Филиппа - Бертрис Смолл

Франциск быстро поцеловал ее в губы и усмехнулся при виде отразившегося на раскрасневшемся личике изумления.

— Я не смог устоять, дорогая, и обязательно потребую сегодня один танец как возмещение за мою неудачу, — с поклоном объявил он. Филиппа сделала реверанс и поскорее выбежала из шатра, благодаря свою счастливую звезду, позволившую отделаться так легко. Какой дурочкой она была, согласившись на этот тет-а-тет! Можно подумать, не знала о репутации французского короля! Но Ги-Поль оказался прав: она достаточно умна, чтобы одурачить даже монарха! И добродетель сохранилась незапятнанной.

Филиппа вдруг остановилась. Где она? Ранее она почти не обратила внимания, куда ведет ее Ги-Поль, и вот теперь заблудилась. И хотя на дворе еще стоял день и до темноты оставалось несколько часов, в проходах между шатрами царил полумрак. Ветер снова поднял столбы пыли, так что она почти не видела, куда идти.

Поскорее бы найти ристалище, а оттуда уже будет легче перебраться в английский лагерь.

Но линия шатров тянулась целую вечность. Дойдя до конца ряда, она обнаружила еще один, а тропинка внезапно оборвалась. Куда теперь свернуть? Направо или налево?

Она попыталась вспомнить, в какой стороне расположен английский лагерь. Кажется, к западу.

Филиппа свернула влево и продолжала идти. Добравшись до конца ряда, она опять потеряла направление. И что теперь? Это куда хуже садового лабиринта. Вправо! Теперь вправо!

До нее уже донесся шум толпы, окружившей ристалище. Скорее бы оказаться там. Не могут же чертовы шатры тянуться вечно! Одна, в чужеземном лагере! Будь проклят Ги-Поль! Ему следовало ее подождать, но он вообразил, будто королю удастся обольстить жертву! Нет, отныне всякие отношения между ними прекращены! Но и этого она не сможет сделать, если не хочет, чтобы муж узнал обо всем! А если самой признаться? Кровь Христова, да где же это ристалище? Что, если вдруг стемнеет? Как она тогда найдет дорогу?

Но тут она увидела впереди ристалище и облегченно вздохнула. Однако дорогу ей загородила компания рыцарей, о чем-то оживленно беседовавших. Филиппа проворно перебежала в соседний ряд, чтобы не проходить мимо, тем более что это были французы, а ей вовсе не хотелось терпеть приставания каких-то рыцарей, когда она только что отвергла самого короля.

Филиппа усмехнулась, но тут же заметила неподалеку еще одну небольшую группу мужчин. Эти не были рыцарями. Представляют ли они опасность? Вряд ли, тем более что в соседнем ряду еще стоят давешние рыцари. Вряд ли ей что-то угрожает.

Ветер усилился, и летящая пыль заволокла все вокруг коричневато-желтой дымкой. Она была уже совсем рядом с мужчинами, но по какой-то причине боялась двинуться вперед.

Неожиданно она услышала голоса, и в голове сразу прояснилось. Эти люди задумали кого-то убить. Нет… не кого-то. Генриха Тюдора!

Филиппа в ужасе оцепенела. Она случайно на них наткнулась. И что теперь предпринять?

Она вдруг сообразила, что сама находится в смертельной опасности. Придется пораскинуть мозгами, как спастись от неминуемой гибели.

Горло перехватило так, что она не могла сглотнуть слюну и боялась лишний раз вздохнуть. Ноги подгибались, но Филиппа силой воли заставила себя успокоиться и втянула в легкие воздух. Еще раз. Еще. Она судорожно сглотнула. Нужно быть умной и храброй, если она хочет спастись и предупредить короля.

Прижавшись спиной к стенке шатра, Филиппа навострила уши.

Она не успела разглядеть людей, так легко говоривших об убийстве короля Генриха. И к счастью, они ее тоже не видели. Но когда пыльная буря уймется и воздух прояснится, что тогда? Они наверняка поймут, что она подслушивала, и попытаются прикончить ее.

Но, несмотря на смертельную опасность, она не подумала отступать. Французский Филиппа знала превосходно, но эти люди говорили на каком-то местном диалекте, поэтому она едва их понимала.

— Значит, договорились? — спросил грубый голос.

Еще бы! Все они будут в одном и том же месте, в одно и то же время. Слишком удачное стечение обстоятельств, чтобы так просто его упустить, приятели! Больше такого никогда не подвернется. Избавившись от проклятого англичанишки, который всем надоел своими притязаниями на Францию, мы заявим права на Англию. Уберем выскочку Тюдора, его благочестивую жену-испанку и жирного кардинала, что позволит нашему королю взять опеку над принцессой Марией, уже помолвленной с дофином, после чего захватим под шумок Англию, что проще простого в том хаосе, который последует за всеми этими смертями.

— А император не будет возражать? — спросил второй. — Что ни говори, а английская королева — его тетка, и родство у испанцев ценится куда как высоко. Уверены, что нас наградят? А если попросту повесят?

— Разумеется, император обозлится, дурень ты этакий! Но у нас свои люди в Англии, которые в два счета похитят принцессу и переправят во Францию. Наш король сначала рассердится, но, когда поймет свою выгоду, все простит. И не забывай, что вдовствующая королева нас защитит, ведь мы ее слуги, не так ли? Как только король Франциск заполучит принцессу, немедленно отпразднуют свадьбу, и даже император не посмеет спорить с церковью. Угроза, которую всегда представляли для нас англичане, будет устранена, и Франция станет править Англией. А уж благородные семейства мигом придут в себя, что, впрочем, вполне естественно. Своя рубашка ближе к телу!

— Значит, сигналом станет королевская саламандра?

— Точно.

Ветер постепенно улегся, а вместе с ним и пыль. Прятаться было негде и некогда. Филиппа скрипнула зубами.

— Дорогу! — взвизгнула она, шагнув вперед, туда, где уже вполне можно было различить мужские силуэты. — Дорогу, грязные твари! Дорогу графине Уиттон! Пропустите!

— Какого черта… — начал один из них, по виду настоящий громила, загородив проход.

— Убирайся прочь, французский бабуин! — выругалась Филиппа по-английски с самым надменным видом, презрительно озирая мужчин.

— Она слышала нас? — спросил второй.

— Говорят же вам, проваливайте! — дерзко бросила Филиппа, толкнув в грудь стоящего перед ней француза.

— И давно вы тут находитесь, мадам? — спросил он, хватая ее за руку. — Говорите!

— Да как ты смеешь дотрагиваться до меня, мужлан ты этакий? — возмущенно завопила Филиппа. — Немедленно отпусти! Я велю выдрать тебя плетью!

Сердце ее бешено колотилось. Сможет ли она улизнуть от них? Убедить, что не понимает ни их, ни их языка? Она изо всех сил пнула ногой своего оскорбителя. Тот мгновенно выпустил ее и отскочил, ругаясь и потирая коленку.

— Она лягнула меня, — растерянно пожаловался он покатывавшимся со смеху приятелям.

— Мадам, — осведомился третий, — parlez-vous francais?[3]