Таинственный мистер Кин - Агата Кристи

— Возможно, для кого-то другого?

— Думаю, да. Весьма вероятно.

— Кажется, я догадываюсь, о чем вы.

— Очень на это надеюсь. Очень, — сказал мистер Кин. —Помните: я в вас верю. Вы много знаете и способны наблюдать и проникать в сутьявлений. И вы нисколько не изменились, уверяю вас.

Его рука на мгновение задержалась на плече мистераСаттертуэйта. Затем он вышел и быстро зашагал по деревенской улице внаправлении, противоположном Довертон-Кингсбурну. Мистер Саттертуэйт в своюочередь вышел и сел в машину.

— Надеюсь, проблем больше не будет, — сказал он. Шоферпообещал, что нет.

— Тут уж рукой подать, сэр. Мили три, максимум — четыре. Всеидет как по маслу.

Они проехали до конца улицы и свернули на дорогу.

— Три, максимум четыре мили, — зачем-то повторил шофер.

— Дальтонизм, — не слушая его, пробормотал мистерСаттертуэйт.

Слово совершенно ничего ему не говорило, хоть он ичувствовал, что слышал его раньше.

— Довертон-Кингсбурн, — тихонько проговорил он,прислушиваясь к своим ощущениям.

Ничего не изменилось: это название означало для него то же,— что и всегда: место, где тебя ждут и где тебе всегда рады. Куда всегдаприятно приехать — даже теперь, когда там нет многих, кого он знал. Но старыйТом все еще там. Старина Том. Сразу вспомнились трава, озеро, речка и далекоедетство.

Чай пили в саду. Между ливанским кедром и красноватым буком,расположившимся у подножия ведущей с веранды лестницы, накрыли два белых резныхстолика и расставили плетеные стулья с мягкими разноцветными сиденьями ишезлонги для тех, кто любит устроиться поудобней. Зонтики от солнца отбрасывалина них густую тень.

Солнце начинало уже клониться к закату, смягчая сочнуюзелень аккуратно подстриженной лужайки и обводя золотой каймой листья старогобука. Огромный кедр величественно раскинул свои ветви на фоне розовеющего неба.

Том Эдисон ждал своего друга, расположившись в большомплетеном кресле. В глаза мистеру Саттертуэйту бросилось, что на его немногоотечных подагрических ногах надеты разноцветные тапочки: один красный, другойзеленый.

«Старина Том все такой же, — подумал мистер Саттертуэйт. —Совершенно не изменился».

И тут его осенило. Конечно же, он знал, что означает тослово. Как он мог забыть?

— А я уж думал, ты так никогда и не явишься, старый хрыч, —проворчал Том Эдисон.

Это был статный старик с широким лицом и глубоко посаженнымисерыми живыми глазами. Широкие плечи говорили о все еще недюжинной силе. Егоулыбающееся лицо лучилось радушием.

«Все такой же», — снова подумал мистер Саттертуэйт.

— Будем здороваться сидя, — заявил Том Эдисон. — Чтобывыбраться из этого кресла, мне нужны трость и двое здоровых парней. Ты ведь ужезнаком с нашей компанией, так? Саймона, конечно, тоже помнишь?

— Да, разумеется. Столько лет прошло, как мы виделись, а выпрактически не изменились, — вежливо обратился мистер Саттертуэйт к СаймонуДжиллиату — стройному симпатичному мужчине с копной рыжих волос.

— Жаль, что вы не успели навестить нас в Кении, — сказалтот. — Вам бы понравилось. Там было на что посмотреть. Впрочем, кто знал, чтовсе так обернется? Я-то думал, мои кости останутся в той земле.

— Да у нас и здесь неплохое кладбище, — вмешался Том Эдисон.— И реставраторы до церкви не добрались, и строители пока тоже. Так что местана всех хватит — это вам не город, соседей подкладывать не станут.

— Ну что за мрачные разговоры? — укоризненно перебила егоБерил Джиллиат. — А вот и наши мальчики. Вы ведь уже знакомы с ними, мистерСаттертуэйт, правда?

— Боюсь, надо знакомиться заново, — вежливо улыбнулся тот.

Последний раз он видел их, когда забирал из подготовительнойшколы. Родства между мальчиками не было, но тогда их часто принимали забратьев. Оба рыжеволосые, почти одного роста… Роланд, вероятно, унаследовалцвет волос отца, Тимоти — матери. Друзья не разлей водой.

Теперь же, когда им было, по прикидкам мистера Саттертуэйта,лет двадцать — двадцать пять, отчетливо проявились различия. Роланд совершенноне походил на своего дедушку, как, впрочем, не считая рыжих волос, и на отца.Не был он похож и на Лили, свою мать. Если уж на то пошло, на нее куда большепоходил Тимоти. Тот же высокий лоб, светлая кожа, тонкая кость…

— А я Инесс, — раздался приятный глубокий голос. — Вы меня,наверное, уже и не помните. Так давно это было…

«Красивая девушка, — решил мистер Саттертуэйт. — Смуглая-токакая!»

Он вспомнил, как много лет назад был шафером на свадьбе ТомаЭдисона и Пилар.

«Испанская кровь заговорила, — подумал он. — Да, тут неошибешься. Этот горделиво вскинутый подбородок, смуглая кожа, аристократизм».

Ее отец, доктор Хортон, стоял рядом. Этот сильно сдал современи их последней встречи.

«Приятный, доброжелательный человек. И врач хороший.Скромный, надежный. Очень привязан к дочери, — подумал мистер Саттертуэйт. —Сразу видно, как он ею гордится».

Мистер Саттертуэйт почувствовал, как на него нахлынулоощущение огромного счастья. Все эти люди, даже те, кого он не знал раньше,казались ему старыми добрыми друзьями. Красивая темноволосая девушка, два рыжихпарня, Берил Джиллиат, хлопотавшая над чайным подносом… Сейчас она расставлялачашки с блюдцами и отдавала распоряжения служанке, чтобы та несла из домапеченье и бутерброды. Замечательный стол! Продумано все до мелочей.

Молодые люди предложили мистеру Саттертуэйту сесть междуними. Тот с готовностью согласился. Ему давно уже хотелось поговорить с ними,посмотреть, есть ли в них что-нибудь от старого Тома Эдисона. Лили… Как бы онхотел, чтобы и Лили была сейчас здесь!

«Вот я и вернулся в свою молодость, — подумал мистерСаттертуэйт. — В то время, ему, мальчишке, здесь всегда были рады. И родителиТома, и его тетя, и другие родственники, и даже двоюродный дедушка. Сейчасчленов семьи поубавилось, но все же это та же семья. Том в своих дурацкихдомашних тапочках, красном и зеленом. Совсем уже старый, но веселый исовершенно счастливый. Еще бы: с такой-то семьей! И дом — такой же или почтитакой же, каким был всегда. Может, не такой ухоженный, однако лужайкапревосходна. Деревья разрослись, но сквозь листву вдалеке все так же виднарека. Возможно, стоило бы покрасить дом заново. В конце концов, Том далеко небедняк. Земли у него — дай бог каждому. Вкус у него неприхотливый, тратит онмало… За границу почти не ездит, не путешествует. Иногда устраивает небольшиеприемы для приезжающих погостить друзей, как правило, старых — и все.Гостеприимный дом.