Два дня в апреле - Роушин Мини

— Иди же ко мне, моя хорошая! — он обдаёт девушку своим горячим дыханием. — Вот так! Вот так! Будь умницей!

Уна беспомощно машет левой рукой, колотит его по спине, лихорадочно ищет хоть какой-нибудь предмет, которым можно ударить его, но под руку не подворачивается ничего путного. Дикая мысль приходит ей в голову. Она срывает с ноги туфлю, хватает её за носок и из последних сил пытается нанести удар острым каблуком прямо по его лицу. Он смеётся, вскидывает одну руку, пытаясь перехватить удар, но каким-то чудом она изворачивается и вонзает каблук ему куда-то в лицо.

Мужчина взвывает от боли, запрокидывает голову вверх и начинает ощупывать обеими руками свои глаза. Еще одно, последнее усилие, и она выскальзывает из-под него, нащупывает в темноте ручку дверцы. Он громко причитает, осыпает её ругательствами, по-прежнему закрывая глаза руками. По всей видимости, удар каблуком пришёлся в глаз. Но сейчас ей нет дела ни до него, ни до его зрения. Она распахивает дверцу машины и почти вываливается из неё наружу, больно ударяясь ладонями и коленками о дорогу.

Пошатываясь, она поднимается с земли. Её душат рыдания. Ужас пережитого парализует сознание. Она срывает с ноги вторую туфлю, отбрасывает её в сторону и бежит, куда глаза глядят, придерживая рукой разорванные джинсы. И всё время прислушивается к звукам сзади неё. А что если он сейчас тоже бросится за ней в погоню? Или начнёт преследовать её на машине?

Сил больше нет. Сердце вот-вот выскочит из груди. Уна жадно хватает воздух, дышит рывками, и каждый вдох и выдох отдаётся болью во всей грудной клетке. Вот она поворачивает и выбегает на какую-то дорогу. Она ничего не видит, она не помнит, какой дорогой они ехали, она летит вперёд, не разбирая пути. Колготки изорваны в клочья, под босыми ногами сырая холодная земля, но разве это сейчас важно? Скорее! Как можно скорее и как можно дальше убежать от этого страшного места! Наплевать на израненные ноги! Наплевать на оставленную в машине сумочку Шарлотты, в которую она сложила своё новое нарядное платье. Ну и бог с ними! Разве об этом надо сейчас думать?

Уна бежит вперёд, и чем дальше, тем яснее она понимает, что есть — да, есть ещё на земле! — место, где она может чувствовать себя в полной безопасности. Туда и только туда она устремляет свой бег…

Дафния снова отключает свой мобильник, в отчаянии трясёт головой и смотрит на Мо с осознанием своей полной беспомощности. Уже, наверное, в сотый раз она набирает номер Уны, но слышит лишь механический голос автоответчика. Где она? Ради всех святых, куда она подевалась? Боже! Ну и денёк выдался! Когда же он закончится? А ведь кажется, что прошла уже вечность с тех пор, как она вскочила сегодня утром ещё на рассвете и, даже не проснувшись окончательно, подумала: «А ведь сегодня прошёл ровно год с того дня, как погиб Финн». А потом вроде бы пошло всё, как обычно: завтрак, подарок Уне на день рождения, она подвозит её до школы, потом едет к себе на работу, а дальше… А дальше этот день всё длится и длится, категорически не желая заканчиваться. И вот уже скоро полночь, а они всё там же, в том же пространстве и в том же времени. Как такое может быть? Невероятно!

И где же… где Уна?

«Мы обязательно найдём её!» — пообещала ей Луиза, та самая Луиза, которая поила её чаем в полицейском участке, куда Дафния явилась, чтобы заявить об угоне своей машины. Господи! Такое чувство, что всё это случилось с нею сто тысяч лет тому назад. А оказывается, у Луизы еще даже не закончилась вечерняя смена. Она и сняла трубку, когда Дафния позвонила в участок. «Девочка не могла куда-то уехать… или сбежать далеко». На самом деле еще как могла! С девяти утра, когда она высадила Уну возле ворот в школу, прошла бездна времени. За это время можно уехать, сбежать, удрать очень-очень далеко. На другой конец света даже!

«Немедленно займитесь поиском её паспорта, — советует Луиза. — А заодно взгляните, что пропало из её вещей». Паспорт обнаруживается очень быстро. Он лежит в прикроватной тумбочке, в одном из ящиков. Вот с одеждой труднее. Дафния и понятия не имеет о том, сколько и каких вещей находится на сегодняшний день в гардеробе Уны. Она просто этого не знает!

Правда, топик, который она подарила падчерице утром по случаю её дня рождения, точно отсутствует. «Но это мало что меняет. К тому же блузка слишком тоненькая, чтобы щеголять в ней по улицам без ничего. Значит, сверху она должна была натянуть на себя какой-то свитер или куртку. Должна была…

К тому же покинуть страну Уна могла и без паспорта. Почему бы и нет? Села на паром и поплыла себе в Англию как ни в чём не бывало. И где же те полицейские, которых Луиза пообещала направить к ним домой? Куда они запропастились?»

— Перестань кусать ногти! — слышит она ровный голос Мо у себя за спиной.

Поворачивается на голос и резко бросает ей прямо в лицо:

— Ах, оставьте меня в покое! Прошу вас! Разве вы не видите, что я вся на нервах?

«Стоп! Прекрати! Перестань взваливать свою вину на эту старую женщину! Она ни в чём не виновата!»

На столе лежит фотография Уны, приготовленная для полицейских. «Постарайтесь найти свежие фотографии, — сказала ей Луиза. — И такие, на которых было бы отчётливо видно лицо девочки. Мы немедленно отсканируем фотографию и разошлём по всем отделениям города».

Фотографировал Финн в марте прошлого года, одна из его последних съёмок. Дафния помнит всё как сейчас. Финн с Уной только что возвратились после своей субботней велопрогулки, которую они, как правило, совершали во второй половине дня. Дафния слышит, как они чему-то весело смеются в гараже по возвращении. Но она слишком занята на кухне, укладывает слоями овощи на противень, собирается запечь их в духовке вместе с телячьей ногой. Ей недосуг узнавать, что у них там за причина для такого бурного веселья.

Но вот широко распахивается кухонная дверь, и на пороге появляются оба. За ними шлейфом тянется свежий холодный воздух с улицы. Уна всё еще продолжает хихикать. Личико раскраснелось, на щеках полыхают розы. Как-никак, два часа крутить педали по лёгкому морозцу — это чего-то да стоит. Дафния начисто забыла, что там у них был за повод для шуток и смеха. Вполне возможно, они и не стали рассказывать ей о причинах своего хорошего настроения. Но зато она хорошо помнит, что Финн тоже пребывает в самом отличном расположении духа. Вот он достаёт из кармана свой мобильник и нажимает кнопку, запечатлевая дочь в тот момент, как она снимает с себя верхнюю одежду.

Уна стоит возле стола. Она всё еще в велосипедном шлеме, но шарф уже размотан и лежит на стуле, а она пытается расстегнуть молнию на куртке. Волосы собраны на затылке в тяжёлый пук, но несколько вьющихся прядей выбились наружу и упали на лоб. Она смотрит прямо на Финна, и озорная улыбка блуждает по её лицу.

А меньше чем через три недели Финна не станет, и больше уже никаких озорных улыбок. Уна вообще перестала улыбаться. А теперь вот и вовсе исчезла. Пропала!