Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

— Нет, я не хочу… Я не стану твоей шлюхой, — последнее слово Линни едва выговорила.

Впрочем, сопротивление женщины только подхлестнуло Экстона

— А разве ты не обрекла себя на эту роль, когда приняла имя сестры? Ты, что называется, блудила с одобрения всего своего семейства — и, помнится, тебе это нравилось.

Он приподнялся, грозно навис над ней, раздвинул коленом ее ноги.

— Для тебя в этом мире нет больше возможности вести честную жизнь. Ты лишилась невинности, поэтому тебя никто не возьмет замуж. У тебя нет денег, поэтому ты не сможешь заплатить взнос в монастырь.

— Нет, ты врешь… ты все врешь!

— Тебе некуда идти, так что, хочешь не хочешь, придется оставаться со мной, — заключил Экстон.

Между тем ее сопротивление слабело. Ее тело невольно стало отзываться на близость Экстона. Воспоминания о прежде пережитых минутах наслаждения прочно жили в нем.

Экстон понимал, что ведет весьма неблагородную игру, но мысль о своей вине постарался запрятать подальше. Этот поединок характеров он намеревался выиграть любой ценой. Также — любой ценой — намеревался он сохранить эту женщину для своих услад — неважно, ненавидел он ее или любил.

Мысль, пришедшая ему в голову, показалась настолько невероятной, что он отчаянно затряс головой, стараясь от нее избавиться. Какие бы странные и извращенные чувства он ни испытывал по отношению к этой женщине, значения это не имело. Податься ей некуда, поэтому он спрячет ее и сохранит для себя.

Одну сестрицу — в жены, другую — в наложницы.

? У тебя нет выбора, — лихорадочно шептал он. — Если ты не согласишься с моим предложением, тебе придется сделаться шлюхой и отдавать свое тело любому за серебряную монету. Ты должна еще быть мне благодарна, что я хочу избавить тебя от такой судьбы.

Линии слышала каждое его слово и отлично все понимала. Она знала, что он прав. И, тем не менее, не в силах была заставить себя согласиться на его предложение, выбрать судьбу, на которую он ее обрекал. Она любила его. И не хотела причинять ему боль.

Не хотела, но причинила. А теперь он платит ей тем же. Экстон лег на бок и принялся развязывать завязки, стягивавшие его узкие штаны. Потом он задрал ей юбки, и их тела соединились — чресла с чреслами, плоть с плотью. Он был напряжен и готов к бою, а она… она… Помоги ей бог, но и она тоже была готова — ко всему. Она любила его вопреки всему, что их разделяло. Разве могла она себе позволить длить эту глупую борьбу?

Он вошел в нее, и она закрыла глаза, но не настолько быстро, чтобы не заметить, как смягчились в этот момент черты его лица. Он должен, должен был понять, что она все еще хочет его, и дело тут не только в желании физической близости.

Экстон начал двигаться в привычном ритме, который всегда приводил их к вершине наслаждения. Он завладел ее телом, ее помыслами, ее душой. Темп все нарастал, и постепенно Линии забыла обо всем на свете. Он обладал ею, и она с радостью принимала то, что он предлагал ей. Наконец он застонал и содрогнулся всем телом.

А потом все кончилось, и вместо существ, воспаривших к вершинам наслаждения, на постели остались лежать мужчина и женщина, только что составлявшие единое целое, а теперь разделенные пропастью лжи. У Линии на глазах снова появились слезы, так как реальность, к которой они с Экстоном вернулись, была слишком жестокой, и она отказывалась ее принять. Экстон, заметив ее повлажневшие глаза, чуть отстранился.

? Я причинил тебе боль?

Она отрицательно покачала головой. Экстон имел в виду, конечно же, боль физическую, но у нее болело не тело, а душа. Экстон перекатился на спину и некоторое время лежал без движения, созерцая балдахин, украшавший кровать его матери.

— Плачь — не плачь, своей судьбы тебе избежать не удастся. Уж лучше прибереги слезы для другого случая. Хотя, как я уже говорил, герцог Генри влагу такого рода не ставит ни во что.

Линии отодвинулась к краю постели, как можно дальше от него. То, что говорил Экстон, слушать было непереносимо.

Она потянулась к юбке, чтобы прикрыть свои обнаженные бедра. Одновременно с ней зашевелился Экстон. Он приподнялся на кровати, коротко выругался и резким движением задрал ее юбки чуть не до головы. Потом, схватив ее за запястье, он приблизил к ней лицо и зловещим шепотом осведомился:

— А где мои цепочки с рубинами?

Он потащил ее за собой вниз по лестнице, потом — через зал, через внутренний дворик. Экстон и раньше временами устраивал из их отношений род театрального действа, но то, что происходило сейчас… Для Линии, по крайней мере, это было самое худшее.

Ее протесты не произвели на него ни малейшего впечатления. Они выглядели просто смешными. Ее тащили за руку, словно напроказившее дитя, под взглядами солдат, домашней челяди и дворни до самых дверей кладовки, где прежде она сидела под замком. Схватив фонарь и зап его от горевшего рядом с дверью факела, Экстон втолкнул ее в эту импровизированную темницу и вошел следом.

— Ищи!

От толчка Экстона Линии потеряла равновесие и оказалась на груде мешков с мукой, подняв при падении облако мучной пыли.

— Ищи! — заревел Экстон.

Он наступал на нее, воздев над головой фонарь, а поскольку рука у него тряслась от возбуждения, освещение в кладовке было зыбким, и по выбеленным стенам метались длинные черные тени.

— Ищи цепочки, черт тебя побери! Пока ты их не найдешь и не наденешь, путь отсюда тебе заказан. Клянусь тебе в том богом, Линни!

Хотя в эту минуту Экстон выглядел устрашающе — походил на злобного демона, и в глазах его не было и намека на милосердие, — Линии не выдержала подобного насилия над собой и с криком отчаяния набросилась на него с кулаками.

Это было все равно, что ударить каменную стену. Он не подался назад ни на дюйм. Тем не менее, преимущество внезапного нападения было на ее стороне, и, неожиданно для себя, ей удалось выбить из его рук фонарь. Он упал на пол и разбился, но Линии это не остановило. Ее целью был Экстон. Экстон и все то дурное, что скрывалось у него в душе.

Она колотила его в живот обеими руками, хотя, кажется, эти удары причиняли больше вреда ей, чем ему. Во всяком случае, руки у нее до самых плеч мгновенно свело от боли. Но и это не остановило разъяренную женщину. Она продолжала наносить ему удары до тех пор, пока он не стиснул ее кулаки мертвой хваткой, лишив Линии всякой возможности двигаться.

— Черт бы тебя побрал, Линни! Прекрати сейчас же. Прекрати, я сказал!

Линни оставила бесполезные попытки освободиться, когда совершенно выбилась из сил.

Она снова оказалась в объятиях у Экстона. В темнице царила темнота, поскольку ему как-то удалось затоптать пламя, вырвавшееся из разбитого фонаря, прежде, чем оно успело перекинуться на окружающие предметы. Увы, на этот раз в его объятиях не было ни тепла, ни доброты. Но и слезы, которые текли у Линни из глаз, были злыми слезами, слезами ярости.