Ненавижу тебя, сосед - Лина Манило

Ленивые перепалки парней в раздевалке отвлекают от нехороших мыслей и чувства вины. Яся простила меня за всё, что сделал ей, но смогу ли я когда-то простить себя?

—Самое паскудное, что тренер у нас телефоны забирает,— возмущается Кирилл, крайний полузащитник, самый способный из всех фланговых игроков. Но характер у него ужасный, а ещё вечно жалуется на любые действия тренера. Ну такой вот человек.

Парни в ответ гудят, а я закрываю глаза, расслабляю уставшие мышцы.

—Ты будто первый раз на базу ездишь,— говорю тихо, но голоса стихают. Я не зря капитан команды, к моим словам привыкли прислушиваться.— Вот такие правила. Толку воздух гонять?

—Тебя что, не бесит наша изоляция?— кипятится Кирилл, но я так сильно устал, что даже глаз не открываю.

Конечно, бесит. Особенно то, что я напрочь забыл о прибабахе тренера и не предупредил Ясю. Ну ничего, Обухов в курсе, сообщит ей, если Синеглазка сильно на меня обидится. А я уж потом заглажу вину, объясню всё. У меня получится.

После душа и очередной порции нытья Кирилла, мы расходимся по комнатам. Обычно, свободные вечера мы проводим в общей гостиной. Телека здесь нет, а инет если и есть то только у тренера, потому вспоминаем, что без гаджетов тоже бывает жизнь. Например, играем в шахматы, города и прочими способами развлекаемся как можем. Изо всех выжатых на поле сил. Но сегодня не хочется даже этого, потому разбредаемся, вяло переругиваясь и подначивая друг друга.

В комнате тихо, и я заваливаюсь прямо в одежде на кровать мордой в подушку и мгновенно проваливаюсь в сон, зыбкий и тяжёлый. Но сегодня точно не мой день — из марева меня вытаскивает настойчивый стук в дверь.

—Демид, ты там?— и снова стук.

Спросонья мне не сразу удаётся узнать голос визитёра. Поднимаюсь, трясу головой, пока мой неожиданный гость топчется за дверью.

Кто-то из команды? Решил заскочить на огонёк, за жизнь потрепаться? С чего бы?..

—Демид, тебя Семёныч вызывает,— визитёр теряет терпение, и я узнаю в нём помощника тренера, Валеру.— Давай, собирай себя в кучку и дуй в кабинет.

Вот только этого мне не хватает. Наш тренер — мужик отличный, но у него столько тараканов в голове, что порой так и тянет опрыскать Юрия Семёныча с головы до ног дихлофосом.

—Иду уже, что там стряслось?— ворчу, поправляю одежду и открываю дверь, но Валера уже улепётывает вдоль по коридору, как всегда с толстой папкой под мышкой.

Деловой, очуметь можно.

Чтобы попасть в кабинет тренера, нужно спуститься по лестнице, пройти галерею переходов и потратить на это несколько минут. Мне отчаянно не хочется выслушивать от него очередную порцию нотаций, список замечаний и ворох советов. Спать хочу, но ослушаться не могу тоже. Я капитан, на мне большая ответственность, потому потерплю.

У двери делаю глубокий вдох, настраиваюсь и деликатно стучу. В ответ грозное: «Входи!» звучит, как удар хлыстом по роже.

Дурное настроение? Что-то случилось? Но мы отлично провели тренировку, что могло после пойти не так?

Я вхожу в кабинет, замечаю повёрнутого спиной тренера, а плечи его мелко-мелко дрожат. Вряд ли плачет. Тогда что? Нервничает? Он стоит у окна, за стеклом сгущаются сумерки, а раскрытый ноут, стоящий на столе. мерно гудит. Даже лампочка, кажется, моргает особенно зловеще.

—Вызывали?

—Ага. Закрой дверь.

Когда он таким тоном разговаривает, чувствую себя маленьким нашкодившим котёнком, которого вот-вот носом в лужу ткнут. Но что я успел сделать?

—Ах ты щенок,— тренер резко оборачивается, идёт в атаку, и, не успев толком моргнуть, оказываюсь прижатым спиной к стене, а огромные лапищи Семёновича вот-вот разорвут мою футболку. Ткань угрожающе трещит, грозное злое лицо нависает надо мной, а на нём ярость написана.— Ты что устроил, говна кусок? Телефон стащил? Порноролики размещаешь? И это накануне игры?

После каждой фразы он встряхивает меня, а я ни единого слова не понимаю. Что несёт этот обалдевший мужик, ещё пару часов назад бывший вполне адекватным?

—Убил бы тебя,— шипит, обдавая мятным дыханием.— Если бы не игра, убил бы. Но так и знай: это твоя последняя игра. Выгоню из команды в два счёта, никакой влиятельный папаша не поможет.

Наконец прихожу в себя, пытаюсь оттолкнуть Семёныча, но он слишком крепко держит. Я всё-таки бросаю церемониться, и ценой собственной футболки, клочки которой остаются в кулаках тренера, получаю свободу.

—Вы пили?— дыхание сбито, и слова с трудом вылетают наружу.— Что за бред?

—Это я пил?— орёт, но схватить меня больше не пытается, словно боится, что в итоге зашибёт.— Это ты чем обдолбался, когда эти видео всем слал? Ну шпилишь ты девчонку, зачем всему миру об этом хвастаться?

Тренер тяжело дыша, отходит к столу, упирается в него кулаками, в которых всё так же зажаты ошмётки моей футболки. Любимой, между прочим. Я её на собственные бабки, которые в гараже заработал, купил. Не за отцовские. А этот орангутан бешеный порвал в клочья.

Так, стоп! Я не о том думаю.

—В каком смысле я хвастаюсь? Вы что вообще несёте?— у меня тоже терпение не железное, а после срыва тренера не чувствую себя обязанным соблюдать субординацию.

Он очень зло смотрит на меня, молчит, и даже в тишине мне слышится осуждение. Разочарование. Юрий Семёнович тяжёло, неуклюже как-то, обходит стол, разворачивает свой ноут, а там… что это, мать его, такое?

Надо бы отвернуться. Нужно перестать смотреть на это дерьмо, не видеть ни единого кадра, чтобы потом суметь отыскать здравый смысл, но глаза прилипли к экрану, впитывают каждую деталь, всё до мельчайшей чёрточки. Тренер не мешает, только пачку сигарет из стола достаёт, молча к окну подходит и, распахнув широко створки, свешивается и закуривает.

Когда-то мой мир рухнул — в день, когда я решил, что Синеглазка меня предала. Потом были удары посильнее, и ощущение каждый раз было, как будто в грудь вонзают огромный раскалённый прут и проворачивают его с садистским удовольствием, проворачивают… сейчас я чувствую то же самое.

Я ничего не вижу, кроме этих мерзких кадров. Как они появились? Кто это снимал? И почему тренер вдруг решил, что это я?

Семёнович успевает докурить, закрыть окно как раз в тот момент, когда на экране останавливается ролик. Так, стоп. Я сошёл с ума? Мозг от перенапряжения лопнул? Щипаю себя за руку, чтобы снаружи было тоже больно, не только внутри. Мне нужно понять, живой я, сплю или вовсе сдох. Может быть, на поле у меня сердце стало, а именно вот так выглядит ад? Место, где всё летит в пропасть?

—Откуда это?— я в таком шоке, что не замечаю, как кричу и уже сам кидаюсь на тренера, чтобы схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть.— Где вы это взяли? Где?

Наверное, моя реакция не вписывается в ожидания Семёныча, ибо он удивлённо хлопает глазами. Я и сам от себя этого не ожидал.