Бригада (1-16) - Александр Белов

Белов не мог бы рационально объяснить, как он узнал, что сигналила Лайза, но был в этом уверен. Он повернулся к Сергею, крикнул внезапно охрипшим голосом:

— Уходим! — и рванул к выходу, но никто за ним не побежал.

Он затормозил и обернулся: Степанцов стоял, наклонившись над Буцаевым. Он так сильно вдавил ствол «беретты» в основание его шеи под гортанью, что перекрыл ему дыхание. Правда, это мало подействовало на воображение мафиозо. Он лежал на спине, хрипел, задыхался, но глаза его сверкали ненавистью, и сдаваться он не собирался.

Белов никого не хотел убивать, потому что убийство — это разрушение, а он дал себе слово не ломать, а строить. В конце концов, главное они сделали. Оставлять после себя четыре трупа ни к чему, это чересчур. Белов вернулся и положил Степанцову руку на плечо. Боксер медленно потянул на себя собачку «Беретты».

— Не надо, Сергей! — крикнул Белов. — Он и так наказан. Оставь эту падаль.

Следующие несколько секунд показались всем троим нестерпимо долгими. Степанцов колебался, и Белов, как никто другой, знал, что тот при этом испытывает. Ведь это так легко, так просто, так велик соблазн выместить свою боль и обиду.

Всего-то — один раз спустить курок.

— Это ничего не даст, — мягко сказал Белов. — Будет только хуже. Ты станешь хуже, поверь… — он повернулся и вышел из дома.

Наверное, было в его тоне что-то такое… настоящее. Степанцов почувствовал, что это слова человека, много пережившего и пострадавшего на своем веку. И он понял, что не готов убивать… Он привык биться по правилам. Враг положен на лопатки, значит, победа за нами… Сергей сунул ствол за пояс. Потом рывком поставил Буцаева на ноги, отряхнул на нем белую майку с Микки-Маусом и… вырубил коротким, мощным ударом в челюсть…

Когда Белов с Сергеем садились в «Стингрей», Лайза звонко расцеловала обоих — прямо в грим на щеках, размазав налипшую на него пыль пустыни.

— Хэй-о-о-о! — закричала она. — Парень на серебристом «Стингрее»! Это мечта! А у меня их целых два! И они кому угодно надерут задницу!

Белов выкрутил руль до упора вправо и резко нажал на газ. Большие широкие покрышки, проскальзывая, завертелись; машина развернулась на месте. Саша выправил руль, и «Стингрей» рванул вперед. Они понеслись в клубах пыли по проселочной дороге; затем выехали на шоссе и помчались в сторону Вегаса, туда, где луч мощного прожектора, подобно раскаленной вязальной спице, прокалывал густую темень ночного неба.

Белов обернулся на дом только один раз, и ему показалось, что на галерее дома стоит человек в нелепых шортах и футболке. Этот человек не двигался.

Он просто стоял и смотрел им вслед…

Часть вторая

ХОЗЯИН ТАЙГИ

XIX

С тех пор как Белов и Лайза покинули Вегас, прошло два месяца. Еще раньше, по пути в Нью-Йорк, Саша предложил Лайзе уехать на время из Штатов.

— Ты полетишь со мной! — сказал он ей безапелляционным тоном, — Я не могу оставить тебя в Америке. Я буду все время переживать и волноваться.

Лайза не стала спорить, но поинтересовалась, что она будет делать в Красносибирске?

— Всем нам дело найдется, главное, не поднимать лапки кверху раньше времени, — пошутил он. и посмотрел на Степанцова:, — Чтобы подняться, надо сначала упасть, правда, Серега?

Сергей выглядел подавленным, Он сидел у иллюминатора и смотрел на раскинувшуюся внизу пенку сплошных белых облаков.

— Ты меня слышишь? — Белов толкнул его локтем.

Боксер, не отрывая взгляда от окна, кисло улыбнулся:

— Ты не понимаешь; Саша. Это ведь облом полный, конец карьеры. На мне можно ставить крест. И ведь знаешь, что самое обидное? — он повернулся к Белову. — Я же ничего другого не умею. Только бокс! Понимаешь? С восьми лет — г- тренировки, тренировки и тренировки. Бег, скакалка, спарринги.

Зачем теперь все это? Кому это нужно? Девушка! — он поднял руку, подзывая стюардессу. — Двойное виски безо льда и содовой!

Белов с Лайзой переглянулись.

— Саша, наверное, ему бы не стоило… — начала Лайза, но Белов положил руку на ее ладонь.

— Нет, надо, — сказал он вполголоса. — Пусть, сегодня можно…

Степанцов пил, не останавливаясь. Он все время подзывал стюардессу, и миловидная девушка стала с опаской поглядывать на странного пассажира, выпившего в одиночку по меньшей мере литр «Джонни Уокера». Когда она подошла в очередной раз, лицо ее выражало сомнение, стоит ли приносить следующую порцию?

— Он русский, — сказала ей Лайза вполголоса.

Стюардесса понимающе улыбнулась. Теперь все стало на свои места. О русских она знала немало: главным образом то, что эти люди не знают середины. Им надо либо все, либо ничего. Она принесла целую бутылку виски и поставила на откидной столик перед Лайзой.

— У меня еще много дел, — извиняющимся тоном сказала стюардесса. — Надеюсь, вашему другу не будет плохо.

— Ну что вы? подхватил Белов. — Ему станет только лучше. Главное, чтобы он не ворвался в кабину пилотов. Он, когда выпьет, обожает управлять самолетом.

Стюардесса попалась с чувством юмора:

— Может, принести ему еще? — сделав озабоченное лицо, спросила она.

Лайза с трудом подавила короткий смешок.

— Нет, пока не надо. Думаю, — она окинула бутылку оценивающим взглядом, — у нас в запасе есть примерно полчаса…

В Нью-Йорке Белову пришлось тащить Сергея на себе. Савин и Альберт, как и было условлено, ждали их в международном аэропорту имени Кеннеди. Они заказали пять билетов до Москвы, и уже подходило время их выкупать. Лайза и Белов с почти невменяемым Степанцовым на плече подоспели как раз вовремя. Саша воспользовался кредиткой; они быстро прошли паспортный контроль и загрузились в объемистый «Боинг», на которым им предстояло лететь через океан в далекую Россию.

Еще тогда Белов заметил некую натянутость, наметившуюся в отношениях между боксером и тренером. Когда Степанцов проспался и пришел в себя, он выглядел хмурым и разбитым; парень никак не реагировал на попытки Савина завязать откровенный разговор. Лишь однажды пробурчал:

— Да ладно, — и добавил вполголоса, словно обращаясь к себе: — что было, то было…Что будет, то будет.

Саша не сразу понял, к чему относилась эта присказка: к бесславному закату спортивной карьеры Степанцова или к неминуемому расставанию с Савиным?

Он не стал уточнять. Впрочем, и так было ясно; скорее всего, Сергей имел в виду и то, и другое. Но Белов не стал торопить события; до прилета в Москву он не сказал Степанцову ни слова. И только в «Шереметьево», сойдя на родную землю и ощутив под ногами серый московский асфальт, Белов взял