Тридцатилетняя борьба, или Новейшая история России - Валерий Евгеньевич Шамбаров

в Чечню из Дагестана и Ставрополья. Причем проявилась уже привычная закономерность — как только бандитов стали бить и над Ичкерией сгустились тучи, все либеральные СМИ мгновенно «забыли» даже похищения собственных журналистов, дружно переключились в то же самое русло, что и в прошлую войну. Выпячивали потери «федералов», тиражировали заявления чеченских лидеров о «российских провокациях», о их собственном «миролюбии» и готовности сражаться за «свободу».

Пошло запугивание, что война обернется для России лишь новыми потоками крови и новым позором. Поднимались примеры Кавказских войн XIX в. с выводами, что чеченский народ покорить невозможно, а значит, лучше отступиться. Но в этот период даже Березовский поддерживал Путина (из личных соображений — в расчетах пристроиться при нем «серым кардиналом»). На пресс-конференции в агентстве «Интерфакс» он откровенно высмеял подобную позицию: «Все белыми нитками шито, все это одна группа — и „МК“, и НТВ, и „Эхо Москвы“ — группа, которая отрабатывает заказ. Только отрабатывают они в этот раз этот заказ, а в мою бытность отрабатывали другой заказ. Позабыли ребята, позабыл господин Гусинский, когда в растерянности пришел ко мне и попросил помочь освободить Елену Масюк и ее группу» («Коммерсант», № 169 (1813) от 17.09.1999).

А слова Путина, что «новой чеченской войны не будет» (хотя она уже шла), оказались вполне обоснованными. Имелось в виду, что не будет повторения прошлой войны — затяжной неразберихи, когда отчаянные кровавые штурмы сменялись вдруг перемириями, командиров путали противоречивыми указаниями, войска дергали туда-сюда, а любые успехи перечеркивались «политикой». Действительно, многое было иначе. Лопоухих новобранцев в Чечню ради количества не собирали. Было налажено хорошее взаимодействие между армией, МВД, ФСБ, различными родами войск. За «громкими» победами не гнались. Прорывов к Грозному не устраивали. Войска начали действовать по единому плану, постепенно брали под контроль территорию. А Грозный так же постепенно обкладывали, загоняя туда боевиков, как в ловушку.

В прошлой войне российское руководство пренебрегло возможностью привлечь на свою сторону лояльных чеченцев. Сейчас и это поправили. Впрочем, в данном отношении действовали и объективные факторы. Сказалось разделение в самой Чечне. Горькие плоды «независимости», разгул бандитизма, развеяли у многих былые иллюзии «свободы». Ортодоксальное исламское духовенство было возмущено засильем ваххабитов. Совсем не случайно недовольных возглавил муфтий Чечни Ахмат Кадыров — хотя в первую войну он призывал мусульман к «джихаду», «священной войне». Он еще в 1998 г. собирал Конгресс мусульман Северного Кавказа, осудивший ваххабизм. Понял, что Масхадов не хочет и не может порвать с террористами. С одной стороны, боится свержения, а с другой, сам крепко повязан с этой братией.

В июне 1999 г. Кадыров попытался подчинить себе силовые структуры Чечни. Созвал тайное совещание их руководителей, где его избрали «военным амиром». Но Масхадов тогда нейтрализовал этот шаг — сделал вид, будто тоже собирается бороться с ваххабитами. А потом метнулся к ним обратно, возглавив Совет национальной безопасности вместе с Басаевым. Опорой Кадырова стали отряды влиятельных полевых командиров, шести братьев Ямадаевых. Когда война стала фактически неизбежной, российские войска выдвигались к границам и начались удары авиации, Кадыров и Ямадаевы объявили Гудермесский и Курчалоевский районы зоной, свободной от ваххабитов. Выразили готовность выступить против них с оружием в руках.

Масхадов требовал от Кадырова объявить джихад. Тот отказался; «Басаев — бандит, я — муфтий. Бандитская война — это не джихад, и я не могу брать на себя такую ответственность, потому что отвечаю перед Аллахом». Вместо этого Кадыров предложил Масхадову издать указ — запретить ваххабизм, выслать Хаттаба и всех иностранцев, Басаева разжаловать и возбудить уголовное дело, чтобы было видно — чеченцы сами борются с бандитами. Это был выбор, и Масхадов сделал его. Остался с террористами. Кадыров и Ямадаевы тоже сделали — когда войска вступили в Чечню, отказались воевать с ними. 10 октября Масхадов издал указ, что Кадыров «враг чеченского народа», «подлежит уничтожению» и отстраняется от должности муфтия. Назначил вместо него послушного себе имама, объявившего джихад. Но Кадыров указ не признал — возразил, что по законам шариата президент не имеет права снимать муфтия, и вышел из подчинения Масхадову.

Он и Ямадаевы мирно встретили российские части, передали большинство населенных пунктов Гудермесского района. Здесь обнаружились только два отряда бандитов. Один уничтожили артиллерией. Другой засел в самом Гудермесе и был окружен. При попытке вырваться большую часть перебили. В свою очередь, государственное руководство выразило полную готовность налаживать отношения с лояльными чеченцами. Кадыров остался полноправным духовным лидером Чечни. Ямадаевых приняли на службу, они начали формировать части чеченской милиции. А вместе с ними сторону России принял ряд чеченских тейпов. Отношение к русским менялось и в других местах. Где-то люди были сыты по горло бандитским беспределом, где-то боялись ответственности за то, что натворили. В станице Мекенской Наурского района еще оставалась часть русских жителей. Местный боевик Ибрагимов стал выгонять их рыть окопы. Один из них отказался. Взбешенный Ибрагимов расстрелял 35 человек, в том числе двоих детей. Но чеченские старейшины выдали его родственникам погибших, убийцу забили насмерть, и здешний мулла запретил хоронить его.

Многие города и селения наши воины занимали без боев. Там, где встречали сопротивление, вызывали авиацию и артиллерию. К 28 октября наметилось окружение Грозного. Для эвакуации мирного населения был открыт «гуманитарный коридор». Кольцо день за днем уплотнялось. Штурмовики и вертолеты поражали скопления боевиков в городе, их штабы. Систематически уничтожали собственность полевых командиров: мини-заводики по добыче нефти и производству «паленого» бензина. 25 ноября Масхадов распространил свое обращение к русским солдатам, призывал их сдаваться в плен или переходить на сторону Ичкерии под его личные «гарантии безопасности». Но это было уже просто блефом, пусканием «мыльных пузырей». Потому что 29-го Масхадов со своим штабом предпочел бежать из Грозного. Выскочили вовремя, на следующий день основные дороги в город были перехвачены. Вся равнинная часть Чечни была взята под контроль наших войск, а силы противника оказались расчлененными. Около 3 тыс. в горах, главная часть в Грозном. На город сбросили агитационные бомбы с листовками, жителям предлагалось до 11 декабря выйти по оставленному коридору. Предупреждалось — те, кто останется в городе после указанного срока, попадут под массированные удары.

Российское командование обратило внимание и на то, чтобы перекрыть дороги в саму Чечню. Еще в советские времена начиналось строительство шоссе в Грузию через Аргунское ущелье. Потом оно было брошено. Но после первой чеченской войны правительство Масхадова возобновило работы. На это шли деньги, переводимые из Москвы «на восстановление экономики». Здесь трудились сотни рабов, захваченных не только в России, но и в Грузии [123]. Шоссе, связавшее Итум-Кале и Шатили, было