Россия. Прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - Эдвард Аллворд

Ташкент со временем стал привлекать интеллектуалов, подвергшихся репрессиям эмира или преследованиям духовенства в других городах. Присутствие в Ташкенте многих русских сделало город прибежищем для среднеазиатских реформаторов, когда обстановка в Бухаре осложнилась. Несмотря на поддержку, оказываемую консерваторам Ташкента со стороны российской колониальной и военной бюрократии, эта неповоротливая машина работала в лучшем случае непоследовательно во внутренних делах. Так что в начале XX века мусульманские либералы находили здесь сравнительно безопасное место для развития литературной и интеллектуальной деятельности. Для реформаторов Степного края роль тихой гавани играли Уральск, Оренбург, Омск, Петропавловск и Семипалатинск.

С ростом экономического значения Ташкента и его размеров город стал представлять интерес для деловых людей, которых уже привлекала концентрация в нем государственной власти. С крушением Кокандского ханства в 1876 году Ташкент превратился в бесспорный центр власти в Средней Азии, помимо Хивы и Бухары. Когда большевики и местные силы повстанцев свергли последнего хана и эмира в 1920 году и кратковременные республики были упразднены в 1924 году, эти два древних центра утратили значение для интеллектуалов и писателей того времени. Одновременно резиденция правительства новой Киргизской АССР (то есть казахской) переместилась из Оренбурга в Акмечеть, которую переименовали в Кызыл-Орду. Она оставалась казахской столицей до тех пор, пока не переместилась в 1929 году в Алма-Ату. Когда в 1924 году упразднили Туркестанскую АССР с центром в Ташкенте, столицей новой Узбекской ССР стал Самарканд. Но со временем, после того как российские власти вернули правительство Узбекской республики в 1930 году в Ташкент, он превратился в центр культурной жизни Средней Азии, где были представлены все среднеазиатские национальности, за исключением казахов, проживавших севернее.

До поры интеллектуалы Бухары и Хивы, стремившиеся к совершенству, сочли более удобными условия вассальной зависимости от России (которая устранила большинство угроз, связанных с междоусобной войной). И вплоть до середины века хивинцы и бухарцы не подвергались духовным испытаниям, которые пережили жители Семипалатинска или Ташкента. Там просвещенные люди осознавали, что не могут противостоять возрастающим угрозам традиционному образу жизни. Как и египтяне под британским господством, среднеазиатские интеллектуалы второй половины XIX века от Тургая до Андижана понимали, с одной стороны, необходимость обретения новых технологий и современных практических знаний с помощью русских, а с другой – не хотели жить под чуждым политическим господством.

Среди тех, кого привлекала европейская цивилизация, был знаменитый узбекский педагог, поэт, судья и ученый из Каттакургана Мухаммад Ачилдимурад Не'матулла-оглы Мири (ум. 1898), иногда называемый «отцом реформаторского движения». Обширные знания древней чагатайской литературы и шариата, возможно, отличали Мири от Ибрагима (Ибрай) Алтынсарына, энергичного казахского учителя и стихотворца из Кустанайской области, получившего образование лишь в русской школе для переводчиков в Оренбурге с 1850 по 1857 год, или Ибрагима (Ибрай; Абай) Кунанбаева. Он родился в Чингиз-тау Семипалатинской области и проходил обучение под руководством муллы в своем деревенском доме. Позднее учился три года в медресе Семипалатинска, после чего стал самозваным педагогом, плодовитым переводчиком и прекрасным поэтом. Мухаммад Мири, Ибрагим Алтынсарын, Абай Кунанбаев и другие «просветители» видели свою цель в духовном пробуждении народа, обогащении его знаниями. Следующее поколение образованных людей восприняло идеи «просветителей» Средней Азии. Ими стали джадиды, которые добивались перемен, начиная с «очищения» религиозной практики и переходя к социальным и политическим новациям на основе идеи эгалитаризма.

«Просветители» XIX века создали, таким образом, в своей среде из молодых последователей энергичную джадидскую организацию. Она состояла из образованных лидеров, таких как знаток права, политик, журналист и драматург муфтий Махмуд Ходжа Бехбуди из Самарканда. Он учился в медресе Бухары, организовал в Самарканде в 1903 году первую местную джадидскую школу (по «новому методу»), позднее редактировал дискуссионный журнал «Айна» (1913–1915).

Ахмет Байтурсынов, казах из Сартубека Тургайского уезда к северо-востоку от Аральского моря, прошел курс обучения у татарских мулл в своей деревне, затем окончил русско-казахскую школу в провинциальном городе Тургае, в Оренбурге завершил учебу в четырехгодичном педагогическом институте в 1895 году. Он сразу же начал преподавать в различных казахских деревнях, а затем в Актюбинске, Кустанае и Каркаралинске. Деятельность Байтурсинова как поэта, лингвиста, а позднее редактора газеты «Казах» (1913–1918) в Троицке проходила в главных центрах Казахстана. Байтурсынов был значимым политическим деятелем, основателем казахской националистической партии Алаш Орда, членом всероссийского Учредительного собрания в 1917 году. Он активно участвовал в работе правительства новой Киргизской (то есть казахской) АССР в начале 1920 года, был комиссаром казахского образования в конце 1920 года. Во многих сферах деятельности его примеру следовал Миржакып Дулатов.

Среди джадидов были представители всех крупных национальностей Средней Азии. Мунаввар-Кари Абдурашидов, узбек из Ташкента, открыл в городе в 1901 году первую местную «новометодную» школу и в том же году составил джадидский учебник «Адиб-и-авваль» («Первый учитель»). Мунаввар-Кари издавал одну из первых узбекских газет, написал ряд книг, сочинял стихи на узбекском и таджикском языках. Он работал в начале 1920 года в качестве комиссара народного образования Туркестанской АССР.

Подобно муфтию Бехбуди в Самарканде и Мунаввару-Кари в Ташкенте, мирза Абдулвахид Мунзим Бурханов руководил местным движением джадидов в Бухаре. Это была рискованная и трудная работа, за которую он пострадал от тирании эмира. Мирза Абдулвахид Мунзим и Садриддин Айни, жившие одно время в доме своего покровителя Мухаммада Шариф-джана Махдума, составили учебник и открыли около 1909 года «новометодную» школу в доме Абдулвахида Мунзима в Бухаре, после того как провалилась аналогичная попытка в 1901 году. Для этой школы Айни написал и опубликовал в 1909 году «Танзиб-ус сибьян» («Усовершенствование детей»), краткую поэтическую хрестоматию на таджикском языке.

Хотя эти новые направления в среднеазиатском образовании обещали революционизировать процесс роста мыслящего, грамотного населения, «новый метод» джадидов, процветавший 50 лет после захвата Ташкента, в целом не приветствовался наряду с практикой сотрудничества с русскими. Когда в 1915 году проводились специальные торжества по случаю годовщины завоевания, раздавались призывы расточать похвалы со стороны покоренного народа, столь сладкозвучные для русских властей. Это подтолкнуло местных городских жителей, которые пользовались расположением царизма, отдавать должное «заслугам Санкт-Петербурга».

В ответ на празднование 50-летия захвата Ташкента издатель узбекского правительственного бюллетеня «Туркестан вилаятининг газети» опубликовал очерк, в котором перечислил главные нововведения – в том числе методы образования, внедренные благодаря российскому завоеванию: