Дом разделенный - Перл С. Бак

К горлу Юаня подступили горькие слезы. Неужели все былое и старое навсегда утрачено? Он думал о старом Тигре и о маленьком сморщенном старичке с подлым лицом – дяде, и о его сыне. Эти люди – по-прежнему его родные, и он повязан с ними кровью, которой ему не излить при всем желании. Сколько бы ни мечтал он о свободе, их кровь всегда, до самого последнего дня, будет течь в его жилах.

Очень хорошо, что Юань тогда распрощался с юностью и понял, что отныне должен быть мужчиной и рассчитывать только на самого себя, ибо той же ночью, когда он лежал один в своей прежней комнате, где спал младенцем и мальчиком под охраной солдат, и где сидел в одиночестве, проливая слезы, когда шесть лет тому назад сбежал из военной школы, той же ночью в его комнату прокрался старый верный слуга с заячьей губой. Юань только что улегся спать – отец вечером устроил в его честь небольшой пир и пригласил на него двух своих приближенных, и они допоздна ели и пили вместе. Потом Юань взял отца под руку и отвел в спальню, а после лег сам.

Некоторое время он лежал и прислушивался к непривычным звукам за дверью – ночным звукам маленького городка, где давным-давно сперва разбил становище, а потом и навсегда поселился его отец. Юань думал: «Если бы меня спросили, я сказал бы, что по ночам в этом городке стоит полная тишина». Однако он слышал и лай соседских собак, и плач ребенка, и бормотание голосов за стеной, и одинокие удары храмового колокола, а над всем этим – раздававшийся где-то далеко истошный, то и дело угасающий крик неизвестной женщины, которая искала и все не могла найти заблудшую душу своего умирающего ребенка. Звуки были негромкими, ибо комнату Юаня окружала тишина дворов, но все же отчетливыми, потому что все здесь было ему внове, и он чувствовал себя чужаком в этих некогда родных местах.

Вдруг скрипнула дверь, и показалось пламя свечи. На пороге возник старик с заячьей губой. Он наклонился, осторожно поставил свечу на пол и встал, кряхтя, потому что спина у него давно не гнулась, после чего запер дверь на засов. Юань молча ждал, гадая, зачем тот явился.

Старик, еле волоча по полу свои дряхлые ноги, медленно подошел к Юаню и, увидев, что тот не задернул полог кровати, спросил:

– Вы не спите, молодой господин? Я должен вам кое-что сказать.

Увидев, что у старика подгибаются колени, Юань ласково предложил ему сесть. Однако слуга знал свое место и некоторое время упрямился, прежде чем внять уговорам Юаня и опуститься на табурет рядом с кроватью. Затем он принялся говорить, шипя и свистя рассеченной губой, и хотя глаза у него были добрые и честные, вид его вселял Юаню такое отвращение, что он не мог на него смотреть.

Впрочем, очень скоро Юань забыл о безобразном облике слуги, так его поразило услышанное. Из длинного, путаного и без конца прерывающегося рассказа старика все яснее и яснее проступала суть. Наконец тот положил ладони на свои иссохшие старые колени и громко прошептал:

– С каждым годом, господин, ваш отец брал все больше и больше денег в долг у вашего дяди. Сперва он взял у него очень крупную сумму, чтобы вызволить вас из тюрьмы, юный генерал, а после каждый год брал еще, чтобы вы могли жить в безопасности за границей. Потом он начал распускать солдат и делал это до тех пор, покуда у него не осталось и ста человек. С такой армией воевать он не мог; его бойцы ушли к другим генералам. Одни наемники остались, но разве наемники задержатся там, где не платят? Те несколько человек, что здесь есть, – не солдаты, а бродяги и воры, которые живут у Тигра за еду. Жители города ненавидят их, потому что они ходят по домам и требуют денег. У них есть оружие, поэтому их боятся. Но на самом деле они лишь вооруженные попрошайки. Однажды я рассказал генералу, что они творят, ведь он всегда был порядочным человеком, не позволял своим солдатам брать у людей больше положенного и в мирное время обирать народ. И что же? Он пошел к ним, и рычал, и ревел, и хмурил брови, и дергал себя за бороду, да что им с того, юный господин? Они увидели, какой он старый, как у него трясутся поджилки, и только сделали вид, что испугались, а потом захохотали и снова пошли попрошайничать. Что толку рассказывать генералу об их выходках? Пусть живет себе спокойно. Я подозреваю, он каждый месяц берет деньги у вашего дяди, уж больно часто тот сюда ходит – ясное дело, из-за денег, иначе не ходил бы. Да, дядя ему дает взаймы, потому что деньги у него водятся, а я знаю, что арендаторы ему давно не платят и солдаты тоже не делятся с ним награбленным. Выходит, деньги от дяди.

Юань не мог поверить своим ушам и ответил в великом смятении:

– Но если отец действительно распустил всю армию, а оставшимся солдатам дает только еду, много денег ему и не нужно. К тому же, насколько я знаю, он унаследовал от деда землю.

Тогда старик наклонился к нему поближе и пронзительно зашептал:

– Вся эта земля теперь дядина, ну, или почти дядина – под какой залог Ван Купец стал бы давать ему деньги? И потом, юный генерал, неужели вы думали, что учились за морем бесплатно? Да, он почти ничего не давал вашей родной матери, а сестер выдал замуж за местных купцов, но каждый месяц он исправно посылал деньги второй жене, живущей в приморском городе!

До Юаня вдруг дошло, каким наивным ребенком он был все эти годы. Ему даже в голову не приходило, что отец просто не способен оплачивать все его прихоти. Да, Юань не транжирил деньги, не играл в азартные игры, не тратился на дорогие наряды и не делал ничего из того, что порой позволяют себе дети состоятельных родителей. Однако даже на его скромные нужды у отца ежегодно уходили сотни серебряных монет. Тут он вспомнил шелковые платья Ай Лан и ее свадьбу, да и новый дом мачехи, и ее найденышей. Юань знал, что какие-то деньги ей достались от собственного отца, у которого она была единственным ребенком – стало быть, наследством ее не обделили, – но едва ли этого могло хватить на все.

Тут к сердцу Юаня прихлынула любовь к родному отцу, который