Кровь в моих жилах - Татьяна Лаас

Он предал:

— Элизабет — это Лиз и Бетти. Елизавета — это Лиза и… Вета. С…Вета. Достаточно запнуться после «С» и прозвучит истинное имя. А я все не мог понять, почему вы стали так откровенно запинаться… С…вета, Светочка, Светлана, — говоря последние имена, он словно издевался над ней: так мягко, ласково они звучали из его уст.

Она лишь повторила очень тихо, а земля вокруг продолжила бушевать — второй удар был гораздо сильнее, заставляя полицейский участок проседать и заваливаться на бок:

— Не предавай меня, прошу.

Он обнял ладонями её лицо и, не отрывая взгляда, сказал:

— Я хочу тебя защитить. Кромешники укроют тебя у себя — они защитят тебя. Прошу, пойми это — сейчас для тебя нет безопасного места. Только кромешники смогут тебя защитить.

— Ты все не так понимаешь.

Его ладони все так же мягко лежали на её щеках вместо того, чтобы вжаться и трясти в попытке донести мысли.

— Лиза… Услышь меня, я хочу тебя защитить.

Она, как когда-то Кошка учил её на своих уроках, вбила клином свои руки между ладоней Сашки, сбрасывая их прочь.

— Но делаешь только хуже! Я не хочу трон! Я не создана для него, меня не учили. Я буду ширмой для всяких рвущихся к власти сановников. Я буду козлом…

— Козой…

— Сашка! — не сдержалась она. — Да какая разница! Я не хочу быть козлом отпущения, на которого будут вешаться все ошибки. Я не хочу сидеть взаперти, я не хочу быть дойной коровой, из которой каждые десять лет будут цедить кровь… Услышь меня… Не предавай меня.

Он больше не пытался прикоснуться к ней или удержать, хотя мир по-прежнему дрожал в болезненном ознобе. Он только повторил:

— Лиза, и ты услышь меня.

Она вцепилась ему в рубашку на груди — больше никак она не могла дать выход бушующей в ней обиде: она доверилась ему, впервые доверилась, а он её предал.

— Я стану отвратительной императрицей. Посадишь на трон — я на каждую реформу твоей любимой полиции буду писать резолюцию: «Да поможет им бог!», как уже было в нашей истории. Я вам такую форму введу — стыдно будет на людях показаться! Я…

— Лиза… — он так и не повысил голос, а она кричала:

— Я тебя сейчас сожгу и вся недолга! Не боишься⁈ Сам говорил, что меня учили на боевого мага!

Землю тряхнуло так, что Саша еле удержался, чуть не падая навзничь — Светлана цепко держала его за рубаху.

Сашкины глаза были полны боли и знакомого упрямства:

— Лиза, именно от этого я и хочу тебя защитить. Михаил Константинович говорил, что в намоленном капище неважно, чья кровь пролита. Главное — правильно проведенный ритуал, его последовательность. И жертва.

— Саша, я…

Он ударил под дых — во всяком случае Светлана так это ощутила:

— Я не хочу, чтобы ты стала убийцей, как стал Дмитрий.

Она обмякла — Саша успел её поймать. Он крепко прижал её к груди и принялся укачивать. Или это сама земля успокаивалась и тихо баюкала умирающий мир?

Его губы отчаянно шептали куда-то в её висок:

— Услышь меня… Дай миру переболеть… Отсидись под защитой кромешников — я не могу тебя защитить. Пусть мир переболеет.

Она тихо добавила, соглашаясь с ним:

— К черту благословенные земли, в которых ничего не случается, если на троне и возле него собралась кучка тварей, живущих только ради себя и своего удовольствия. Саша, спасибо за заботу, спасибо за желание защитить — я это очень ценю. Но дело в том, что я не могу провести ритуал. Я его не помню. Или не знаю. Я не смогу его провести, понимаешь?

Он крепко прижимал её к себе, и Светлана поняла, что ему отчаянно страшно.

— Могу поклясться на крови — я не знаю ритуал. Не буду лгать — я собиралась в случае чего пролить на капище свою кровь, совсем чуть-чуть. Но зарниц в Сосновском не было, и духи пришли за своей оплатой. Значит, нужна не только кровь, знание ритуала все же важно. Но я его не знаю. Я не смогу принести жертву, как сделал Дмитрий… И, Саша, Сашенька, я боевой маг. Я могу за себя постоять. Честно. Меня Баюша пролечила — мои сожженные в ту ночь эфирные каналы… Я третий ранг сейчас, а кратковременно могу первый брать. Я не лгала тебе — я не помню ту ночь.

Земля прекратила трястись, и навалилась тишина.

— И тебе, и мне нужно на службу, — внезапно согласился Александр, удивляя Светлану глубиной своей веры в неё. — Мы нужны городу. Будь осторожна. Следи за спиной. Никого не подпускай к себе. Даже знакомых — сейчас может предать любой. К Матвею не подходи — у него язык без костей. Понимаешь? Не подходи ни за что. Он тебя сдаст толпе. Не подходи. Против испуганной толпы не выстоять никому.

Она сказала очевидное, наслаждаясь его теплом:

— Сашенька, у меня кровь слабее, чем у Мишки. Он реагировал на Михаила, не на меня. Екатерина тоже была из Рюриковичей, но слишком далекая ветвь, чтобы я была Золотой соколицей.

— Все равно. При любой опасности уходи в межмирье. Просто закрывай глаза — так проще. Закрывай глаза и иди домой. Он сам тебя притянет. В Навь не суйся — по первости оттуда не выбраться без помощи со стороны. Передвигайся по городу через межмирье — так быстрее. И будь очень, очень, очень осторожной.

— Саш… Что придет следующим по словам Матвея?

— Пламя. Завтра будет пламя.

Светлана вздрогнула, и Саша твердо сказал:

— Дай миру переболеть. Не становись убийцей.

— Не стану, Саша.

— Можно тебя поцеловать? — это прозвучало так внезапно, что Светлана, отстраняясь, запнулась:

— К…Конечно.

Он поцеловал. В лоб. Еще и добавил:

— На удачу.

Вот же воспитанная нечисть… Она сама потянулась к его губам. Они были шершавые, жесткие и абсолютно неуверенные. Поцелуй вышел скомканный, глупый, странный. Она не знала, что делать. Сашка… Сашка тоже не знал. Её словно молнией пронзило — он никогда до этого не любил. Он никогда до этого не целовался. Он… Он только её.

Саша отстранился виновато:

— Прости.

Она прислонилась лбом к его груди:

— Сашка…

— Идиотина?

— Живи, Саша. Ладно? Попытайся, пожалуйста. Я хочу влюбиться. Я отчаянно хочу любить и быть