Culture. The story of us - Martin Puchner

существовать "библиотека"?" спрашивала Этвуд в своем интервью, ставя осторожные кавычки вокруг этого слова, возможно, опасаясь, что сама идея библиотеки может претерпеть изменения, или что она может вообще перестать существовать. Норвегия или город Осло могут решить, что библиотеки - это бесполезная трата денег, и распродать свои фонды. Судьба библиотеки, по мнению Этвуд, связана с более важной судьбой: что будет с Норвегией? Если этого государства больше не будет, библиотека окажется в руках какого-то другого управляющего органа или вообще ни в чьих руках.

Вопрос Этвуд "Будет ли "лес"?" переносит обсуждение с государств и институтов на окружающую среду. Из трех частей проекта лес - самая необычная, та, которая говорит о нашем нарастающем ощущении экологического кризиса и необходимости устойчивых практик. Он также наиболее уязвим. Изменение климата может означать, что саженцы, посаженные в 2014 году, не смогут выжить, им будут угрожать новые вредители, экстремальные штормы, лесные пожары или негативные последствия какого-нибудь отчаянного геоинженерного проекта, который пошел не так. Но леса Норвегии огромны, и Норвегия не входит в список стран, которым больше всего угрожает изменение климата. В этом смысле выбор Патерсон вполне уместен. Возможно, ее также вдохновил тот факт, что Норвегия особенно активно занимается экологией, имея, помимо прочих достижений, самый высокий процент электромобилей.

Все становится немного сложнее, если вспомнить, что эти достижения были оплачены, по крайней мере косвенно, за счет больших запасов нефти Норвегии, которые также подпитывают, если это можно так назвать, ее огромный фонд национального благосостояния. Именно этот фонд, наряду с удачным географическим положением Норвегии в отношении изменения климата, является, пожалуй, лучшей гарантией того, что Норвегия действительно будет существовать, а значит, и библиотека. Так что, в некотором смысле, именно нефтяные деньги Норвегии, которые способствуют изменению климата, скорее всего, гарантируют, что Норвегия доживет до 2114 года, даже если ее леса не доживут.

Конечно, библиотекари будущего могут решить отказаться от части проекта, предусматривающей печать этих произведений на бумаге, изготовленной из этих деревьев, и вместо этого разместить их в Интернете, что может быть предпочтительнее с экологической точки зрения (при условии, что электроэнергия для этого будет вырабатываться устойчивым способом). Облачное хранение также может дать наилучшие шансы на выживание, хотя некоторые беспокоятся о долговечности электронного хранения, учитывая, как быстро меняются и становятся нечитаемыми форматы. Длительная история культуры, представленная в этой книге, добавляет предостережение для всех проектов по долгосрочному сохранению. Подавляющее количество письменной литературы было утрачено, а те редкие фрагменты, которые удалось откопать, к моменту восстановления стали нечитаемыми либо из-за того, что язык или система письма были забыты, либо из-за того, что физическая поверхность письма истлела.

Как и царь Ашока, Future Library доверяет письменному слову. С тех пор как пять тысяч лет назад возникла письменность, письменное слово получило престиж, основанный отчасти на его предполагаемой долговечности, в отличие от мимолетной природы устного слова, которое обычно обесценивается как мимолетное и эфемерное (из этого правила есть исключения: традиции тайных знаний, которые считаются слишком ценными, чтобы доверить их письменной форме). На самом деле, устные традиции могут быть удивительно устойчивыми, предлагая распределенное хранение, основанное на преданных людях, а не на внешних устройствах хранения и системах символической записи, которые могут быть легко уничтожены. Устные традиции также могут быть более гибкими, чем письменные, адаптируясь к новым условиям, в то время как письменность зависит от конкретной системы записи и кода. И все же мы продолжаем передавать текстовые сообщения через время - несмотря на то, что мы так часто забываем, как их читать.

На сегодняшний день большинство авторов, принявших участие в проекте, являются представителями глобального севера - канадка Маргарет Этвуд и англичанин Дэвид Митчелл, затем исландский поэт Сигур Йон Биргир Сигурокссон и норвежец Карл Ове Кнаусгорд. К ним присоединились авторы, проживающие преимущественно на глобальном севере, такие как Элиф Шафак, писательница из Турции, которая частично живет в Лондоне, и Оушен Вуонг, поэт и писатель вьетнамского происхождения, который в основном вырос в США и живет в западном Массачусетсе. Хан Канг, поэт и романист из Южной Кореи, живет за пределами англосферы, но она получила большое признание в англоязычном мире после того, как в 2016 году получила в Лондоне Международную Букеровскую премию за роман "Вегетарианец". Восьмая и пока самая последняя участница конкурса, зимбабвийская писательница, драматург и режиссер Цици Дангарембга родом с глобального Юга и продолжает жить там. Она получила международную известность благодаря другой международной премии, премии писателей Содружества, которую она получила в 1988 году за роман "Нервные состояния", написанный на английском языке.

В совокупности эти восемь писателей представляют версию мировой литературы с уклоном не только на север, но и в англоязычную сторону (на сайте Future Library их названия перечислены только на английском языке, независимо от языка самих произведений). В этом Future Library отражает мировую литературу и ее систему издательских конгломератов и премий, которые, как правило, базируются в Северной Европе и Северной Америке. Нобелевская премия по литературе, в конце концов, была создана в Швеции, и ее присуждением руководит Шведская академия и ее члены. Конечно, комитет Нобелевской премии прилагал усилия, чтобы отметить писателей с глобального Юга, начиная с премии Рабиндраната Тагора в 1913 году, премии Воле Соинки в 1986 году и заканчивая премией Абдулразака Гурнаха в 2021 году, присужденной, по словам Академии, "за его бескомпромиссное и сострадательное проникновение в последствия колониализма и судьбу беженца в пропасти между культурами и континентами". Будет интересно посмотреть, как Библиотека Будущего и издательские рынки в целом будут развиваться в течение следующих девяноста с лишним лет до 2114 года. Получат ли больше писателей с глобального юга ? Уменьшится или увеличится значение английского языка? Появятся ли новые институты и премии, основанные на глобальном юге - регионе, который, вероятнее всего, также непропорционально пострадает от последствий изменения климата?

Надежду на сохранение культуры для будущего библиотека будущего разделяет с капсулами времени - попытками запечатать культурные объекты и отправить их в будущее без помех. Создание капсул времени, похоже, совпадает с периодами отчаяния и обреченности. В двадцатом веке ранним примером стал герметичный контейнер, который был опущен под землю в Квинсе, Нью-Йорк, в рамках Всемирной выставки 1939 года, незадолго до начала Второй мировой войны. В нем находились предметы быта, а также микрофильмированная литература и изображения, устройство для чтения микрофильмов, словарь и тексты, переведенные на многие языки, а также приветствия Томаса Манна (на английском языке), Альберта Эйнштейна (на немецком) и физика Роберта Милликана (на английском). Только две печатные книги были включены: