Аромат эмоций - Селина Катрин

Стало немножко грустно от осознания того, что даже если мне разрешат вернуться в Академию Космического Флота, я уже никогда не стану прежней. Игнар Радосский сделает всё что угодно, чтобы выжать из этого максимум пользы для себя. Уже сейчас его глазами и ушами являются многочисленные роботы-уборщики, и, судя по удавшемуся эксперименту с Анчоусом, он сможет контролировать меня даже на расстоянии. Когда судья вынес решение, внутри меня забрезжил лучик надежды, но он почти сразу же был растоптан хлёсткими словами Игнара Радосского:

– Рукъяр, делай что хочешь, но командор не должен вернуться на станцию. Ты должен посадить его на необитаемый астероид с билетом в один конец.

– Я могу воспользоваться информацией, которую Вы передали мне? – уточнил худой мужчина с тонкими светлыми губами и такими же выцветшими светло-коричневыми глазами.

Отец на несколько секунд нахмурился, затем кивнул:

– Действуй. О психической атаке нам могла сообщить моя дочь. Это стоит того, чтобы в совете Космического Флота стало на одного цварга меньше.

А дальше всё произошло так стремительно, что я почувствовала себя в кабинке аттракциона, когда тебя уже прижали ремни безопасности, ты не можешь выбраться, а машину затягивают механические крюки, неотвратимо приближая к самой высокой точке горок. Ещё несколько секунд – и кабинка наберёт невероятную скорость. Многие скажут, что это самое страшное в аттракционе, но, на мой взгляд, куда страшнее секунды до того, как кабинка устремится вниз. Ожидание необратимого и понимание, что уже ничего нельзя изменить. Вот это всегда меня пугало больше любых скоростных горок и мёртвых петель.

Так и сейчас, я как в кошмаре услышала обвинения прокурора в адрес Киара Леру, его нездоровую бледность, согласие на детектор лжи и признание в том, что он несколько месяцев назад устроил мне эмоциональный взлом сознания. Да, я до сих пор злилась на куратора за эту его выходку, но сама о том событии никому не рассказывала. Даже Натану. Я аккуратно расспросила Анчоуса и выяснила про сверхспособности цваргов, а также про то, что им грозит на родной планете, если будет установлено, что цварг их применил без специального разрешения. Меньше всего на свете я хотела, чтобы Киар Леру, командор в полном расцвете сил и младший брат Юлиана, лишился всех своих погонов, наград, звания и был отправлен на какой-нибудь астероид с ядовитыми испарениями, чтобы добывать руду до конца своей жизни.

Я ощутила его тяжёлый и полный горечи взгляд на себе и с трудом повернула голову в его сторону. Командор признался в совершённом деянии исключительно потому, что подумал, будто это я рассказала обо всём Игнару. Сердце дрогнуло и заболело так, будто кто-то вонзил в него кинжал, да там и оставил! Ещё одна загубленная жизнь и снова из-за меня! Сколько бы недопонимания между мной и Киаром не было, я никогда не желала ему такого. Ненавижу собственного отца! Ненавижу! Как же я хочу сказать, что всё это не так… Откуда такая несправедливость?! Почему человек, имеющий кредиты, может спрятать труп посередине города, а цварг, прилетевший за мной, обречён на пожизненные каторжные работы? Мне хотелось вскочить и заявить, что всё не так, мне хотелось кричать, негодование на отца и всю ситуацию в целом захлестнуло меня с головой. Одинокая слеза всё-таки скатилась по моей щеке.

В какой-то момент я столкнулась с золотистыми глазами адвоката и открыла рот, беззвучно прося помощи. Не знаю, что произошло, как он смог меня понять, это больше было похоже на фантастическое чтение мыслей, чем на реальность, но он угадал то, о чём я его просила.

– Ваша честь, защита вызывает своего свидетеля! – огласил зал звонкий голос Вейсса. – Давайте, наконец, спросим, что по всему этому поводу думает сама Анестэйша Радосская.

