Сияние - Стивен Кинг

Джек нагнулся и пробежался кончиками пальцев по дну ванны.Суше не бывает. Ни намека на влагу. То ли у мальчишки была галлюцинация, то лион нагло врал. Джек опять рассердился. И тут его внимание привлек коврик дляног. Джек сдвинул брови. Что тут делает этот коврик? Ему следует лежать внизу,в дальней бельевой, на полке вместе с прочими простынями, полотенцами инаволочками. Вот где должно находиться все белье. В этих номерах даже постелине застилали по-настоящему: упаковали матрацы в чехлы из прозрачного пластикана молнии, а потом укрыли покрывалами. Конечно, Дэнни мог сходить и принестиковрик – ключ открывал и бельевые – но зачем? Джек провел кончиками пальцев поковрику. Он был абсолютно сухим.

Вернувшись к двери, он остановился на пороге. Все нормально.Мальчишке привиделось. Вещи, все до единой, были на местах. Надо признать,коврик слегка озадачивал, но и этому имелось логическое объяснение: какая-тогорничная в день закрытия безумно спешила и просто забыла убрать его отсюда.Любое другое объяснение…

Он шевельнул ноздрями. Дезинфицирующее средство, полныйсобственной правоты запах «я-чище-тебя». И…

Мыло?

Нет, конечно. Но, раз уж Джек распознал запах, тот оказалсяслишком явным, чтоб пренебречь им. Мыло. Да не «Айвори», бруски которогоразмером с почтовую открытку дают в отелях и мотелях. Это был легкий и душистыйаромат дамского мыла. Превосходный запах. «Кэмэй» или «Лоувайла» – сорт,которым в Стовингтоне все время пользовалась Венди.

(Подумаешь. Все дело в твоем воображении.) (Да, как и кусты,и все-таки они двигались.) (Нет, не двигались!) Он дергано прошагал к двери,ведущий в холл, ощущая только одно: в висках бьется боль. Сегодня случилосьслишком многое – более, чем. Он не станет бить или трясти мальчишку, простопоговорит с ним, но, Бог свидетель, он не намерен добавлять к своим проблемамеще и номер 217. Для этого недостаточно сухого коврика для ног и слабого запахамыла «Лоувайла». Он…

За спиной вдруг раздался скрежещущий металлический звук. Онраздался как раз в тот момент, когда пальцы Джека сомкнулись на ручке двери, инаблюдатель мог бы подумать, что ее вытертый металл оказался под током. Джексудорожно дернулся, глаза расширились, лицо исказила гримаса.

Потом, справившись с собой (кстати говоря, только отчасти),он отпустил ручку и осторожно обернулся. Суставы хрустнули. Налившиеся свинцомноги шаг за шагом вернули его к дверям ванной.

Занавеска душа, которую он отодвигал, чтобы заглянуть вванну, теперь была задернута. Скрежет металла, прозвучавший для Джека скрипоммертвых костей в склепе, оказался скрежетом колечек занавески о палку подпотолком. Джек уставился на нее. Лицо будто залили толстым слоем воска –снаружи мертвая кожа, а под ней живые горячие струйки страха. Так он чувствовалсебя на детской площадке.

За розовой пластиковой занавеской что-то было. В ванне.

Оно виднелось сквозь пластик – плохо различимый,затемненный, почти бесформенный силуэт. Оно могло оказаться чем угодно. Теньюот прикрепленного над ванной душа. Давно умершей женщиной, которая лежит вванне с куском мыла «Лоувайла» в коченеющей руке и терпеливо ждет – не придетли хоть какой-нибудь любовник.

Джек приказал себе храбро шагнуть вперед и откинутьзанавеску. Чтоб обнаружить то, что может там находиться. Вместо того онрваными, марионеточными движениями развернулся (в груди колотилось перепуганноесердце) и вышел обратно в спальню-гостиную.

Дверь, ведущая в холл, была закрыта.

Секунда, в течение которой Джек не сводил с двери глаз,растянулась и застыла. Теперь он ощутил вкус своего ужаса. Тот стоял в горлеподобно вкусу прокисшей черешни.

Прежними дергаными широкими шагами Джек приблизился к дверии заставил пальцы сомкнуться на ручке.

(Она не откроется.) Но она открылась.

Шаря рукой по стене, он погасил свет, шагнул в коридор изахлопнул дверь. Он не оглядывался. Изнутри ему послышались странные звуки –далекие влажные глухие шлепки. Будто некое существо только-только выбралось изванны, желая приветствовать гостя, да запоздало и, сообразив, что тот ушел дозавершения обмена любезностями, кинулось к дверям (лиловое, ухмыляющееся)приглашать визитера обратно в номер.

Шаги приближаются к двери или это стучит сердце?

Он схватился за ключ. Тот словно покрылся тиной и не желалповорачиваться в замке. Джек атаковал его. Вдруг замок защелкнулся, а Джек стихим стоном облегчения отступил к противоположной стене. Он закрыл глаза, и вголове нескончаемой вереницей поплыли старые термины (чокнулся, не все дома,шарики за ролики заехали, парень просто спятил, крыша поехала, сдурел, не в себе,завернулся, ненормальный, придурок), и все они означали одно: сошел с ума.

– Нет, – проскулил он, едва ли сознавая, что опустился дотакого, опустился до того, чтоб скулить, зажмурившись, как маленький: ОГосподи, нет. Ради всего святого, только не это.

Но сквозь хаос смятенных мыслей, сквозь молотом ухающеесердце Джек сумел расслышать тихий звук: это тщетно поворачивалась во всестороны дверная ручка. Это напрасно пыталось выбраться наружу нечто, запертоеизнутри; нечто, чему знакомство с его семьей пришлось бы весьма по вкусу, авокруг визжала бы буря и белый день становился бы черной ночью. Если бы Джекоткрыл глаза и увидел, как ручка движется, он потерял бы рассудок. Поэтомуглаза не открывались, а неизвестно сколько времени спустя наступила тишина.

Джек заставил себя поднять веки, наполовину убежденный, чтоона сразу же не окажется прямо перед ним. Но коридор был пуст.

Все равно, ему казалось, что за ним наблюдают.

Он посмотрел на глазок посередине двери и задумался: чтобудет, если подойти и заглянуть? С чем он окажется с глазу на глаз?

Ноги Джека тронулись с места (Теперь, ножки, не подведите)раньше, чем он понял это. Он повернул прочь от двери и, шурша по сине-черномуковру-джунглям, пошел к главному коридору. На полпути к лестнице Джекостановился и взглянул на огнетушитель. Ему подумалось, что складки полотна лежатнемного иначе. Вдобавок Джек был абсолютно уверен, что, когда шел к двестисемнадцатому, латунный наконечник указывал на лифт. Сейчас он смотрел в другуюсторону.

– Этого я вообще не видел, – вполне отчетливо произнес Джек.Лицо его побелело и осунулось, а губам никак не удавалось усмехнуться.

Но вниз он на лифте не поехал – тот слишком напоминалразинутый рот. Слишком уж напоминал. Джек воспользовался лестницей.

Он вошел в кухню и посмотрел на них. Левой рукой онподкидывал ключ-универсал, так, что приделанная к язычку белого металла цепочказвенела – и ловил его снова. Дэнни был бледным и измученным. Венди плакала,покрасневшие глаза обвело темными кругами. При виде этого Джек ощутил внезапнуювспышку радости. Страдал не только он. Это уж точно.