Город костей - Марта Уэллс

Даже после всех этих долгих часов Хет чувствовал, что все еще близок к состоянию паники, так близок, что ощущает ее столь же реально, как кухонный чад лампы. «Илин вырвет тебя отсюда, — повторял он про себя. — Илин, распротак ее и разэтак, должна расстараться и вытащить тебя, иначе ты вернешься обратно уже в виде призрака, по сравнению с которым твой недавний знакомый покажется чем-то вроде легкого дуновения ветерка». Для Хета не имело никакого значения, что, согласно демонологии городов Приграничья, крисы не имеют души и в призраков им превратиться никак невозможно.

Такие мысли были с ним всю эту долгую ночь. Потом он стал думать, что причина, по которой Илин так и не пришла, заключается в неудаче ее фокуса у ворот; стражи просто застрелили ее. Это дурное предчувствие он постарался загнать подальше. Если Илин не приходит, то, значит, тому есть причина. Даже если Сагаю удалось бежать, все равно сюда его партнер не проникнет. А Сонет Риатен ради него, надо полагать, пальцем не шевельнет.

Хет попытался откинуть волосы с глаз, но боль огнем пробежала между лопатками. Скрипя зубами от боли, он сделал попытку расслабиться. А что, если он вообще неверно оценил Илин? Она знает, где сейчас находится тот некрасивый камень вместе с еще одной драгоценностью — копией текста Риатена, принадлежащей Араду. Торговые инспектора скажут ей, что у Хета не найдено никаких древностей. Тогда она подумает, что маленькая драгоценность спрятана где-то в Академии и что она сможет найти ее и без помощи Хета… «Нет, такого быть не может, — думал он. — Придумай что-нибудь получше».

Если торговые инспектора в конце концов обнаружат место, где он спрятал ту овальную штучку, то метод, с помощью которого они будут ее добывать, в лучшем случае будет для него смертелен. Слой кожи, образующий внешнюю стенку сумки, относительно тонок. Если кто-нибудь нажмет рукой на его живот, маленький твердый овал реликвии будет тут же нащупан. Торговые инспектора обыскивали его очень тщательно, но они были уверены, что он спрятал ту древность где-то в Порта-Майор. Кроме того, в представлении горожан сумка крисов ассоциируется с деторождением, а потому — с женщинами. Они не знают, что у мужчин тоже есть сумки. И еще Хет надеялся, что никто не ударит его в живот кулаком.

Древность вызывала у него постоянное неприятное ощущение, похожее на то, когда что-то застревает у вас между зубов, а вы никак не можете помеху вытащить. Конечно, это незначительный дискомфорт в сравнении со множеством Других вещей, но он нисколько не поднимал настроения Хета. Он вспомнил одну из своих теток по материнской линии, которая чуть в землю его не вбила за какую-то мальчишескую выходку, хотя подобные проделки были широко распространены среди детей крисов. Что ж, он никогда не имел намерения обеспечить продолжение рода для своей гордой, но исключительно тупоголовой семейки.

Впрочем, выбора у него не было. И малым утешением служило то обстоятельство, что никто так и не обнаружит драгоценную реликвию, когда его мертвое тело будет продано.

Откуда-то сверху донесся резкий стук, и Хет непроизвольно дернулся. Два торговых инспектора в тусклых красных одеждах спускались по лестнице: задний постукивал по камню своим посохом — знаком его высокой должности. Это был длинный посох из ценной древесины, окованный медью и железом. За ними шагали два стражника — явно из числа выходцев с нижних ярусов. Оба стражника чувствовали себя весьма неудобно. Торговые инспектора могли вербовать в охранники жителей нижних ярусов по своему желанию, и далеко не все завербованные бывали этим довольны.

Не доходя на шаг до Хета, торговые инспектора остановились. Хет с трудом удержался от инстинктивной попытки отодвинуться от них, ибо его спину уже жгло предвкушение новой боли. До этой ночи ему еще не приходилось видеть инспекторов в их официальных одеяниях. Те, что патрулировали улицы, обычно одевались как простолюдины. Эти же двое носили поверх одежды тяжелые бронзовые доспехи, но вместо чадры и головного платка один из них надел бронзовую полумаску, закрывавшую ему глаза и нос. Насупленные брови на полумаске скорее напоминали черты демона скал, нежели человека. Голову покрывала золотая шапочка. Хет порылся в памяти, стараясь вспомнить тщательно собранные крохи знаний об иерархии бюрократии Чаризата, и понял, что перед ним сам Высокий судья.

Тот, что был званием пониже, сказал:

— Обыкновенная крыса из Пекла — крис, как видишь. Пока отказывается давать показания.

Этот приходил и раньше. Крис узнал его по голосу и манерам. Другой же был весьма малоприятной новинкой.

Глаза Высокого судьи, казавшиеся совсем темными в прорезях маски, остро прощупывали Хета. Судья оперся на свой пастырский посох, потом кивнул второму инспектору. Тот зашел за спину Хета, который изо всех сил старался не позволить себе повернуть вслед за ним голову.

Высокий судья снова кивнул, и без всякого предупреждения жезл второго инспектора обрушился на спину Хета. У него перехватило дыхание, когда новая огненная молния пронзила его многострадальную плоть. Колени Криса подогнулись, и он повис на цепи, которая стала теперь его единственной опорой. Да, это был нежданный подарочек — обычно они всегда начинали с вопросов.

Голосом, который, казалось, заржавел от долгого неупотребления, судья спросил:

— Где реликвия?

Обычно тот, кто за спиной Хета орудовал жезлом, сам задавал и вопросы; они проделывали это раз за разом, задавая все те же вопросы и одинаково наказывая за неудовлетворительные ответы — и так всю ночь напролет. Иногда Хет даже начинал сомневаться: а знают ли они вообще, что это за древность, или подобные вопросы задаются всем, кто сюда попадает? Все еще не обретя способности дышать после нежданного удара, он проскрипел:

— Я не знаю, чего вы от меня хотите. Я ничего не крал.

Он старался не прислушиваться к тому, что делает тот инспектор, который стоит у него за спиной. Хет не понимал, почему с такой яростью они добиваются от него признания вины. Он был не так наивен, чтобы думать, будто они не сумеют принудить его расколоться. Вопли, доносившиеся с нижнего этажа, должны были давно убедить Хета, даже если бы он раньше не знал этого. Но по каким-то причинам его тюремщики пока воздерживались от применения более страшных пыток. Возможно, само ожидание было частью мучений, хотя почему они просто не приступят к своему делу было Хету невдомек.

Этот Высокий судья ростом был ниже Хета, но коренастый и сильный. Несмотря на всю золотую мишуру, его одеяние было измазано от соприкосновения с сальными и грязными стенами. Теперь его тонкие губы искривились в усмешке — наполовину злобной, наполовину презрительной. Дал ли он на этот раз какой-нибудь дополнительный сигнал, Хет не видел, но жезл со страшной силой снова опустился на его спину; жгучий, как огонь, он обрушился на мышцы уже и без того напряженные в ожидании удара настолько, что плоть готова была порваться сама. Хет закричал, не делая даже попытки удержаться («Ори громче, — говорил ему старый торговец редкостями много лет назад. — Они это обожают»). Он снова ощутил, как лопается кожа. Один из стражей, стоявших у стены, поморщился.