Бригада (1-16) - Александр Белов

на Лайзу. То, что он всегда предполагал и чувствовал, ей удалось выразить буквально в двух предложениях. Да, женщина может быть деструктивной, да еще многим мужикам даст в этом фору. Однако здесь речь идет о максимальных физических нагрузках.

Повседневная жизнь и работа на заводе это ведь не бокс, и даже не художественная гимнастика, хотя и то и другое — тяжелый труд. Белов встал из-за стола, взял Лайзу за руку и подвел к окну директорского кабинета.

— Знаешь, есть такая шутка: настоящий мужчина никогда не делает замечаний даме, которая неправильно несет шпалу. Но ведь это не дело, когда так случается? Посмотри на это: где тут может работать женщина?

Лайза окинула взглядом индустриальный пейзаж, открывавшийся из окна. Вдалеке громоздились холмы глинозема, нитки рельсов многократно пересекали друг друга на плоскости, сплетаясь в причудливую паутину; из четырех гигантских труб главного цеха валил коричневато-оранжевый дым. По накатанным грунтовкам катили самосвалы; между складами и рампой деловито сновали погрузчики, зажав в стальных клыках алюминиевые чушки.

— Все дело в свободе, Саша, — а не в работе. Люди только и делают, что рассуждают о свободе, тогда как распорядиться ею могут немногие.

— А вот отсюда поподробнее, — заинтересовался ее теорией Белов.

— Большинство людей нуждается в контроле. Посмотри на свой комбинат. Он работает. Рабочие счастливы. У них есть уверенность в завтрашнем дне. Они знают, что в будни надо идти на работу, в субботу и воскресенье — отдыхать. Пройдет две недели, они получат аванс. Еще две недели — зарплату. Они всем довольны — главным образом потому, что думать ни о чем не надо; Только работать. Таких людей, которые могли бы употребить личную свободу с пользой для себя и для дела, единицы. Ты, например. Ты знаешь, что тебе надо. С тобой я чувствую себя защищенной, — Лайза прижалась к нему и поцеловала в шею.

— Но ведь не у каждой женщины есть Александр Белов. И что им, бедным, остается делать? Только одно — освободиться от всякой зависимости и стать собой!

— Лайза, светик мой, Белов, надо признаться, был обескуражен таким поворотом темы, — я всегда считал тебя разумной женщиной, но, по-моему, ты впадаешь в. грех феминизма…

— Вот как? — теперь настал черед Лайзы удивляться. — Значит, ты меня недооценивал. Я не феминистка. Я умнее. Абсолютная свобода — это фикция.

Ее все равно не существует. Для меня реальное чувство надежности куда важнее, чем какой-то глупый мираж. Согласись, образ женщины, ни в чем не уступающей мужчине — это просто мираж.

Белов подумал, что от жены, Ольги, он никогда бы не услышал ничего подобного.

— А как же быть с самореализацией? — вспомнил он любимые словечки бывшей благоверной. — Ведь женщина должна реализоваться как личность, как человек…

— Самореализация женщины заключается в том, чтобы найти достойного мужчину, выйти за него замуж и нарожать ему кучу детей. Если выражаться короче — заставить его работать на себя. Все остальное — красивые слова, не имеющие ничего общего с реальностью.

— Лайза… Постой, ты что, начиталась Толстого? Ты же противоречишь сама себе. Зачем тебе тогда потребовался колледж, Гарвард, твоя работа по шестнадцать часов в сутки…

— Не знаю… — Лайза подняла на него глаза, и Белов увидел, как в их уголках задрожала влага. — Наверное, чтобы как-то заполнить пустоту. Я все время ощущала пустоту. До тех пор, пока не встретила тебя.

Саша взял Лайзу за плечи.

Ты… Ты это серьезно? Или — еще один хитрый способ заставить мужчину работать на себя?

Облачко грусти, набежавшее на ее лицо, моментально исчезло. Лайза рассмеялась, уперлась локтями в грудь Белова и оттолкнула его.

— Дурачок! Неужели ты до сих пор не понял, что нельзя требовать от женщины правды? Она у нас меняется — каждые пять минут, И каждый раз мы в нее искренне верим.

— Что же остается неизменным?

— Любовь, — просто ответила Лайза. — Я тебя люблю, вот и все.

— Ну что же? — Саша довольно улыбнулся. — Такое положение вещей меня вполне устраивает. А теперь — давай вернемся в теме нашего разговора. О чем мы с тобой говорили?

— О женской проблеме. Она не стоит остро на самом комбинате, но она присутствует постоянно. И я думаю, что ты, как руководитель, обязан предпринять кое-какие шаги.

— В чем, по-твоему, они должны заключаться?

Теперь Белов был готов выслушать Лайзу более серьезно. Он вернулся за стол, взял ручку и листок бумаги и приготовился делать кое-какие пометки.

— Я понимаю, — сказала Лайза. — Напрямую к заводу это не имеет отношения. И это вряд ли принесет сиюминутную прибыль. Но все же… Никогда не стоит забывать о людях. Люди — это самое выгодное вложение средств. Я говорю о реальном улучшении социальных условий жителей Красносибирска.

— Постой! — Белов отложил ручку. — Но ведь это — компетенция городских властей. Мэр сразу подумает, что я под него копаю.

— Зачем тебе оглядываться на мэра? Пусть думает, что угодно. Неужели ты его боишься?

Белов рассмеялся.

— Я? Нет, конечно.

— Ты — реальная экономическая власть. В твоих руках — мощные финансовые рычаги. Было бы глупо их не использовать. Конечно, таким образом ты приобретаешь авторитет. Политический авторитет, — подчеркнула Лайза. — А это — уже выход в новое измерение. Надеюсь, ты не будешь убеждать меня в том, что собираешься до конца дней просидеть здесь? — она обвела рукой директорский кабинет.

Поразительно, до чего эти мысли оказались созвучны тому, над чем размышлял сам Белов. «Все-таки я никогда еще не встречал такого взаимопонимания с женщиной», — подумал он. — Разумеется, нет. Если честно, мне уже наскучило быть директором.

— Вот и начни прямо сейчас. Сделай что-нибудь для людей, и они этого не забудут. Считай это началом своей предвыборной кампании.

«Предвыборной кампании». Однажды это уже было. Белов был когда-то депутатом Госдумы. От того времени остались только смутные и не очень приятные воспоминания. Он словно видел себя со стороны и удивлялся: «Неужели все это было со мной?»

Но сейчас все изменилось. Время диктовало новые законы. Пора, когда голоса избирателей покупались за пару бутылок водки, давно прошли. Народ стал более опытным и недоверчивым. Немудрено, сколько раз его обманывали различные типы с большей или меньшей степенью гнусности? Да один опер Каверин чего стоит!

Саша вздрогнул и с трудом стряхнул с себя нахлынувшие воспоминания.

— Да, ты права. Надо идти навстречу людям. Слава богу, положение на комбинате стабильное. Я смогу выделить какие-то средства на социальные программы.

Лайза отрицательно покачала головой.

— Забудь.

— Что забудь? — не понял Белов.

— Забудь эти слова: я смогу выделить средства. Эта не твои средства. Это деньги завода,