Забытое убийство - Марианна Сорвина

А в 1914 году их занимали совсем иные страсти. Баттисти возмущает эйфория тридцатитрехлетнего Де Гаспери после его успешных встреч с политиками и визита к Папе Римскому. Политики ревнивы к чужим успехам. Ранее Де Гаспери пребывал в тени лидера ирреденты, внутренне надеясь достигнуть собственного триумфа. Короткий год нейтралитета, с августа по май, был для него первым политическим достижением. На это Баттисти, оказавшемуся в тени популярных итальянских витий, оставалось лишь войти в кабинет самого императора с предложением начать войну. Именно это он и сделал.

Из всего сказанного невозможно не вынести впечатление, что каждый из них стремился лишь к одному – получить главную роль в грандиозном историческом спектакле и затмить остальных.

По-разному сложилась дальнейшая жизнь участников этой истории. Кого-то унесли две мировые войны, болезни, несчастные случаи и другие обстоятельства, кто-то умер в глубокой старости, пережив несколько переделов мира и политических потрясений, устав от катаклизмов XX века и утратив интерес к этой жизни, в которой никогда ничего не меняется.

Множество героев инсбрукских событий ушли из жизни еще молодыми людьми.

Итальянскому патриоту Чезаре Баттисти и его соотечественнику, профессору Туллио Сартори, было сорок два года, немецкому издателю Хаберману – сорок семь, поэту Ренку – только тридцать четыре.

Поражает во всем этом не только их ранняя смерть, но и то, как много эти люди успели сделать. Еще одним интересным аспектом истории Австро-Венгрии рубежа XIX и XX веков стало то, что большинство действующих лиц этой истории, молодых смутьянов, двадцатилетних участников парламентских и уличных боев, превратились впоследствии в ведущих политиков Европы. Но не так просто они пришли к своей судьбе.

* * *

Вице-президент Венского парламента Карел Крамарж, поставивший осенью 1899 года полицейский наряд в дверях зала заседаний, полтора десятилетия спустя сам превратился во врага австрийского народа и предателя.

Карл Грабмайр, по своему обыкновению, прокомментировал это событие двояко: «По настоянию AВК (Армии верховного командования) в мае 1915 года был арестован чешский лидер Крамарж, обвиненный в измене. Огромным аппаратом верховного суда в Вене была разработана программа процесса. Вызвали множество свидетелей, в том числе трех министр-президентов – Гауча, Бека и Штюрка. Находчивый еврейский обвинитель Преннингер с большой изобретательностью пытался инсценировать проблему так называемого “неославизма” (Neoslavismus) с версией грандиозного заговора, развернутого против Австрии. Впрочем, в деле было слишком много загадок. Весь процесс оказался квинтессенцией политической глупости. Крамарж, конечно, стопроцентный “политический вредитель”; нет, за моральную измену я его не виню, преступником он являлся именно в юридическом смысле, однако для обвинения в тот момент не хватало доказательств. Несмотря на это, защита Крамаржа оказалась крайне слабой, и он был приговорен к смерти. Император помиловал его и заменил казнь на двенадцать лет лишения свободы. Он уже успел частично отбыть этот срок в Воллерсдорфе, когда была объявлена амнистия. Этот прискорбный судебный процесс я привожу только в качестве примера катастрофического положения в стране. В несчастной Австрии на четыре страшных года войны утвердилась военная диктатура. Военные захватили всю власть в государстве и все решали только своей волей, нимало не беспокоясь о жизни гражданского населения всего мира. Я уже не говорю о совершенно бессмысленных тратах экономических ресурсов государства»[405].

Как мало стоит человеческая жизнь!

Чешская республика могла не дождаться своего премьер-министра никогда, и, возможно, это изменило бы в какой-то мере ход истории. Но ход истории не дал себя изменить, он сам изменил судьбу, вот только не Крамаржа, а всей Австрии – сорокалетний Крамарж остался в живых, но когда он вышел из тюрьмы, многовековой империи, в которой он некогда был вице-президентом парламента, уже не было: она распалась на части.

* * *

Прежний двадцатидвухлетний студент Венского университета Альчиде Де Гаспери превратился в зрелого политика. Его судьба тоже сложилась непросто, но всегда была связана с Христианской партией и Ватиканом.

Даже в нелегкие времена фашизма Альчиде работал рядом со своим источником вдохновения – в Ватиканской библиотеке. Образование давало ему такое право, он ведь был доктором филологии.

После войны он станет первым премьер-министром новой Италии.

Едва ли кто-нибудь из них мог в то далекое бурное время представить свой дальнейший блистательный путь на вершину мировой политики.

Нет. Один, пожалуй, все-таки мог. «Маленький дуче» не имел к самим инсбрукским событиям отношения, потому что еще только начинал свой путь наверх, но уже тогда был твердо уверен, что весь мир лежит у него на ладони.

Имя этого макиавеллиста с глазами спелой сливы и грубыми повадками всем известно: Бенито Муссолини. Он был «преданным социалистом» для доверчивого, как все пламенные борцы за свободу, Чезаре Баттисти. Был «преданным анархистом» для русских бакунинцев, «преданным революционером» для эмигранта Владимира Ульянова-Ленина, «преданным политиком-реформатором» для итальянского императора, пригласившего его в премьер-министры. Он был преданным для всех и предал их всех, когда получил шанс реализовать на практике свои собственные интересы. Заносчивый ученик Баттисти тоже умрет не своей смертью. Но это уже совсем другая история.

Молодой человек с непомерными амбициями и ножом в кармане не столь интересен, о нем и так достаточно много написано.

Гораздо больший интерес представляют некоторые судьбы, так и оставшиеся загадкой для истории. Например, жизнь и смерть одного из итальянских профессоров, приглашенных на открытие юридического факультета, – каноника Андреа Галанте.

«Тем моим коллегам и друзьям, с которыми сблизили меня Инсбрук и студенческая борьба, я посвящаю свои слова, – так начал свою речь в университете Болоньи профессор Андреа Галанте 16 ноября 1916 года. – Тем, кто боролся за итальянский суверенитет и самоопределение, я отдаю свои мысли и чувства с твердой уверенностью, что все наши усилия не были напрасны и обрели искупление, имя которому – наша земля. Но тех, кто возглавил эту борьбу и повел за собой других, я хочу вспомнить особо… И прежде всего, человека, ставшего автором великой идеи свободы, – Чезаре Баттисти, истинного героя Рисорджименто, который добровольно принес себя в жертву этой борьбе. С воспоминаний о прошлом я хочу начать мою речь и с тревоги о будущем»[407].