Заградотряд - Сергей Михеенков

– А что, заходили? Из леса…

– Заходили. Они теперь везде бродят. В лес не выйдешь…

– Страшно, что ли?

– Страшно. – Она ещё раз внимательно окинула его взглядом и сказала: – Ну, проходи в дом. Начинаешь издали, значит, не на минутку забежал…

«А баба смышлёная», – подумал он, переступая порог.

В сенях пахло коровьим навозом и молоком. Было темно. Но Отяпов догадался, что корова стояла здесь же. Хлев был прирублен к сеням и подведён под одну крышу. Так делали только хорошие хозяева, у кого в доме был не только мастеровитый мужик, умевший держать топор в руках, но и достаток. У них в Отяпах таких дворов было пять-шесть, не больше. Остальные жили победней.

– Что, отелилась? – спросил он, заглядывая в закут.

– На прошлой неделе, – ответила хозяйка, и голос её вздрогнул и посветлел.

– Кого ж? Бычка? Иль тёлочку?

– Тёлочку, – усмехнулась она, но тут же насторожилась: – Уж не за ней ли ты пришёл?

– Тёлочку… Это хорошо. Если тёлочка, то, значит, скоро конец войне, – будто не поняв её беспокойства, сказал он.

– Как же… Что-то вы наступаете медленно. Полгода уже прошло…

– А ты как поняла, что я из Красной Армии?

– Как поняла… Поняла. Есть-то будешь?

– Я не один.

– Понятно.

Эх, какой родимый дух охватил Отяпова, когда он оказался в горнице, в малой половине дома, где стояла русская печь, стол под наполовину занавешенной божницей, лавка у окна. Словно и вправду оказался вдруг дома. Закрой глаза, и из-за занавески выйдет Анна с горлачом свежего молока в руках… Да, вспомнил он недавнее, не зря сон тот снился, с женщиной.

С печи свесились детские головки. Лохматые, льняные. Числом четыре.

– Вот какой у тебя, хозяйка, отряд, – кивнул он и попытался улыбнуться.

Дети с любопытством смотрели на него.

– А муж где? – спросил он.

– Известно, где нынче наши мужья. Воюет тоже где-то. Ещё прошлым летом как ушёл, так ни письма, ни весточки…

– Кто ещё на хуторе живёт? Немцев нет?

– Немцев, слава богу, нет. Последний раз приезжали ещё зимой. За курями. А полицейский есть. Но он свой, зла никому не делает.

Вот так. Значит, с полицией живут в мире и согласии. Что ж, и такое бывает.

– Свой, говоришь? Местный? Или в зятьях?

– Свой.

– Где ж он сейчас?

Хозяйка подошла к окну и сказала:

– А вон он идёт.

Рывком отворилась дверь, и в проёме показались двое: Лапин подталкивал вперёд здоровенного парня в чёрной шинели и кавалерийской портупее.

– Начальника привёл. Новая власть, – хмыкнул Лапин. – Что будем с ним делать, командор?

Хозяйка оттолкнула Лапина и сказала:

– Не трогайте его. Если бы не Игнат, давно бы хутор сожгли.

– Отпусти его, – приказал Отяпов.

Полицейский одёрнул шинель, поправил портупею и подобрал с пола шапку. Оружия при нём не было.

– Винтовка где? – спросил Отяпов.

– Дома. – И вдруг полицейский спросил: – А вы кто? Красная Армия? Или другая?

– Красная. Другая там, в Вязьме. Германская. Которой ты служишь.

– Я ей не служу.

– А повязку чью носишь?

Полицейский, видимо, понял, что положение его сложное. Во-первых, не понятно, кто они. Разведка с той стороны шоссе? Казаки? Окруженцы? Партизаны? Кто угодно…

– Ладно. Поговорили. Пойдёшь с нами. – Отяпов встал, закинул за плечо карабин. И заметил, что полицейский не сводит глаз с его петлиц.

– Ксюш, ты им про полковника ничего не говорила? – сказал вдруг полицейский.

– Нет, – ответила та.

– Тогда пойдёмте.

Пошли.

Полицейский привёл их на соседнюю усадьбу. Кивнул в сторону бани, стоявшей на задах:

– Там. Ему нужен врач. Срочно. Немцы сюда носа не суют. Участок мой. Но без врачебной помощи он долго не протянет. При нём медсестра. Или фельдшер. Она беспомощна. Полковнику нужна операция.

В бане, накануне, видимо, протопленной, пахло умирающим.

Человек, которого полицейский называл полковником, лежал на деревянном топчане, застеленном каким-то тряпьём. На печном плече стояла керосиновая лампа с осколком стекла. Свет от неё шёл скудный. Но немного погодя вошедшие привыкли к подслеповатой темноте банного пространства и разглядели и лежащего в углу на топчане, и сидящую над ним женщину в армейской гимнастёрке. Женщина встала навстречу, поправила гимнастёрку и ремень.

– Вот, – указал на неё полицейский, – предлагали ей переодеться, а она – ни в какую.

На её гимнастёрке Отяпов разглядел петлицы лейтенанта медицинской службы.

Полицейский отодвинул лавку, приподнял половицу и вытащил из подпола мешок с какими-то вещами. Лапин перехватил у него мешок, вытряхнул содержимое на пол: хромовые сапоги с высокими кавалерийскими голенищами, шаровары с малиновым кантом, гимнастёрка с четырьмя шпалами, кобура с ТТ.

– А вот, командор, и бирка его. Похоже, и правда полковник. – И Лапин подал Отяпову удостоверение личности.

– Товарищ полковник, – мгновенно выпрямился Отяпов, вдруг сообразив, что перед ним старшие по званию и положено доложить о прибытии, – разведгруппа в количестве… – Но осёкся и, видя, что раненый не открывает глаз, да и не слышит, должно быть, его доклада, посмотрел на лейтенанта медицинской службы и сказал: – Как вы сюда попали?

– Мы из Сто шестидесятой дивизии, – ответила она. Глаза её тоже блестели блеском нездорового человека. – Западная группировка Тридцать третьей армии. Слыхали о такой?

– Слыхали. За вами и пришли.

Она встрепенулась.

– Мы пробивались в сторону Варшавского шоссе. Надеялись найти партизан. Вот, Ивана Мефодьевича ранило на большаке. Основная группа ушла, а нас оставили. Сказали, что за нами вернутся.

– Сколько человек в группе? – спросил Отяпов. – И в каком направлении ушли?

– Двадцать семь человек. Повёл их капитан Забельский из артполка. Ушли в сторону шоссе. Три дня назад. Ивану Мефодьевичу с каждым днём всё хуже и хуже. Мне кажется, я не в силах ему помочь.

– Куда его?

Лейтенант отбросила одеяло. У полковника были перебиты обе ноги. Одна повязка была наложена выше колена, другая ниже.

– Как же мы его понесём, командор? Нам с таким в дороге – вилы. Смотри, косяк с ним не запори…

День просидели на хуторе. Обстоятельства складывались так, что дальше на восток, куда им приказывала двигаться синяя линия штабного карандаша, идти было незачем. Капитан Маслаков, чертивший ту линию, во время инструктажа ясно дал понять: если во время движения обнаружится встречная группа из состава 33-й армии, тут же поворачивать назад и выводить её в расположение дивизии. В первую очередь спасать комсостав. Выносить документы и архив, если попадётся штабная группа.