Аромат эмоций - Селина Катрин

– Да, конечно, я всё понимаю. Я сделал это, чтобы вернуть Вас, кадет Радосская, в нормальное состояние. Вы ни на что не реагировали. Предлагаю больше не возвращаться к этой теме.

Эти слова рвали душу и были откровенным враньём самому себе. Да, он пытался раскачать её эмоции и вернуть к жизни, но это лишь часть правды, причём меньшая. Он продолжал её хотеть даже сейчас, когда она испытывала к нему явную неприязнь.

Анестэйша попросила вызвать брата и чуть успокоилась, когда командор передал ей браслет коммуникатора.

– Юлиан, слышите, срочно соберите всех роботов… – бодро заговорила девушка, быстро забыв о том, что было на борту «Тигра» несколько минут назад.

Шварх, она назвала его «Юлианом». Не «адмиралом», не «адмиралом Леру», а просто «Юлианом», испытав при этом земляничную радость и освежающее облегчение! И Киар впервые за много лет позавидовал своему старшему брату, которого всю жизнь называл «старым занудой».

О случившемся в «Тигре» мы с командором Киаром Леру не говорили, четыре дня пути до главной станции Академии прошли практически порознь – один спал, а второй пилотировал или наоборот. Тогда, когда мы оба оказывались в рубке, наступало тягостное молчание. Первое время я чувствовала острый стыд и омерзение к самой себе, потому что разрешила себе зайти так далеко с почти что женатым мужчиной, куратором моего направления и старшим офицером Космического Флота. А самое главное я, всегда считающая, что заниматься интимом надо по любви и потому оставшаяся девственницей к своим двадцати годам, чуть было не перешагнула через свои убеждения и принципы из-за минутной слабости. Осадок разочарования и брезгливости из-за того, что я так легко поддалась физическим желаниям, не покидал меня несколько дней.

Но всё время полёта Киар Леру вёл себя, как каменная скала, на его лице не отражалось ни единой эмоции, и уже к концу нашего путешествия, я смогла себя убедить, что цварг пошёл на то, что произошло, исключительно, чтобы вернуть меня к нормальному состоянию. К тому же, фактически, ничего непоправимого так и не произошло. Я выдохнула, осознав этот факт, и просто запретила себе думать о командоре, как о мужчине. Он – мой куратор, преподаватель тактики и стратегии ведения боя, а также старший офицер, отправленный Космическим Флотом на возвращение кадета в стены Академии.

Как только мы вернулись на станцию, я первым делом поспешила в душ, чтобы привести себя в порядок. На компактном военном истребителе таких радостей не было. Вышла из душа в хорошем расположении духа в одном полотенце, насухо протирая короткие, но теперь уже пшенично-золотистые волосы.

– Стаська! – огромный вихрь в лице Натана подхватил меня на руки и прижал к себе. – Ты не представляешь, как сильно я переживал! Прости меня, пожалуйста, я последний идиот, не знаю, что на меня нашло, я был не в себе и говорил совершенно не то, что думал!

– Натан!

– Пожалуйста, только скажи, что не злишься на меня! Это же из-за меня ты выбежала из бокса, и этот толстый таноржец похитил тебя! Я всё видел на видеозаписях, мне адмирал Леру показал…

– Натан, отпусти меня на пол, я не одета!

Похоже, данный факт только дошёл до моего соседа, и он, заливаясь краской, аккуратно поставил меня на пол. Я стремительно поправила на груди сползающее полотенце.

– Ух ты! Какая ты оказывается красивая! – восхищённо произнёс мой сосед, внимательно осматривая мои волосы и лицо без имплантов. – Ты снова в Станислава будешь переделывать внешность, да? – последнее он уже добавил без такого восторга.

Я фыркнула.

– Я несколько дней назад давала показания в зале суда на Танорге, где добрая сотня журналистов видела меня девушкой. Боюсь, даже при всём своём желании к «Стасу» вернуться я не смогу.

– Это здорово! – произнёс Натан, а потом смутился. – Не то, что тебя похитили, и тебе пришлось пережить, а то, что ты теперь Анестэйша. На счёт моих слов… ты меня простишь?

Я посмотрела на соседа, который состроил огромные просящие глаза, что при его внешности выглядело весьма комично, а также вспомнила, как сама не могла сопротивляться приказу отца.

– Натан, конечно, я тебя прощаю. Не говори глупостей, я знаю, что ты был не в себе. А теперь марш из моей спальни, мне надо одеться, – и с этими словами полотенцем, что я высушивала волосы, я, смеха ради, размахнулась и ударила его по попе.

На лице таноржца это вызвало улыбку:

– Ну, Стаська, я тебе это припомню! – шутливо пригрозил мне Натан, – ещё раз кинул взгляд на мои голые ноги и присвистнул. – Уже представляю, как перекосит лица парней из моей группы от зависти, когда они узнают, с какой красоткой я жил первый семестр.

Мокрое полотенце полетело в лицо наглому таноржцу, но дверь успела захлопнуться быстрее.

Пока я одевалась, на коммуникатор, тот, который с начала года у меня валялся в шкафу, пришло сообщение, что меня ждёт адмирал Юлиан Леру в своём кабинете. Я была рада, что он вызвал меня, потому что сама искала способа с ним увидеться и узнать последние новости. Наверняка, пока мы с Киаром летели, суд уже закончился.

После первого же стука в кабинет адмирала дверь отъехала в сторону, и сам Юлиан оказался на пороге. Он выглядел достаточно хорошо, хотя и не так здорово, как хотелось бы.

– Доброе утро, Юли… – я увидела мельком в кабинете ещё несколько адмиралов и тут же поправилась, – адмирал Леру.

Глаза цварга весело блеснули, но он произнёс совершенно серьёзным тоном:

– Проходите, кадет Радонежский… то есть Радосская. Мы Вас ждали.

Под пристальным вниманием собравшихся я прошла и села на один из свободных стульев. Удивительно, но я впервые по приезде почувствовала, что действительно рада оказаться вновь на станции.

– Анестэйша, первым делом мы хотим задать вопрос. Теперь, когда Ваше инкогнито раскрыто, Вы планируете остаться в Академии?

Я окинула цварга возмущённым взглядом:

– Разумеется, я хочу продолжить учёбу! Не для этого я сдавала вступительные экзамены и так долго мучилась на полигоне, чтобы взять и уйти спустя полгода обучения! И даже таноржский суд признал, что я на законных основаниях поступила в это заведение! То, что я больше не Станислав Радонежский, ничего не меняет.

Юлиан широко улыбнулся, а кто-то из адмиралов смущённо заметил:

– Мы просто предполагали, что программа Академии Космического Флота слишком сложна для человеческой девушки…

– Ничего, училась же раньше, значит и дальше смогу, – ответила уже более благосклонно.

– Анестэйша, – встрепенулся неизвестный мне цварг. – Я адмирал Даффи. До нас дошли эм-м-м… слухи, будто командор Леру применял к Вам эмоциональный взлом сознания. Эрик Вейсс опротестовал это заявление, но все мы слишком хорошо знаем, насколько виртуозно подвешен язык у этого эльтонийца. Здесь все свои, только старшие офицеры Космического Флота, нет никаких посторонних лиц или журналистов, и нам очень важно знать, имел ли место взлом сознания в стенах Академии или нет. Повторюсь, это очень важно. Если командор решился на такое, значит, он недостоин своего звания. Скажите нам, пожалуйста, было такое или нет?