Мертвый ноль - Макс Фрай

Я сделал вид, будто не замечаю Кофиного настроения. Выдал ему самую ослепительную из своего арсенала особо приветливых улыбок для исключительных случаев. Сказал:

– Целую вечность вас не видел. И очень скучал.

– Теперь еще одну вечность не увидишь, – невесело усмехнулся Кофа. – Мужайся, сэр Макс.

– Это еще почему?

– В Комуадском лесу объявилась новая разбойничья банда. Джуффин подозревает, будто ее возглавляет наш с ним общий знакомый, один неугомонный старый Старший Магистр. И считает, что я должен заняться этим делом лично. Меньше всего мне сейчас хочется надолго уезжать из столицы, но ничего не поделаешь, кеттариец оказывается прав несколько чаще, чем следует приличному человеку. Впрочем, на звание приличного человека он никогда и не претендовал.

– Когда поедете?

– Если ты имеешь в виду, успеем ли мы с тобой пообедать, то увы, нет. Прости, сэр Макс, но перед отъездом у меня назначено несколько важных рабочих встреч. Ничего, вернусь, наверстаем, – добавил он так угрюмо, словно речь шла не об обедах, а о совместном посещении похорон.

• Распрощавшись с Кофой, я отправился на половину Тайного Сыска. По дороге спросил Джуффина: «Можно к тебе зайти?»

«Будет можно примерно через четверть часа, – пообещал шеф. – Если у тебя ничего исключительно срочного, подожди».

Дверь его кабинета была закрыта, так что оттуда не доносилось ни звука. И в зале общей работы ни единой живой души, способной проболтаться, с кем там заперся шеф. Идеальные условия, чтобы умереть от любопытства. Но я еще и не в таких невыносимых условиях выживал. Когда у тебя под рукой Щель между Мирами с безграничными запасами кофе, любое томительное ожидание превращается в долгожданную паузу между делами. Вот и сейчас этот способ помог.

Допив кофе, я вспомнил о принцессе. Это, конечно, отлично, что девчонка понемногу становится самостоятельной, но все равно интересно, как там она? Не выйти ли ей навстречу? Риск разминуться есть, но он совсем невелик…

Мои мысли сработали, как магнит: дверь распахнулась, и принцесса влетела в помещение, победоносно размахивая раскрытым зонтом. Выглядела она при этом мрачнее тучи; видимо все-таки тяжело ей пока без меня.

– Видишь, отлично я без тебя обхожусь! – почти сердито сказала она, усевшись на подлокотник кресла и вцепившись в мое плечо. – Могла бы еще и дольше, мне уже без тебя не холодно, только немножко тоскливо, но это не страшно… хотя с тобой, конечно, гораздо лучше. Ты все-таки очень прекрасный! И великий халиф Кутай АнАрума тоже так думает. Ты ему так сильно понравился, что он даже подарок тебе передал. Совершенно особый! Настоящий, а не волшебный, как всем.

– Да ты что!

Ради принцессы я расстарался, изобразил восхищение. Хотя на подарки мне, честно говоря, было плевать. Подарил бы мне сейчас кто-нибудь старого доброго Кофу, который не провожает страдальческим взором всяких дурацких полицейских начальниц. А в придачу к нему такого же старого доброго красавчика Мелифаро, способного довести до белого каления самим фактом своего блистательного существования, беспардонно счастливого в браке, так, что нормальным людям противно смотреть. Но вряд ли в сокровищнице шиншийского халифа есть волшебное зелье, позволяющее отменять перемены, которые нам по какой-то причине не нравятся. Так, к сожалению, не бывает, даже в трижды магическом мире. Нет – значит, нет.

Но моих жалких актерских способностей с грехом пополам хватило, чтобы заинтересованно вытаращиться на принцессу:

– Что за подарок? Быстро давай его сюда.

– Вот! – торжественно провозгласила она, извлекая из кармана скомканную розовую бумажку. Огорчилась: – Ой, прости, я ее измяла, пока бежала. Сейчас!

Положила бумажку на колено и принялась старательно разглаживать, словно ее усилия и правда могли хоть что-нибудь изменить. Наконец неуверенно сказала:

– Ну вот. Так вроде вполне ничего. Эта записка, я сама понимаю, выглядит довольно скромно, если не знать, что она написана рукой самого великого халифа Кутай АнАрумы. Великий халиф иногда записывает на бумагу некоторые свои мудрые изречения и дарит их – но не думай, не всем подряд! Только людям, которые ему по какой-то причине очень понравились. И всегда выбирает записки наугад, поэтому получается еще и что-то вроде предсказания или просто отеческого совета. Кому как повезет.

На драгоценной бумажке мелким бисерным почерком было написано: «Не следует стремиться одержать победу, следует стремиться стать человеком, способным побеждать».

Ну, в общем, кто бы возражал.

– Придворные ученые давно уговаривают великого халифа Кутай Ан-Аруму позволить им составить большую книгу его мудрых изречений, – тараторила принцесса. – Но великий халиф не соглашается. Он считает, книга ненадежная вещь, она может попасть в руки кому попало, даже совсем глупому нелепому засранцу, который все слова прочитает, а все равно ничего не поймет. А это очень плохо! Непонимание наносит мудрости великий вред. Любое мудрое изречение, неправильно понятое сорок тысяч раз, становится бессмысленной глупостью, хотя все слова остаются на месте, и, по идее, в них должен быть прежний смысл. Но нет, смысл от непонимания исчезает. Такое происходит злое, негодяйское колдовство! Поэтому великий халиф Кутай Ан-Арума предпочитает сам выбирать людей, которым можно доверить его возвышенные мысли. Я даже удивилась, что он тебя тоже выбрал. При всех своих достоинствах, ты все-таки самый настоящий неделикатный злодей!

Я посмотрел на нее с интересом.

– Правда, что ли, из книги может исчезнуть смысл, если ее прочитает слишком много дураков? Ничего себе! Ну и дела.

– Конечно, правда, – подтвердила принцесса. – Если уж сам великий халиф Кутай Ан-Арума так говорит. Поэтому ты, пожалуйста, постарайся понять послание правильно. И на всякий случай не перечитывай его сорок тысяч раз. Ты – единственный читатель. Будет жалко, если эта драгоценная истина из-за тебя утратит смысл.

– Ладно, – пообещал я. – Сорок тысяч раз перечитывать, так и быть, не стану. Очень хочется, но я умею держать свои страсти в узде.

– Этот полемический прием, – укоризненно сказала принцесса, – называется «сарказм». Ты думал, я не пойму? У нас его изучают в придворной школе этикета и хороших манер, причем с единственной целью: чтобы знать, почему его не следует применять в разговорах с близкими друзьями и просто приятными собеседниками.

Я опешил, как и положено разоблаченному злодею, но меня, сам того не зная, выручил сэр Мелифаро. Вышел из кабинета Джуффина с таким несчастным лицом, что принцесса мгновенно забыла не только о моем неуместном сарказме, но и о своем возлюбленном зонтике. Отбросила его в сторону, подскочила к Мелифаро и крепко его обняла.

– Ух ты! – обрадовался тот. – Ну, если такие красотки сами на шею кидаются, значит, в жизни еще есть какой-то смысл.

– Вот кто бы говорил, – укоризненно заметил я. – Ты сам весь, целиком, от макушки до пяток, смысл.