Я умер вчера - Александра Маринина

– Я возьму письмо, – решительно сказала Настя. – Ини о чем не беспокойся. Только я тебя прошу, не демонстрируй Гмыре своенедоверие, помни о том, что и он может тебе не верить.

– А я тебя прошу – не вмешивайся, – холодно произнесИгорь. – Отношение к следователю – это интимное дело каждого опера.Прояви, будь любезна, деликатность.

Настя с изумлением слушала Лесникова и не понимала, чтопроисходит. Да, Игорь всегда был замкнутым, с коллегами ничем особенно неделился, редко улыбался и вообще был как бы «вещью в себе». Он был совершенноне похож на Юру Короткова, который вспыхивал моментально, как порох, и тут жебежал к Насте делиться любыми новостями, и плохими, и хорошими, причем привычкавсе обсуждать с Каменской была в нем настолько сильна, что он не задумываясьзвонил ей домой и в пять утра, и в два часа ночи. Игорь же ни с кем из отделане был близок, держался со всеми ровно и дружелюбно, в просьбах не отказывал,но сам почти никогда ни о чем не просил.

– Хорошо, извини, – смущенно сказала Настя. – Я нехотела лезть в твои интимные отношения с Гмырей. Ты настаиваешь на том, чтобы яникому не рассказывала о письме?

– Делай как знаешь. Но не жди от меня никаких действий.Гмыря мне не нравится, и на этом закончим. Разбираться с письмом я не буду, уменя и без него проблем достаточно.

По дороге домой она не могла отделаться от неприятногоосадка после разговора с Лесниковым. Его реакция на письмо была необычной,более того – неправильной и непрофессиональной. Уж чего-чего, а этого она отИгоря никак не ожидала. «А ты на себя посмотри, курица! – с внезапнойзлостью сказала она себе. – Кто ты такая, чтобы судить о егопрофессионализме? Главный сыщик всей России? Игоря дважды признавали лучшимоперативником главка, а тебя? Вспомни лучше, какие высоты профессиональногомастерства ты сама демонстрировала не далее как в минувшем январе, когда очертяголову кинулась подозревать отчима, вместо того чтобы сесть и хладнокровно всепродумать и взвесить. Прав был Готовчиц, чужую беду все мы горазды рукамиразводить. А когда тебя самого коснется, мозги полностью отказывают. У Игоряболен ребенок, и болен, судя по всему, тяжело, у него голова занята толькоэтим. Кто осмелится его осудить? Когда все вокруг начинают кричать, что милицияне раскрывает преступления, подразумевается, вероятно, что в милиции работаютисключительно киборги, у которых нет души, нервов, семейных проблем и болезней.Считается, что все наши помыслы должны быть направлены только на поискипреступников и разгадку криминальных секретов, и это, наверное, правильно. Такдействительно должно быть. Но природа распорядилась иначе, мы не киборги, аживые люди, и мы далеко не всегда можем сосредоточиться полностью на деле,потому что мысли отвлекаются на всякие человеческие проблемы, потому что мыточно так же, как все, болеем, страдаем, нервничаем, любим, женимся иразводимся, хороним близких и друзей, считаем копейки до зарплаты, которую ещенеизвестно когда дадут, и выслушиваем справедливые упреки жен в том, чторебенок обносился и ему нужны новые ботинки, а денег нет. Мы такие же, как все,никто не освободил нас от обычной повседневной жизни со всеми ее тяготами, и отэтого мы часто делаем ошибки, не можем додуматься до очевидного, не успеваемсделать необходимое. Нужно ли нас за это осуждать? Можно ли нас за этопростить? Не знаю…»

Квартира показалась Насте неожиданно пустой, холодной иодинокой. Душевная боль, столько времени заставлявшая ее стремиться к молчаниюи уединению, прошла, словно вместе с Димой Захаровым убили и ее, этуизматывающую, тупую боль. И теперь Насте хотелось, чтобы рядом с ней был Леша,такой теплый, родной и надежный. «А вдруг он не вернется? – мелькнуласумасшедшая мысль. – Вообще никогда не вернется. Пожил со мной в браке двагода и понял, что это типичное не то. Пока мы жили отдельно и виделись раз внеделю, все было по-другому, и мы смогли поддерживать отношения на протяжениидвух десятков лет. Господи, страшно подумать, как давно мы вместе! С девятогокласса. Когда мы познакомились, мне было пятнадцать, а теперь уже почтитридцать семь. Я хочу, чтобы он вернулся. Мне плохо без него. Сегодня втораягодовщина нашей свадьбы. Я в своем репертуаре, вспомнила об этом только сейчас.Интересно, Лешка тоже забыл или помнит и дуется на меня за то, что я его не поздравила?»

Отрезая хлеб, чтобы сделать бутерброд, она думала о том, чтосейчас позвонит Алексею в Жуковский. Она не будет просить его вернуться, онапросто поинтересуется, как себя чувствует его отец. «Детский садкакой-то, – сердито сказала она себе, укладывая на хлеб толстый кусоктелячьей колбасы и намазывая сверху плавленым сыром, – я позвоню тебе, нокак бы не тебе, то есть как бы тебе, но якобы для того, чтобы спросить проотца, потому что мы как бы в ссоре. Любопытное выражение это „как бы“, у людеймоложе тридцати оно сегодня повторяется через слово, как у некоторых „блин“. Иоткуда оно взялось?»

Оставив на столе готовый к употреблению бутерброд, она снялателефонную трубку.

– Лешик, это я. Как папа?

– Спасибо, плохо, – коротко ответил муж.

– А ты как?

– Я тоже плохо, – призналась Настя. – Но,наверное, лучше, чем твой отец. Что с ним?

– Тебе понадобилось три дня, чтобы этимпоинтересоваться? – осведомился Чистяков. – Ладно, не будеммелочиться. Вчера его положили в больницу, мама сегодня там ночует. Если к утруне станет хуже, будут оперировать.

– Я нужна? Поручи мне что-нибудь, я все сделаю. Леш, незлись на меня, я чудовищная дура, но я все поняла. Хочешь, я приеду? –Толку-то от тебя, – усмехнулся он. – Ты даже суп сварить не сможешь.

– Я могу подежурить в больнице, чтобы вы с мамой отдохнули.Могу достать лекарства, даже самые дефицитные. Лешенька, не отталкивай меня, тыже всегда умел меня прощать.

– Да при чем тут это, Ася, – с досадой ответилон. – Я не сержусь на тебя, у меня есть другие проблемы. Если хочешь –приезжай, но это не обязательно, мы вполне справляемся.

– Я приеду, – решительно сказала она. – Позвонимне завтра, когда станет известно насчет операции, хорошо?

– Хорошо, я позвоню. Ты Сашу с Дашенькой поздравила илиопять забыла?

Ах ты, господи, про брата-то она забыла! У них ведь свадьбыв один день состоялись, специально подгадывали, и у Саши с Дашей сегодня тожевторая годовщина.

– Понятно, – констатировал Алексей, правильноистолковав возникшую паузу, – значит, забыла. Позвони, пока еще не оченьпоздно, они дома, я с ними полчаса назад разговаривал.

– Прости, Лешенька, я совсем голову потеряла, –пробормотала она. – Я тебя поздравляю, солнышко. Или ты считаешь, что ужене с чем?

– Не говори глупости. Я очень тебя люблю. Но любить человекаи уметь жить с ним бок о бок – это не одно и то же, и ты лучше меня этопонимаешь.

– Ты не хочешь больше со мной жить?

– Это ты не хочешь. Или не можешь.