Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

Архипов поднялся, пошуровал в холодильнике и достал пузатуюзеленую бутылку с французской минеральной водой.

– Хочешь?

– Хочу.

Он налил ей в стакан, а сам попил прямо из горла. Холоднаявода драла глотку, как наждак.

– Гаврила Романович нашел Добромира сам, когда супругиузнали о Ватто.

– Откуда узнали?

– Из дневника Огуса, который стащила Елена Тихоновна, когдаприходила делать уколы. …И предложил комбинацию – полоумная старуха безнаследников. Приемная дочь не в счет. А если станет возникать, это проблемыГаврилы Романовича. Старуха помирает и оставляет квартиру “Пути к радости”, аДобромир в обмен отдает Гавриле Романовичу, великому комбинатору, всего трикартины. Картины никакой ценности не представляют. Просто так, рисунки старогодруга или что он там придумал… А чтобы не было подозрительно, попросил десятьтысяч долларов на старость. Отличный план. Добромир начинает обхаживатьЛизавету, а Гаврила Романович наступает с другого направления. Елена Тихоновнанабивается постоянно делать уколы. Носит Лизавете книжки. Детективы, романчикилюбовные, прочую ерунду. Наконец под большим секретом она приносит книгу “отаинствах”. Лизавета вполне подготовлена Добромиром, и вообще она состранностями. Всякие тайны, ритуалы, черные силы ей страшно нравятся. ГаврилаРоманович, кстати, тонкий психолог.

– Это точно, – пробормотала Маша, маясь над своим стаканом сминеральной водой.

– Потом, в точности по книге, является нож. Ну, круг иколебание материи Лизавета сама изобрела. Впрочем, колебания там, по-моему,описывались. Но колебания придумал не Гаврила Романович, а строители с отбойныммолотком.

– А зачем он… подсунул ей нож?

– Я думаю, что подсунула его Елена Тихоновна, а не он. Иопять все совпадает. Говорю же, что я кретин. Кто был вхож в дом? Никто.Никаких сектантов, пока она была жива, в квартире сроду не водилось! Значит,или ты, или Елена Тихоновна, или Гурий Матвеевич, который всем таскает журналы.Скорее Елена Тихоновна, потому что наш вахтер вряд ли сидел у Лизаветы вспальне.

– Но… зачем?! Зачем нож?

– Затем, чтобы она готовилась к смерти и знала, что скоронепременно умрет. Чтобы с завещанием не тянула. Гаврила Романович уверен, чтозавещание будет в пользу Добромира.

– То, что ты говоришь, ужасно.

– Ужасно, – согласился Архипов. – Кроме того, затем, чтобыона всем раззвонила про нож, затмение небес и кровавый дождь. Чтобы все вочередной раз убедились, что она ненормальная, и не удивлялись бы ничему –например, завещанию в пользу секты. Кстати, она всем и раззвонила. Мне,например. И я тогда подумал, что она совершенно полоумная!

– А… второй нож зачем?

– Для тебя! А цель все та же – напугать и заставить верить всобственную смерть, которая вот-вот нагрянет. Он Лизавету на лестнице напугал,чтобы она уж окончательно убедилась. И тебя он тоже пугал. И еще он понимал,что, если что-то пойдет не так и где-то всплывет этот нож, подозрение первымделом падет на секту, а никак не на него, здравомыслящего и вменяемого соседа!Он тебя навешал, он знал, что ты не в спальне спишь, а на диване в гостиной.Правильно?

– Да, – согласилась Маша. – Правильно.

– И тут вдруг грянуло завещание Лизаветы, и в дело оказалсязамешан я! Добромир продолжал гнуть свое – ему нужна квартира, а ты его ещепослала с его… нежными чувствами. Он взбеленился, конечно, хоть и“просветленный и посвященный”. А Гаврила Романович запаниковал. И напрасно.

– Почему?

– Потому что Маслов Евгений Иванович оказался умнееДобромира. Я думаю, что ему сразу показалось странным, что это старичок такхлопочет, чтобы “Путь к радости” получил Лизаветину квартиру! И зачем ему трикартины покойного Огуса? Он навел справки и выяснил, что Огус был известныйискусствовед и картин никогда не писал, а Гаврила Романович в прошлом страстныйколлекционер живописи. Он сложил два и два, понял, что картины скорее всегововсе не Огуса, а кого-то известного или даже знаменитого, и предложил ГаврилеРомановичу “поделиться”. Может, припугнул, что все расскажет Добромиру и тогдаГавриле вовсе ничего не видать.

– И Гаврила Романович его… убил?

– Убил, Машка. Они встретились в Лизаветиной квартире,Евгений Иванович расположился, чтобы как следует изучить эти самые картины.Скорее всего Гаврила Романович стоял на своем – картины кисти старого друга иничего собой не представляют. Маслов ничего не боялся, он и подумать не мог,что речь идет о миллионах! Наш пенсионер добыл из-под дивана нож и… всадил емумежду ребер. И смылся – ждать развития ситуации. Картины он забрать не мог. Вубийстве должны были обвинить тебя, а если бы из квартиры пропали картины, тополучилось бы, что их кто-то украл, тебе же не было смысла красть у себя,значит, убила не ты, а кто-то третий! А он не мог привлекать внимание к этимчертовым картинам.

– Потом пришел ты, увидел труп и решил, что это я убилаМаслова.

– Ну да. Только потом я вспомнил про ботинки и про то, чтовы с Лизаветой всех заставляли ботинки снимать. А труп был в ботинках! Послетого, как вытащил тебя из лап сектантов, я понял, что есть два параллельныхпреступления. Я вижу только одно – Добромира с его квартирным интересом. Авторого не вижу, потому что первое прикрывает все, как зонт. Помнишь, я говорилпро зонт? Я вычеркнул из дела Добромира, и сразу все прояснилось.

– Что прояснилось, Володя?

– Во-первых, завещание состояло из двух частей – квартира икартины. Значит, картины что-то означали. Во-вторых, ключи были только усоседей. В-третьих, книги приносила Елена Тихоновна, и ту самую про чернуюмагию скорее всего принесла она же. В-четвертых, Гаврила заходил к тебе передтем, как мы поехали к нотариусу. В-пятых, свет на лестнице выключался как будтосам по себе. Ты знаешь, где у нас выключатель?

– Знаю.

– И я знаю. Потому что всю жизнь здесь живу. Свет выключалкто-то, кто знал про выключатель. В-шестых… В каких? В-шестых, да?

– Да.

– В-шестых, моя собака ни разу не лаяла, когда я находилдверь открытой. Только первый раз, на Макса, потому что он чужой. Она не лаетна соседей. Вот и все. И именно Гаврила Романович обратил мое внимание на то,что к тебе стали приходить какие-то темные личности. Это уже в-седьмых.

– А… тетя? Ее тоже убил… Гаврила Романович? Архиповпомолчал. Почему-то ему было неловко говорить о Лизаветиной смерти, как будтоон обманывал Машу, а рассказать ей все от начала до конца про привидение он немог себя заставить.

– Я думаю, что ее убила Елена Тихоновна. Пришла и сделалаукол. Все знали, что у Лизаветы больное сердце. Умерла и умерла. Ты тоже должнабыла умереть – если бы не удалось тебя напугать так, чтобы ты бросилась кудаглаза глядят, не думая ни о квартире, ни о прочем наследстве.