История Семилетней войны - Иоганн Вильгельм Архенгольц

Между тем Субиз опять переправился через Липпе, выслав вперед отряды, совершавшие набеги на Вестфалию и жестоко опустошавшие ее. Брольи отправил отряды в Гарцвальде и наложил там на жителей тяжелые контрибуции. Принц Ксаверий Саксонский осадил Вольфенбюттель, сдавшийся после пятидневной бомбардировки. Город этот должен был уплатить 200 000 рейхсталеров контрибуции, 28 000 рейхсталеров в подарок вождям и еще 14 000 рейхсталеров за сохранение колоколов, так как неприятель пощадил его колокольни. Платеж был сделан большей частью наличными деньгами. За оставшуюся сумму были взяты под залог товары, векселя и заложники. Владетельный герцог Брауншвейгский уехал со своей семьей в Целле, чтобы не смотреть на эти бедствия своей страны.

Затем Ксаверий обратился на город Брауншвейг, который был им даже осажден, но в ту ночь, когда уже собирались открыть по столице огонь, 20-летний принц Фридрих пришел на помощь своему родному городу; он соединился с генералом Лукнером, и оба безотлагательно атаковали осаждающих, не ожидавших нападения. Последние, после жаркой битвы,были отогнаны, потеряв более 1000 человек и несколько орудий, так что им пришлось не только снять осаду, но и оставить Вольфенбюттель.

Отряд армии Субиза взял Оснабрюк и варварски поступил с жителями этого города, потому что они не могли тотчас же внести громадной контрибуции. Другой отряд появился перед Эмденом, где гарнизон состоял из двух взводов английских инвалидов; обещания французов и просьбы испуганных жителей побудили последних сдать город. Несмотря на собственные заверения, французы обложили всю восточную Фрисландию контрибуциями, составлявшими наличными деньгами 1 000 000 рейхсталеров, причем Эмден должен был внести 200 000, а Аурих – 150 000 рейхсталеров. Часть этой суммы была уплачена. Но огромные платежи, совершенно превосходившие силы жителей, и жестокости неприятелей для получения их привели народ в отчаяние. Крестьяне собрались, вооружившись кто чем мог, напали на бесчеловечных своих врагов и на время выгнали их из страны. Однако многие из повстанцев погибли на виселице за свою храбрую самозащиту, когда пришел другой французский отряд.

Французы не теряли из вида имперского города Бремена. Выгодное местоположение этого пункта на Везере, обширность и богатства его, соседство с морем – все было тут заманчиво и побуждало их возобновить свои многократные и безуспешные попытки овладеть данным местом.

К тому же город этот именно теперь оказался снабжен многочисленными магазинами для союзников; их весьма легко было пополнять со стороны моря и поддерживать постоянные сношения со Штаде. Французы уже показали в отношении к Франкфурту-на-Майне, что при случае можно враждебно поступать с имперскими городами. Жалобы на это, обращенные к главе Германии, оставались без последствий. Поэтому французы снова решили взять Бремен и, если возможно, удержаться в нем. Но молва об их жестокости и примеры ее во всех соседних странах побудили жителей к энергичному решению скорее защищаться до последнего человека, чем отдать город во власть такого неприятеля. Последний при приближении своем к стенам был отбит с большим уроном и быстро отступил назад. Фердинанд усилил гарнизон несколькими британскими батальонами.

Неудовлетворительная деятельность французов вполне заменялась у них всевозможными распоряжениями относительно мер предосторожности и вооружения. Часть стен и валов Дудерштадта была разрушена, для чего использованы были 800 крестьян и рудокопов из Гарца, которых местные жители должны были кормить и поить. Даже женщин заставили работать. 300 женщин носили на носилках пушечные ядра из чугуноплавильного завода Лаутерберга в Геттинген, куда Дудерштадт должен был также поставить 600 пар башмаков. От княжества Геттингенского потребовали 13 000 кусков холста для постелей и 18 000 рубах. Но главная их забота касалась наполнения магазинов, и тут французы не снижали свои требования, будь то в дружеской или во вражьей стране. По этому поводу франконский округ написал от 10 ноября 1761 года жалобную грамоту императору, оценивая уже сделанные доставки и претерпенные на войне убытки в 23 миллиона гульденов; просили заступничества короля французского, чтобы впредь щадили этот округ, так как иначе он не в состоянии будет платить свои государственные повинности. Но на эти жалобы не было обращено никакого внимания; требования предъявлялись прежние, а угроза имперских чинов не была приведена в исполнение.

Замечательное письмо, которое Антон Ульрих, герцог Саксен-Мейнингенский, вскоре послал во франконский военный совет по поводу этих притеснений, энергично представляет их характер. Он говорил: «Все народы Европы, кроме одних португальцев, уже в течение 2000 лет проносили свои знамена в Германии. Все они либо опустошали проходимые ими страны, либо повергали их в бедственное состояние своими походами. Но ни один из них не пренебрегал должным уважением по отношению к окружным собраниям; только в наш просвещенный век Франция одна непочтительно обращается с этими собраниями, состоящими из владетельных князей и чинов, ее союзников в войне, и проявляет деспотизм, который не решились бы применить в реквизиционной камере Гренобля. Служба королю – достаточная причина для французов, оправдывающая всякий несправедливый поступок и всякое вымогательство».

Эти жалобы германского князя сочли в Версале преступлением, и герцог строжайшими угрозами был вынужден взять их обратно. Но деспотизм этим не ограничился. Во Франции было необходимо решение Высшего суда, чтобы отменялись резолюции судебных инстанций. В Германии же французский двор считал всякие формальности лишними. Обыкновенный гонец привез франконскому военному собранию в Нюрнберге приказ Людовика XV под угрозой самой тяжелой кары совершенно вычеркнуть из своих протоколов и актов жалобы герцога Саксен-Мейнингенского и резолюцию, принятую относительно этого вопроса. Приказание это было внушительно, благодаря близости французских армий, и потому тотчас было исполнено.

Употребляя принудительные меры, французы пользовались всевозможными средствами, чтобы обеспечить свои нужды. Ганноверцы должны были доставить большое количество кошек, так как во французских магазинах завелось множество мышей. Но кошки не выносили жизни взаперти, тогда стали требовать доставки ежей и лисиц. В ганноверских областях, по примеру Фридриха в Саксонии, было набрано множество рекрутов в возрасте от 15 до 40 лет, которых заставляли сражаться против своего отечества. Если же они хотели тайно оставить эту принудительную службу, то их, подобно прирожденным французским подданным, наказывали за это смертью. Из ганноверских лесов велено было доставить 50 000 изгородей для лучшего укрепления Геттингена. В этом городе французы приняли на себя должность полицейских. Башмачники, работа которых оказывалась плохой, были наказываемы палочными ударами на публичном рынке, причем вся гильдия башмачников должна была присутствовать при наказании. Постоянно возобновлявшиеся беспокойные сцены стали причиной того, что большое число студентов высшей школы вместе с различными профессорами уехали в Клаусталь. Но Гессен подвергся еще худшей участи, чем Ганновер. И здесь французы набирали рекрутов для службы своему королю. Коли такой солдат, принуждаемый силою сражаться против своего отечества, своих братьев, против всего того, что ему было дорого, убегал от ненавистных для него знамен, то его ждала беспощадная смерть на виселице. Все годные для военной службы люди были взяты на заметку, а эмиграция была воспрещена под угрозой ссылки на галеры. При этом французские войска должны были ежедневно делать военные упражнения в Касселе, так как старались, следуя указаниям перебежчиков, подражать прусским приемам упражнений.