Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

со злым шутником, они уверились, что перед ними дерзкий и наглый мошенник. Они вознамерились застукать его и разоблачить, что повлекло за собой несколько досадных инцидентов, о которых мне подробно рассказали и мамаша Жири, и администратор Мерсье, и наконец сам хормейстер Габриэль. Последний пользовался доверием Ришара, а Мерсье – Моншармена.

Мамаша Жири, похоже, совсем не затаила обиды на директоров, которые так скверно с ней обошлись, или, по крайней мере, никак ее не выказывала, что делает ей честь. В своей неизменной шали и шляпке цвета копоти она вела себя с прежней важностью. Когда она вышла на работу, Моншармен с невозмутимым видом вручил ей письмо для Призрака. Она преспокойно взяла его, опустила в свою сумку, заверив, что нынче же вечером передаст по назначению.

Вряд ли стоит уточнять, что с этого дня директора более не пытались отобрать у невидимого гостя его ложу. Наутро после отправки письма пришел ответ. Обошлось без фантастических трюков, ответ был получен по почте.

«Господа, – писал Призрак Оперы, – я оценил ваши добрые намерения. Но проявите терпение. В надлежащий час, который уже близок, я дам вам знать, как и когда вы сможете передать мне 20 000 франков в счет ежемесячного платежа.

P. S. Мне стало известно, что у Кристины Даэ легкое недомогание, поэтому не стоит беспокоиться из-за того, что ее несколько дней не будет в театре. Она сообщит вам, когда пойдет на поправку. Этой юной особе необходим отдых. Я знаю, что говорю.

С дружеским приветом,

П. О.».

– Похоже, наш Призрак умеет компрометировать женщин! – пробормотал Моншармен.

Однако директора решили не разгадывать это таинственное сообщение. Они распорядились как следует присматривать за мамашей Жири, однако по-прежнему не понимали, как ей в действительности удается сообщаться с их новым «другом». Они остерегались вызывать в ней недоверие, поскольку рассчитывали застукать ее на месте.

Все вышеописанное происходило незадолго до бала. Однако утром того дня, когда в Опере должен был состояться достопамятный бал-маскарад, произошло важное событие. Ришар и Моншармен получили от Призрака Оперы по письму с рекомендацией остерегаться друг друга, также им было велено не выходить за предписанные рамки и сохранить факт получения письма в тайне от коллеги…

Письма были составлены в одинаковых выражениях:

«Дорогой директор,

я подумал, что предпочтительнее будет обсудить наши дела напрямую, так мы лучше поймем друг друга, и решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку Вы человек образованный, хорошо знаете людей и наделены редким умом – а эти ценные качества при всем желании нельзя обнаружить у Вашего достойного сожаления коллеги. Если Вы хотите, чтобы между нами не было досадных разногласий, то настоятельно советую держать в секрете план, который я Вам доверяю. Все просто. Вы, конечно, понимаете, что я не стану просить Вас лично принести мне 20 000 франков. Как только они окажутся у меня в кармане, Вы сразу же отправите меня за решетку, и при этом я буду обокраден. Так что нет, но я устно сообщу Вам, что нужно делать, чтобы каждый месяц выплачивать мне деньги, не подвергая риску ни меня, ни их.

А теперь о том, на каких условиях нам предстоит встретиться. Сегодня вечером я появлюсь на балу в маске и в сером плаще с капюшоном. Приходите в таком же костюме и в маске. Встретимся между четвертью первого и половиной первого ночи в ложе № 3, которая находится прямо под ложей Слепых. Пусть тот, кто явится первым, дождется другого.

С дружеским приветом.

P. S. Если пожелаете известить полицию – пожалуйста, мы неплохо посмеемся.

П. О.».

Моншармен не стал никого извещать. Ришар поступил точно так же. Если подобным экспериментом Призрак Оперы пытался оценить степень своего влияния на двух директоров, то он должен был быть доволен. Его инструкции были выполнены в точности.

«Ложей Слепых» в Опере называли довольно просторную ложу на самом верхнем ярусе зрительного зала, из которой ничего не было видно. Однако отнюдь не это побудило Призрака выбрать именно эту ложу. Причина состояла в том, что прежний директор распорядился предоставить эту ложу в исключительное пользование дирекции пансионов для незрячих, сюда бесплатно приводили пансионеров-меломанов со страстными и изможденными лицами курильщиков опиума, они впадали в экстаз и приставляли руки к ушным раковинам, упиваясь звучанием оркестра.

Ровно в четверть первого Моншармен, в монашеском плаще с накинутым на голову капюшоном и в маске, вошел в указанную Призраком ложу, расположенную под ложей Слепых, и стал ждать. Ришар, одетый аналогичным образом, не замедлил к нему присоединиться. Директора долго разглядывали друг друга сквозь прорези в масках в уверенности, что напротив стоит неуловимый Призрак Оперы, и выжидали, когда тот соблаговолит начать разговор.

И тут до них донесся голос, произнесший фразу:

– Наконец-то, сударь, вот и вы! Но не кажется ли вам, что было бы лучше побеседовать в вашем кабинете? Здесь всегда следует опасаться нескромных ушей! Пройдемте же в ваш кабинет!..

Так как в ложе не было никого, кроме этих двоих в маскарадных серых плащах, то каждый подумал, что это сказал другой, и поклонился. Ришар покинул ложу первым, Моншармен последовал за ним. С серьезным и задумчивым видом они пересекли фойе и коридоры Оперы, где вовсю гремел маскарад. Вскоре они оказались за сценой и оттуда поднялись по лестнице для администрации. Ришар был уверен, что показывает путь. Следовавший за ним Моншармен думал: «Да этот тип знает дорогу не хуже меня, он ориентируется как у себя дома!»

Наконец Моншармен, войдя в директорский кабинет, закрыл за собой дверь и повернулся к своему спутнику, выжидая. Ришар также ждал. Но на сей раз никакой голос не взял на себя инициативу начать разговор.

Теряя терпение, Ришар, более импульсивный, чем коллега, первым прервал молчание.

– Давайте покончим с этим! – сказал он.

Узнав голос Ришара, Моншармен отшатнулся, будто его ударили. И потом внезапно расхохотался:

– А недурно придумано – устроить такое в день бала-маскарада!

Узнав голос Моншармена, Ришар ринулся к человеку в монашеском плаще и откинул капюшон. Маска упала, и он увидел, что у коллеги от смеха на глазах выступили слезы.

– Ну ты глупец! – вырвалось у Ришара. Донельзя раздосадованный, он бросил на стол свою маску.

– Конечно глупец, – согласился Моншармен. – Мне следовало догадаться, что вся эта история не что иное, как задуманный тобою розыгрыш. Что ж, неплохо, мой дорогой Призрак Оперы, примите мои поздравления!

– Что?.. – промямлил Ришар.

– Говорю же, мои поздравления!

– Ах так? Да ты с ума сошел! И долго собираешься надо мной издеваться? Заверяю тебя, мне не до шуток!..

При