво рассмеялась и побежала прочь от мужа по проулку. Впереди виднелась высокая открытая дверь; перед ней висела афиша, сообщающая о концерте фламенко в полдесятого вечера. Уже почти догнав жену, Майкл услыхал доносящуюся из открытой двери музыку - бренчание гитары. Видимо, один из музыкантов репетировал перед концертом. Джилли закружилась на месте, прищелкивая пальцами, будто у нее были кастаньеты.

Майкл с изумлением наблюдал за ней.

Должно быть, она заметила что-то в выражении его лица, потому что остановилась, сразу погрустнев.

– Что такое, Джилли? Что случилось? - спросил он.

Джилли огляделась по сторонам: никого поблизости не было. В ее прищуренных глазах появилось какое-то потерянное, жалобное выражение, напомнившее ему Скутер Барнс.

– Я изменилась, - сказала она, избегая его взгляда.

Могло показаться, что она читает его мысли, но Майкл понимал, что она лишь угадывает их по его лицу. И она это чувствовала, где-то в глубине. Это бывало и раньше, но все еще ее преследовало.

– Немного, - откликнулся Майкл. Не настолько, чтобы заметило большинство людей.

– Но ты же заметил.

– Я твой муж.

Он потянулся к ней, и она взяла его за обе руки. Джиллиан смотрела на него, покусывая нижнюю губу.

– Какой я стала? Майкл улыбнулся.

– Чуть более взбалмошной. Но это не так уж плохо, детка. Правда. Ты, ты кажешься более счастливой.

Почти всегда. Оговорка о которой он умалчивал. И даже в те периоды, когда она казалась более счастливой, чем раньше, в ее голосе чувствовалась скрытая печаль, в глазах мелькала тень. Майкл понимал, в чем дело: глядя на себя в зеркало, он видел то же в собственных глазах. Оба они могли по-прежнему любить и смеяться, но поняли, что законы, по которым всегда жил мир, лживы. И они не знали, что нужно сделать, чтобы постичь новые… и хотят ли они сами этого.

В свете недавних событий Майкл испытывал благодарность и за почти всегда. Можно сказать, что приобретенный им суровый опыт научил его больше ценить все на свете. Мороженое казалось слаще, шутки - смешнее, аромат духов Джилли - сексуальнее.

Но то, что она стала другой, что изменилась в чем-то главном, ее беспокоило, и Майкл не знал, как этому помочь, как исправить.

– И ты меня любишь по-прежнему? Майкл привлек ее к себе.

– По-прежнему и всегда.

– Несмотря на то, что я… изменилась? Прошлой осенью оба они потеряли часть себя - Джиллиан буквально, а Майкл, скорее, в переносном смысле. Предрассудки. Ожидания. Амбиции. Майкл пришел к выводу, что жизнь не сводится к попыткам избежать огорчений - это бессмысленно и невозможно. Напротив, надо стараться постичь ее и, вопреки всему, находить в ней радость.

– Мы все меняемся. - Он пожал плечами, пытаясь найти нужные слова. Нас меняет жизнь. Понятия не имею, насколько мы изменимся, когда нам будет по семьдесят. Но мне хочется знать про тебя все. По правде говоря, я думаю, что мы в душе почти не меняемся. Я полюбил тебя такой, какая ты есть, Джилли. И если теперь ты другая, что ж, влюблюсь в тебя снова.

Она долго и пристально вглядывалась в его лицо. Потом рассмеялась, закатывая глаза.

– Ох, до чего же неубедительно!

Майкл не смог удержаться и засмеялся тоже.

– Но это правда.

– И все же я тебе не верю, - сказала Джилли и, покачав головой, потащила его за собой вглубь лабиринта старинных улочек.

Майкл охотно последовал за ней. По булыжной мостовой протянулись вечерние тени, а он все думал о том, что им довелось узнать, и о тенях, которые это знание отбросило на их жизни. Через несколько минут они вступили на большую площадь, где все еще ярко сияло вечернее солнце.

В жизни так и бывает - когда выходишь из тени, свет кажется необыкновенно ярким.