Армагеддон был вчера - Андрей Валентинов

Тишина.

Люди молчали, переглядывались; время шло, а люди молчали…

— Может быть, мы все же вернемся к акуле? — наконец просительно сказал доктор Флаксман, нарушив затянувшуюся дымную паузу, во время которой успели закурить чуть ли не все, исключая самого доктора, старого Лакембу и Эми. Дым сгущался, тек клубами, искажая лица, превращая их в лупоглазые рыбьи морды, проступающие сквозь сизые потоки за стеклом гигантского аквариума.

— Барри говорил, что акула в итоге «сбежала». Как это случилось? В конце концов здесь не федеральная тюрьма, а Саr-charodon Linnaeus — не террорист, готовящий подкоп!

Увы, мудреное название белой акулы в баре Кукера успеха не имело.

— Когда ваши «мозговые косточки» из Чарлстона даже не почухались в ответ на нашу с Хью депешу… — изрядно набравшийся Ламберт с трудом ворочал языком, и, произнеся эту фразу, он с минуту отдыхал. — Так вот, мы неделю подождали — и отбили им вторую телеграмму. А надо было поехать лично и отбить почки! — потому что они соизволили отозваться! Дескать, хрена вам, рыбари мокрозадые, а не денег, подавитесь своей раз-дерьмовой акулой — или пусть лучше она вами подавится!

— Идиоты!.. — пробормотал доктор Флаксман, комкая край скатерти. — Бездельники! Если бы я узнал хоть на неделю раньше… Однако рыбак не расслышал слов ихтиолога.

— Все вы, яйцеголовые, одинаковы! — рычал Малявка. — Ломаного цента от вас не дождешься! А потом в газетах про нас простых людей, кричите: невежи, мол, тупицы! Из-за них пропала эта, как ее… уми… муми… уникальная научная находка! Не скупились бы на хрустящие — ничего б и не пропадало! Все бь вам тащили, море вверх дном перевернули бы!..

— Вот это точно, — вполголоса буркнул ихтиолог.

— А так — что нам оставалось? Поперлись мы с Хью в бар.

— …Я бы этим умникам… — Хьюго осекся, не находя словОт возмущения, и залил горечь внушительным глотком чистого, как и его ярость, «Гордон-джина». — Пошли, Лэмб, пристрелим чертову тварь! Плавники китайцам продадим — все лучше, чем ничего!

— Верно! — поддакнул изрядно подвыпивший Нед Хокинс, приятель братьев Мак-Эвансов.

Впрочем, Нед был скорее собутыльником и идеальным партнером для Пьяной потасовки — нечувствительность Хокинса к боли была притчей во языцех всего острова.

— Охота тебе, Хью, тащиться невесть куда на ночь глядя! — лениво отозвался Малявка Лэмб. — Лучше с утра.

— Нет уж, Ягненочек! — рыкнул, оборачиваясь, Хьюго. — Раз денежки наши накрылись, так хоть душу отведем! Одни убытки от этих, в белых рубашках, дьявол их сожри вместе с ихними акулами!

Хлопнула дверь. Околачивавшийся в баре сын Плешака Абраха-, ма, который все пытался увести домой пьяненького папашу, выскочил наружу, но исчезновение придурка Пола никого не заинтересовало.

За гневной троицей увязался еще один рыбак — за компанию. Пока они ходили за ружьями, стемнело окончательно, так что пришлось еще раз возвращаться, чтобы прихватить фонари.

И запечатанную (до поры) бутыль с «молочком бешеной коровки».

Наконец вся компания, должным образом экипированная, воздвиглась на берегу бухты. Шакалом выл подгулявший норд-ост, скрипели под ногами гнилые мостки, лучи фонарей лихорадочно метались между пенными бурунами, швырявшими в лица рыбаков пригоршни соленых брызг.

— Ну, где эта зараза?! — проорал Ламберт, с трудом перекрикивая вой ветра и грохот волн. — Говорил же: до утра подождем!

В ответ Хьюго только выругался, и луч его мощного галогенного фонаря метнулся к горловине бухты. Между «челюстями», стискивавшими вход в «Акулью Пасть», была натянута прочная проволочная сетка. Но свет галогена сразу вызвал сомнения в реальной прочности заграждения: коряво топорщилась проволока у кромки воды, да и сама сетка была то ли покорежена, то ли порвана — отсюда не разберешь…

Сразу три плотных пучка света уперлись в рукотворную преграду, заставив клокочущую тьму неохотно отодвинуться.

— Срань Господня! — только и смог выговорить Малявка Лэмб, чем выразил общее мнение по поводу увиденного.

Над водой, стремительно несущейся через сетку, виднелся край уходившей вниз рваной дыры, в которую свободно могла бы пройти и более крупная акула, чем проклятый Ндаку-ванга.

— Прогрызла! — ахнул увязавшийся за братьями рыбак. — Во зубищи у твари!

— Или башкой протаранила, — предположил Нед Хокинс.

— Или кусачками поработала, — еле слышно пробормотал рассудительный Хьюго, но тогда на его слова никто не обратил внимания.

— …Как же, как же! Когда вы вернулись сюда, мокрые и злые, как морские черти, Хьюго еще орал, что это работа мальчишки Абрахама! — гася сигарету, припомнил однорукий Ку-кер. — Только вряд ли: ночью, в шторм, нырять с кусачками в горловине «Акульей Пасти», чтобы сделать проход для бешеной зверюги, которая, того гляди, тебя же в благодарность и сожрет?!

Нет, парни, это уж слишком!

— Так она его потом и сожрала, Билли! В благодарность! — Ламберт коротко хохотнул, но все вокруг нахмурились, и Мак-Эванс резко оборвал смех.

— После Хью и Неда, — добавил он мрачно.

— Может, и так, — низкий голос капрала Джейкобса прозвучал чрезвычайно весомо. — Но запомни, Ламберт: перед тем, как мальчишку сожрала акула, кто-то, похоже, всадил в него заряд картечи.

— Да кому он был нужен? — буркнул Малявка Лэмб и присосался к новой порции джина.

Набившиеся в бар стримайлендцы загалдели, спеша высказать свое мнение по этому поводу. Доктор Флаксман близоруко щурился, растерянно вертя головой по сторонам, а Мбете Ла-кемба, про которого все забыли, сидел и возил кусочком хлеба по фольгированной сковородке. Нет, он не станет рассказывать этим людям о том, что произошло в ночь побега Ндаку-ванга.

Барабан-лали глухо пел под ладонями. Длинный ствол метрового диаметра, по всей длине которого прорезана канавка, а по( ней тщательно выдолблено углубление-резонатор. Концы барабам были скруглены внутрь, и руки жреца неустанно трудились — правоя, левая, правая, левая, пауза…

Лали-ни-тарата, похоронный ритм, плыл над Стрим-Айлендом. Правая, левая, правая, левая, пауза… пока мальчишеское лицо не ощерилось из мглы острозубой усмешкой.

— Эйе, эйе, тяжела моя ноша, — тихо затянул старый жрец на языке своих предков, — лодка табу идет на воду! Эйе, эйе…

— Эйе, эйе, — прозвучало в ответ, — собачий корень! Светоносный шлет юношу к мудрому Мбете!

— Зачем? — ладони подымались и опускались; лали-ни-тара-ща, начало смерти, преддверье Тропы Туа-ле-ита.