– Протестую! Она подверглась эмоциональному взлому сознания и теперь с трудом говорит! – тут же отреагировал прокурор.

– Но говорит же!

– Тишина! – вмешался судья. – Эрик Вейсс, право, я много раз слышал о Вас, как об эксцентричной и непредсказуемой личности, но в этот раз Вы смогли поразить даже меня. Вы уверены, что хотите заслушать Анестэйшу Радосскую? В свете открывшихся событий её слова станут приговором. Если выяснится, что командор прибегал к взлому сознания кадета неоднократно, то наказание будет одно – незамедлительная смертная казнь.

Я видела колебание Эрика лишь на миг. Он снова посмотрел на меня, а затем, что-то решив для себя, произнёс:

– Да, я адвокат, но я за справедливость. Прошу вызвать свидетеля.

– Анестэйша, пройдите, пожалуйста, для дачи показаний, – распорядился судья.

Я видела, как посветлел лицом отец. Он явно не рассчитывал на такой разворот событий.

– Дорогая, – цепко схватил он меня за локоть и дал «напутствие», – пожалуйста, расскажи о том, как ужасно с тобой обращались на станции.

Не желая того, я кивнула. Вот ведь шварх! Он меня ещё и запрограммировал, словно робота… Я медленно прошла к тому месту, где стоял Киар, и моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я увидела глубокие борозды на полу от его хвоста. Зачем же он надел детектор лжи? Почему во всём сознался? И почему меня так тронул его поступок? Отрицал бы до последнего… на текущий момент это лишь голословные доказательства и только. Взгляд зацепился за механическую бабочку, которая источала мягкий зелёный свет.

– Детектор, – я указала цваргу на робота, и тот под моим настойчивым взглядом положил бабочку на моё запястье.

В зале стоял шум и перешёптывание, судье пришлось несколько раз включить и выключить сирену, чтобы призвать всех к тишине. А когда тишина наступила, я открыла рот, собираясь сказать, что на меня воздействовал собственный отец, но слова так и застыли на губах, в голове стало глухо и пусто, в ушах раздался звон. Шварх! Похоже, Игнар Радосский вовремя подсуетился и запретил мне рассказывать об этом.

– Анестэйша, расскажите нам об Академии и Ваших взаимоотношениях с куратором, – мягко попросил адвокат.

«Расскажи о том, как ужасно с тобой обращались на станции».

Это звучало так навязчиво, так настойчиво, что мне до безумия захотелось подчиниться. Вспомнилось, как командор меня называл слабаком, трое ларков набросились в столовой, а затем самое ужасное индивидуальное занятие… Я тряхнула головой. Шварх! В Академии было не только плохое, но и масса всего хорошего! Эти трое ларков после драки попросили у меня прощения, а Дик посчитал за честь позаниматься со мной лично, Киар Леру лично слетал на Зоннен, чтобы выяснить, что случилось со Стасом Радонежским. И пускай забота в его форме выглядела очень странно, я сейчас поняла, что он действительно заботился обо мне и переживал. Я заставила себя воссоздать в памяти уютные вечера в боксе Юлиана, тёплый заливистый смех Натана, свой первый полёт на симуляторе, Дебору, которая отдала свои баллы на зачёте шаутбенахта, несмотря на то, что всячески пыталась показать, что презирает меня.

– В Академии всё было просто ужасно, а особенно плохо ко мне относился адмирал Леру, – произнесла я на одном дыхании, и посмотрела на детектор, наливающийся красным цветом. Неужели моя уловка удалась? Сказать правду не получалось из-за прямого запрета Игнара, вот только я много лет общалась с Анчоусом. – Меня совершенно ничему не научили в Академии Космического Флота, это абсолютно бесполезное заведение. А кураторам направления, в особенности командору Леру, просто-таки плевать на своих кадетов!